«Украина втянута в войну...»

Наш земляк Сергей Лозница — талантливый режиссер и человек с четко выраженной гражданской позицией. Он доказал это своими документальными и художественными лентами. Напомню, что его дебют в полнометражном кино, фильм «Счастье мое», был первым украинским фильмом, включенным в конкурсную программу за всю историю Канн.

Документальная лента режиссера «Майдан» — попытка осмыслить события сегодняшней истории Украины, которые потрясли мир и обратили его пристальные взоры в сторону нашей страны. Развернуто говорить о фильме нет смысла — компания «Арт-хауз Трафик» выпускает его в украинский прокат с 24 июля. Но фильм уже потряс фестивальную публику Канн, Карловых Вар и Одессы.

Воспользовавшись тем, что Сергей Лозница — член главного жюри V Одесского МКФ, мы пригласили его к разговору.

— Сережа, вы — человек, который чувствует время. И это в ваших фильмах, не только документальных, но и художественных точно выражено. Когда  приехали в Киев и приняли решение снимать фильм «Майдан»,  было предчувствие, что это какое-то судьбоносное событие в жизни не только Украины, ведь мир потом всколыхнулся. Или поначалу просто было желание  получить кинодокумент? 

— Я это почувствовал, когда миллион вышел на улицы. Было 1 или 2 декабря — я смотрел репортажи «Громадського ТБ». А в Киев приехал в середине декабря — раньше приехать не мог, к сожалению.  Мне нужно было закончить работу над картиной для альманаха «Мосты Сараево». Но как только приехал в Киев и вышел на Крещатик, — все стало ясно.

— Вначале Майдан был мирный и праздничный. Никто не хотел умирать, просто отстаивали свое человеческое достоинство. Вы, будучи внутри,  снимая все это, почувствовали тот переломный момент, когда он стал серьезным и трагическим событием?

— Я застал тот период, когда было напряжение. Все  ждали атаки. Это 14 — 17 декабря. Потом, в День святого Николая,  было более-менее понятно, что отошло и что до Рождества никто не посмеет портить праздники. Все-таки это — святое. Дальнейшие события  снимал оператор Сережа Стеценко. Я его встретил на Майдане, нас познакомил мой товарищ.  Мы встречались несколько раз, я объяснил ему, что именно мне нужно. Я должен был уехать из Киева. С января по март Сережа раз  в несколько дней  присылал мне материал.

— Когда вы делали фильм до того как показали  зрителю,  понимали какой резонанс у него будет? Предчувствовали реакцию?

— Об этом вообще не думаю. Мне важно было создать структуру картины. В такой ситуации, когда было огромное количество материалов, выбрать важное и отказаться от того, что невозможно включить в фильм, очень сложно. У нас было более ста часов материалов. И за этот период произошло такое количество событий, каждое из которых вполне достойно отдельной картины. Например, возникновение криминального элемента на улицах Киева —  «титушек». История о том, как власть использует криминал в своих целях. Или можно отдельный фильм делать из материала, который снят 18 января, потому что это тоже история, достаточно трагичная. Но у меня задача другая — показать, как ситуация развивалась с момента ее возникновения, зарождения. Масштаб иной. Какие-то вещи вынужден был упускать и, конечно, я не мог и не хотел акцентировать  кровавые  сцены. Нельзя подвергать зрителя такому испытанию, возможности восприятия тоже не беспредельны.

Картина задает свою драматургию. Есть законы жанра. Я вынужден следовать именно этим законам,  а не хронологической последовательности. Например, нельзя картину превращать в бесконечный бой. Никто не сможет этого выдержать.

— Сережа, фильм уже видел зритель. Ему рукоплескали Канны и Карловы Вары. В Украине очень многое произошло, и, как таковая, эпоха Майдана в высоком смысле этого слова закончилась. Как сегодня оцениваете то, что происходит в стране, и то, что Майдан завершить не могут? И нужно ли это делать?

— Ну, мне сейчас сложно судить, так как происходят события совершенно другого порядка. Украина втянута в  войну.  Открыто это не называется  «войной», но это самая настоящая война между соседними государствами.

Попытка защитить территорию  —  совершенно естественный процесс. Как известно, война —  практически неизбежное последствие революции. Майдан  отошел на задний план, как некий «музей революционного быта». Но идея вече никуда не исчезла. Если возникнет какая-то ситуация, которую парламент и правительство решить не смогут, то народ соберется снова.

— У меня вопрос о теме, которую мы обсуждали в прошлом году, — о новой картине «Бабий Яр». Что происходит с ней? Какие перспективы, поддерживает ли вас Украина?

— Сценарий прошел первый тур отбора в Фонде кино, и в декабре прошлого года должен был состояться второй тур. По понятным причинам второй тур до сих пор не состоялся. Мы рассчитывали, что часть бюджета придет из Украины. Это — одна из причин,  по которой мы отложили съемки, но не самая важная. Самая важная —  война началась. Так как большая часть денег — это деньги из-за рубежа, очень сложно страховать их. Страховые компании отказываются страховать или просят огромные суммы за риски по деньгам фондов, которые поддерживают картину. Часть фильма я собирался снимать во Львове, часть — недалеко от Киева и часть — в Харькове. 

Я готовлюсь к съемкам в следующем году. Потихоньку собираем финансирование. Это картина с огромным количеством массовки, которая и является главным действующим лицом фильма. Фильм «Майдан» снял в той же стилистике, в которой  хотел снимать «Бабий Яр», где главное действующее лицо —  народ.

— И последний вопрос — об Олеге Сенцове. Прошу высказать отношение к происходящему всех, с кем беседую на ОМКФ.

— Олегу я недавно передавал привет — через московских кинокритиков и правозащитников, которые посещали его в тюрьме. Очень рассчитываю, что все-таки его отпустят, и ребят, которых с ним арестовали, — тоже. Считаю необходимым постоянно об этом говорить. На мой взгляд, мы имеем дело с вопиющим случаем нарушения прав человека. Очень надеюсь, что пытки и унижения, которые Олег перенес в застенках КГБ, не смогут его сломить. Я знаю, что судьбой Олега обеспокоены коллеги-кинематографисты со всей Европы. Недавно Михалков тоже заявил, что Олега нужно как можно скорее освободить. В этом я совершенно с ним согласен.