Уроки Данила Лидера

Ежегодно в этот день на могулу Даниила Даниловича на Байковом кладбище (квадрат зеленой травы в тоненькой рамке, где указаны две даты – «1917 – 2002») приходят его друзья и ученики приносят цветы…

Эта статья родилась из бесед с мастером (фрагменты из которых мы предлагаем читателям «Дня») и воспоминаний его вдовы Киры Питоевой-Лидер.

На Землю, время от времени, присылают мудрецов и учителей, и хочется успеть спросить у них о самом главном. « Задавайте любые вопросы!» - говорил  Даниил Данилович.

- В чем смысл жизни?

«В творческом труде. Получать радость от того, что ты делаешь хорошо, это незаменимая радость, - утверждал ЛИДЕР. - Заронить в душу студента радость «перетворення» (термин Леся Курбаса)- моя главная забота. Создатель творил свой миропорядок и человека, сопровождая свое творчество словами «И это тоже хорошо». К сожалению, мы, люди, не всегда помним эти сокровенные слова…

Нельзя быть только добреньким, невозможно. Это - быть никем. Человек стремится к хорошему, это и есть преодоление злого - процесс, который никогда не должен прекращаться, непрерывный, неистребимый. Как можно себя исправить? Каждый день ставятся новые вопросы, на которые нужно ответить, не ошибиться. А если ошибся, значит, надо каяться, переживать, страдать. Начинаешь преодолевать, происходят новые импульсы. Без страданий не получается. А если не думать, быть готовым везде оставаться одинаковым, тогда легко»…

ОТКРОВЕНИЯ

Лидер учил думать. Находиться с ним рядом было интересно, и возникало ощущение, что ему рядом с вами – тоже.

«Параметры понятны? Я сам не понимал до сих пор», - мог сказать он в разговоре. И еще: «Нужно все продумать, чтобы понять. А нагромождение памяти в человеке – плохо, он же не энциклопедия».

Как он шутил! А как рассказывал! Например, о трехглазом драконе-паровозе из «Анны Карениной»: «Дракон не сразу увидел Анну, которая кинулась на рельсы. Он отчаянно гудел и тяжело дышал, а когда, наконец, остановился, то в одном из трех глаз дракона появилась слеза». О женщине, которая увидела сломанное деревцо и прошептала: «Вот так и мы». О раненой водосточной трубе по имени Стюра…

Лидер обладал поразительной чуткостью - к людям, явлениям жизни и самым обыкновенным вещам. Он называл их «очеловеченные предметы» и знал, что они живые. Именно это знание помогло Лидеру создать новую сценографию: в каждом его спектакле все предметы – актеры. Они «говорят», задача зрителя – услышать.

На назначенную встречу всегда приходил на пять минут раньше, а если человек опаздывал и начинал объяснять причину, Лидер его успокаивал: «Все нормально. Я работал». И в последние годы жизни, даже потеряв зрение, и не имея возможности рисовать (!), постоянно работал, называл это «внутренняя устная режиссура»: проигрывал внутри себя пьесы «Ромео и Джульетта», «Лісова пісня», «Пушкин», воплощая в себе художника, режиссера, актера.

На портрете Даниила Лидера работы Татьяны Сельвинской - лицо в профиль: устремленность, полет,  бесконечный интерес к жизни, способность видеть скрытое. А еще в силуэте мастера читается молния – озарение, которое явилось к нему сразу, когда он пришел в театр.

Рассказывая о художественном творчестве, Лидер часто употреблял свое любимое слово «перетворення». Но, пожалуй, самое фантастическое «перетворення» произошло с ним самим. Он рассказывал, как начинал в Челябинском театре помощником маляра, и когда решили ставить «Маскарад», режиссер попросил помочь. Лидер начал писать эскизы в очень трудных условиях: при отсутствии красок, в чуланчике, где температура была ноль градусов. Не имел никакой театральной подготовки, но у него возникла собственная инициатива в трактовке драматургии, и первый выход на творческий акт был неожиданно высок. Даниил Данилович вспоминал, что он был тогда очень подавлен обстоятельствами жизни, жил без права выезда: «Все эти негативные обстоятельства мобилизовали на духовный ряд, явились той энергией, которая вывела на колоссально быстрое освоение специальности. Это было не знание, а угадывание специфики театра. Всегда в сложных обстоятельствах прихожу к тому откровению, которое вытекает из противоречий».

- Как бы вы, с высоты опыта, оценили свою первую работу?

- «Маскарад» - чистая режиссерская находка, которая смотрится как будто сегодня сделанная, - говорил ЛИДЕР. - Тогда был другой театр - живописной, иллюзорной декорации, он существовал много десятилетий, а я сделал не живописную, а объемно-пространственную декорацию. Необычайно достоверную, пластичную, праздничную, с удивительными акцентами на маленький сосудик с ядом, на который направляли свет, чтобы был блик. И бесконечная анфилада, которая - как бесконечный мир - занимала центральное пространство в реальном классическом интерьере. Высокие знаки ухода по этой анфиладе в вечность, крупные категории бытия возникали из самых элементарных явлений. Соединение малого злого деяния с колоссальным крупным маршрутом, выходящим за пределы быта, подробностей, - такое монтажное сопряжение вызывает необычайно много самых неожиданных раздумий.  

Я прошел удивительный маршрут духовного становления. В 15 лет приехал в Ростов учиться, попал впервые в библиотеку, прочитал монографию о Серове Игоря Грабаря и обнаружил там работы 16-17-летнего Серова. Поставил себя рядом и увидел, что совсем ничего не знаю об искусстве, культуре. Я ведь пришел из глубинки, но у меня была большая готовность и образованность от природы. Думаю, это было выше знаний и культуры моих сверх развитых соучеников, городских ребят. Динамизм развития личности зависит не только от того, как тебя учат,  куда ведут, а как ты сам собой состоишься. Важно самовоспитание, самовосприятие, не поверхностное, не только глазами, а душой. Я с самого детства окружающий мир так воспринимал.

Все идет из детства. У меня есть работа «Размышления театрального художника», в которой я объясняю, что такое непрерывный поток развития человеческой личности - когда не рвется единая цепь от рождения, от колыбели до зрелого возраста, если человек не отвергает свое прошлое. Детство, юность, зрелость и так далее: должен быть непрерывный поток для сохранения единой личностной основы. Нужно все иметь наличным, особенно сохранять первые постижения бытия - пороги сознания, потом импульсы, миражи детские, потом удивление, потоки интереса к действительности, ласке, даже к боли - ребенок кричит от боли. Проблема остается в душе, и боли остаются на всю жизнь. Для меня детский, юношеский период - это самый богатый материал для фантазии, для творчества.

- С чего начинается процесс творчества театрального художника?

- Допустим, есть пьеса, и ты ее понимаешь по ряду содержания. Но в ней всегда есть второй ряд, не лежащий на поверхности. Важно постичь, какая за сюжетом существует сверхзадача, что имел в виду драматург как гражданин своего времени, что все это значит для нашего времени и для меня. Эти вопросы  превратились в формулу, как таблица умножения. Так я разгадывал пьесу «Король Лир». Ее сюжет долго не затрагивал мою душу, интересовал отстраненно. Но произведения искусства не могут отстраненно рождать мысль о событиях. Только присоединив к историческому сюжету свои личные боли, можно угадать, есть ли там связь, тебя интересующая, затрагивает ли она твою личную человеческую систему. Пьеса дала маршрут, способ догадки. Для этого потребовалось узнать, что происходило до начала описанных событий, в какой момент у Лира, великого короля средневековья, постепенно начала уходить из под ног почва. Став изгнанником, он сам пытается понять причины крушения и обретает - через безумие - прозрение, происходит возвращение к самому себе. Когда Лира пленили, он говорит Корделии: «Пускай нас отведут скорей в темницу... Там будем жить, радоваться, песни распевать, и сказки сказывать, и любоваться порханьем пестрокрылых мотыльков». Это слова человека, который был властителем мира! Вернуться к самому маленькому миру – из этого выводится  формула жизни. А формула работы над  пьесой - сделать разведку в прошлое, от известного - к неизвестному.

Что находится за реальным? Что за сюжетом, какая тайна? Здесь важно понять, что такое духовное зрение (можно освоить, мои студенты тяжело осваивают, но приходит). Что такое дух и душа? Дух - нечто широкое, а душевное – индивидуальное. Разные параметры, так я понимаю. Душа - в конкретном человеке, его личные параметры. Душевное – это настрой индивидуальности человека творящего. У человека - душевное творчество, значимое чувствование явлений. Дух – это целый мир, духовное - все, что относится к искусству, религии. Осмыслить и рассказать об этом, направить свое внимание - через дух, через душу, через индивидуальность, через себя. И тогда все приобретает новую жизнь - не другую, а новую. Это и есть перетворення.

В сценографии магия восприятия зрительного зала запрограммирована тем, что все предметы крайне достоверны, а связи между ними условны: кувшинчик, свечечка на столе, и все это вырастает в космос. Возникают токи особого волнения - от соединения несоединимого: малого с большим, космоса с кувшинчиком молока. Такие соединения всегда удивительны, и разве зритель может этого не понять? Люди чувствуют необъяснимое волнение, испытывают духовную радость(о спектакле «Тевье-Тевель» Театра им. И. Франко - О.С.).

Лидер часто приходил в Софию Киевскую и однажды поделился удивительным наблюдением: «Фрески Софии, когда они были только написаны, я себе приблизительно представляю, хотя многое остается загадкой. Видно, что это было искусство большой высоты. Но меня очень тронуло то, что открылось после восстановления и стало проглядывать из того мира. Я разглядывал детали - например, восьмая часть фигуры, одна рука, ткань, а из нее вдруг показывается глаз, пол-лика. Сегодня изобразительная София напоминает искусство сюрреализма, в котором сдвигаются реалии, а на самом деле это  естественная живопись столетий. Известно, что в течение многих веков - до XVIII - собор стоял в руинах, там жили бездомные, по стенам шли дикие заросли, рос бурьян. О фресках тогда не было и речи, они закрылись слоем грязи, пыли, их пытались содрать, записать масляной краской. Трагедия времени наложила свой отпечаток на фрески, дала им новую значимость. Я всегда относился к палитре времени с особым вниманием. В работах древних художников время сказало очень ценное слово, каждая эпоха давала свои наслоения, и то, что нам является сегодня, это совершенно новое искусство. Прожив сложнейшую жизнь, фрески стали живее, значимее и прекраснее, чем прежде».

ЕСЛИ ЖИТЬ И НЕ РАДОВАТЬСЯ, ТАК ЗАЧЕМ ЖИТЬ?

Он любил произведения Баха, Бетховена, Шостаковича, Свиридова. А самой великой картиной всех времен считал «Возвращение блудного сына» Рембрандта.

Даниил Лидер был другом Киевского музея Булгакова и в 1999 году (вместе с женой Кирой Питоевой-Лидер) поставил в музее пьесу «Последние дни» Михаила Булгакова в рамках проекта «Три мастера».

- С Даниилом Даниловичем мы прожили вместе 32 года, - рассказывает Кира ПИТОЕВА-ЛИДЕР, ведущий научный сотрудник Литературно-мемориального музея Михаила Булгакова. - Трудно давался путь к осмыслению того, как жить дальше без него, я все время помнила его фразу: «Если жить и не радоваться, так зачем жить?». А радоваться не получалось… Что помогло мне в первый год после его ухода? Лидер говорил, что нельзя избегать трудностей и горя, которого не переплыть. Лучше нырнуть поглубже, и либо ты останешься там, либо выплывешь, станешь другим и придешь к мысли, что надо продолжать жить. Наука Лидера трудно дается…

Конечно, он был учителем. Учителем с большой буквы, учителем жизни! Вокруг Даниила Даниловича сложилось сообщество, которое я называю «Орден Лидера» - это и его выпускники, студенты Академии, и люди других профессий, все, кто считают его своим учителем. У него была лаборатория при Театральном обществе, где он работал с художниками и режиссерами областных театров. Таким образом, открылись многие художники, которые прежде не представляли себе, что выход из их безвыходного положения есть. Его постулат: если идешь отказываться, ты должен обязательно идти с готовым решением. Момент постоянной готовности: «Ты должен!» - создает особый настрой, ты должен быть живым и взбудораженным своим делом.

В Театре им. И. Франко его часто ругали, спектакли не принимали (это сейчас кажется, что все было благополучно). Однажды, после приема худсоветом макета спектакля «Пора желтых листьев», он пришел домой в убийственном настроении. Спрашиваю: «Что, так не понравилось?» - «Хуже, - говорит, - им всем понравилось!». Для него это значило: так плохо, что всем понравилось. Он не мог понять, что произошел переход количества в качество, и с того времени все, что он делал, начало нравится. Это не значит, что на него после «Горячего сердца» не писали в ЦК – писали! Это не значит, что он вместе со всем театром к юбилею получил звание - не получил! Но уже не было травли. А до этого ему все время говорили, что он идеологически не тот человек, и он никак не мог понять, почему его не увольняют. Я говорила: «А работать кто будет? Кто будет держать цеха? Тебя ведь уважают цеха».

Если написать книгу его жизни, она бы называлась «Необыкновенные приключения». Он это понимал, и все, что с ним происходило, воспринимал как авантюрный роман - личный, театральный, роман с жизнью. Как у протестанта труд у него всегда был на первом месте… В лагере его хотели сделать капо, потому что он был самый дисциплинированным, а он отказывался и за это постоянно сидел в карцере. Когда начинал в Челябинском театре, работал, голодный, 24 часа в сутки, кровь шла из носу, и стружки, на которых он спал, были красного цвета. Говорил, что попал в театр «от беды», нашел способ проживания: не ссыльный, не на строительстве дороги, не на добыче угля, не роспись брандмауэра на сорокаградусном морозе. Пусть без еды, но в тепле – сегодня это трудно понять.

В жизни он был необыкновенно светлым человеком. Веселый, общительный, с юмором, на самые трудные вопросы давал простые, верные ответы, а все его спектакли превращались в трагедии, настолько глубоко в нем сидело пережитое. Для меня, больше, чем для других, Лидер был учителем жизни в своей любимой повседневности, потому что, наблюдая его много часов в день, я видела, что постулаты, изложенные в статьях, - это его способ жизни. Дома был вне всяких требований, для него не важно было, что на обед. Образ существования: сидел с обрывочком бумаги на коленке, рисовал миниатюрные картинки, думал. Глубоко уходил, мысли были нелегкие, по работам это видно. Потом ему хотелось это сбросить, шел поток невероятного искрометного юмора, и я точно знала – у него получилось.

Высокий, худой, поэтической внешности, всегда подтянут, изысканно одет - изысканность не в сегодняшнем понимании, но как на нем все смотрелось! В нем было удивительно редкое сочетание внутренних качеств, внешней выразительности и таланта. Во всем искал красоту. А понимание человеческой красоты у него было очень связано с профессиональным выполнением долга – и это надо делать красиво»...

Когда Лидера спросили, чем бы он занимался, если бы не стал сценографом, ответил: «Ходил бы по степи, слушал жаворонка»…