Украинский Вагнер...

Это одна из интереснейших работ композитора в оперном жанре, которая, в отличие от многих его произведений на советские сюжеты, не утратила актуальность и сегодня. До недавнего времени из всех украинских театров «Украденное счастье» было в репертуаре только Львовской оперы, именно там в 1960 г. состоялась премьера спектакля. Потом ее показали в Гданьске, Праге, Будапеште, Пхеньяне и Таллинне, где партию Михаила исполнял знаменитый певец Георг Отс, но в постоянный репертуар большинства отечественных оперных театров она так и не вошла...

В отличие от львовской постановки, в которой объединены реализм и этнография, хмельницкий спектакль решен в символическом ключе и в условиях минималистских декораций. Это тот случай, когда отсутствие материально-технической базы не стало на пути воплощения замысла, а направило его в новое русло. Здание досталось Хмельницкой филармонии от музыкально-драматического театра — роскошное сооружение с большим залом на 750 мест, приспособленное к театральным спектаклям. Здесь есть штатные вокалисты, симфонический оркестр и балет песни и танца «Козаки Поділля» — этого достаточно для концертов и фольклорных вечеров, но маловато для оперных постановок. Впрочем, молодая команда, которую привел за собой директор Александр Драган, настроена решительно, и ее цель — превратить филармонию в центр культурной жизни города, насыщая его музыкально-образовательными, концертными и театральными программами, — постепенно становится реальностью.

За этот год коллектив смог создать уже вторую оперную премьеру — весной показали «Назара Стодолю» Константина Данькевича, а теперь — оперу, где сошлись два литературных классика — Иван Франко и Максим Рыльский в качестве либреттиста. И первую, и вторую оперу ставил режиссер Ивано-Франковского музыкально-драматического театра Орест Пастух, кроме того, на две роли пригласили львовян — партию Мыколы Задорожного исполнил тенор Львовской филармонии Назар Тацишин, а Настю — меццо-сопрано Львовской оперы Татьяна Вахновская.

Идею оформления сцены предложил Орест Пастух — это свадебное дерево, меняющееся в продолжение спектакля в соответствии с развитием действия. Сначала оно увядшее; потом, когда появляется надежда для Анны и Михаила Гурмана вновь быть вместе, цветы оживают и распускаются, а в финале — опадают, и герои бесцеремонно топчутся по лепесткам.

Эволюция образа Анны также происходит через символ — хустку. Она черная, когда нет надежды, и красная — когда героиню охватывает вера в счастливую любовь. Режиссерский замысел сильнее исполнительского воплощения: к сожалению, сопрано Фатима Чергиндзия исполняет свою роль слишком бутафорски, ее гипертрофированным страданием и трудно расслышать слова. В отличие от нее, настоящее открытие спектакля — молодой тенор Назар Тацишин, который перетягивает на себя главные симпатии слушателя. Его Мыкола Задорожный — человек верный и страдающий, актер играет этот образ весьма убедительно и настолько гибко интонирует свою партию, словно поет ее уже давно (хотя в действительности это выступление для вокалиста премьерное). Очень удачно постановщики поработали и с составом «Козаків Поділля»: во-первых, в стихии народного танца и песен его участники чувствуют себя намного естественнее академических исполнителей, во-вторых, визит на «чужую» оперную территорию очень полезен для коллектива, поскольку прививает определенный исполнительский аристократизм.

Что касается оркестра под руководством Тараса Мартиника, то музыкантам не всегда удается выйти из своего привычного концертного амплуа, порой он доминирует над вокалистами, однако подобное мощное и красочное исполнение подтверждает статус Мейтуса как «украинского Вагнера».

Спектакль «Украденное счастье» сделан на энтузиазме и сборными силами, впрочем, выглядит очень свежим и захватывающим. Постановщики актуализируют его и приближают к принципам веризма — простота и повседневность сюжета, подчеркнутая эмоциональность, острые драматические ситуации, страстность и тому подобное. Собственно, в таком русле опера и задумывалась Мейтусом, а чем она привлекла современника, «Дню» рассказал режиссер постановки Орест Пастух.

— Это уже не первая ваша оперная постановка, хотя вы по специальности              — режиссер драматического театра. В прошлом сезоне мне довелось видеть вашу постановку оперы Данькевича «Назар Стодоля» в Хмельницкой филармонии, и она произвела впечатление очень яркой работы. Через полгода вы выдали новый совместный продукт — «Украденное счастье». Что именно вас привлекает в оперном жанре?

— С оперным театром я работаю меньше, чем хотелось бы. Мне он очень интересен, потому что там есть определенные законы и закономерности, на которые можно смело опереться. Благодаря музыкальной сетке — фундаменту — есть четкие пределы для игры, и твоя задача — правильно подать и понять все, что диктует музыка. В отличие от оперы, в драматическом театре результат более непредсказуем, потому что актеры обязательно добавят что-то свое. Ну, и поскольку это музыкальный жанр, то это театр, который вырастает на гармонии, что не всегда можно сказать о драматическом театре.

С чем действительно было трудно работать — так это с определенной внутренней замкнутостью артистов. Драматические актеры выходят на сцену, как на свою личную территорию, они априори открыты. А в опере каждый смелый жест исполнителя иногда стоит большого труда. Отсутствие театральной практики — большой минус для наших вокалистов. Хотя хороший европейский певец, как правило, знает каждый миллиметр душевного движения своего персонажа и очень хорошо понимает и чувствует контекст. А у нас порой забывают, что сам факт того, что герой поет, является результатом сюжета, а не наоборот. Имею большие сомнения, что композитор больше проникается техническими возможностями вокалиста, чем внутренней жизнью своих героев, которую он воплощает музыкой.

— Оперу «Украденное счастье» Мейтус писал в 1950-х — довольно жесткое время — и наряду с «Братьями Ульяновыми», «Молодой гвардией» и другими операми на советские сюжеты. Чувствуете ли вы в партитуре признаки того времени и что с ними делать?

— Да, там много тенденциозных моментов, заигрывание с определенным музыкальным стилем эпохи. Иногда это выливается в неожиданных интонациях массовых песен, например, в тех местах, где должна была раскрываться тема страсти героев. Мне кажется, что небольшая редакция этой опере не помешала бы для того, чтобы сделать то фантастически хорошее, что в ней есть  — лирико-драматические фрагменты, — еще более выразительными.

— В какую эпоху разворачиваются события вашей версии пьесы Ивана Франко?

— Свою версию «Украденного счастья» мы сначала думали привязать к современности, поскольку в ней есть образ войны и образ солдата, который возвращается на пустое место. Но потом решили, что более важно показать вневременность этой истории, представить ее как древнегреческую трагедию, но на нашей земле. Единственная географическая привязка — гуцульский фольклор, который интонационно присутствует в партитуре и символично — в нашей сценографии.