Ушел из жизни известный российский режисер и сценарист Петр Тодоровский

Петр Тодоровский, создатель культовых советских фильмов "Любимая женщина механика Гаврилова", "Интердевочка", "Военно-полевой роман" и "Анкор, еще анкор" скончался в Москве в возрасте 87 лет после перенесенного сердечного приступа.

"Да, к сожалению Петра Ефимовича больше нет с нами", - подтвердила супруга режиссера Мира Григорьевна, передает Life News.

В начале апреля у народного артиста РСФСР случился серьезный сердечный приступ. 87-летний Петр Тодоровский, прошедший в составе 76-й стрелковой дивизии по фронтовым дорогам Великой Отечественной до самой Эльбы, давно страдал ишемической болезнью сердца, поэтому с госпитализацией врачи решили не тянуть.

Врачи диагностировали у Тодоровского нестабильную стенокардию и ишемическую болезнь и назначили режиссеру восстановительный курс лечения.

Терапия, проведенная в больнице Троицка, дала положительный результат, и Тодоровского отправили домой. Однако вскоре режиссер вновь почувствовал себя хуже. На этот раз ситуацию усугубляла развившаяся пневмония и поднявшаяся из-за нее температура.

В итоге Петра Ефимовича решили положить в один из лучших центров сердечно-сосудистой хирургии - им. Бакулева, где он и скончался.

Петру Ефимовичу стало плохо рано утром 24 мая, и его экстренно перевели в реанимацию. Реаниматологи боролись за жизнь знаменитого режиссера около 30 минут. Но в девять часов утра медикам осталось лишь констатировать смерть от острой сердечной недостаточности, спровоцированной тяжелой болезнью всего организма.

- Это, безусловно, большая утрата, Тодоровский был режиссером с большой буквы, - сказала актриса Галина Польских.

- Гениальный режиссер и человек Петр Ефимович, - подчеркнул  артист Владимир Симонов. - Последний раз я с ним виделся на съемках фильма "Жизнь забавами полна". Я не знал, что он болел и лежал в больнице. Очень жаль...

- Он просто очень любил людей, - рассказала радиостанции «Эхо Москвы» актриса Инна Чурикова, которая снялась у Тодоровского в фильме «Военно-полевой роман».

Актер Валентин Гафт вспоминает, что совсем недавно Петр Тодоровский планировал провести свой творческий вечер.

- Я знал, что Петя себя плохо чувствует, но я даже представить не мог, что так произойдет. Он должен был жить долго, не верится, что его нет. Совсем недавно звонили от Пети, просили участвовать в творческом вечере Ольгу Остроумову (супруга Гафта), чтобы она там спела, - рассказывает Валентин Иосифович. - Как-то они вместе собирались, и Тодоровскому понравилось, как она поет. Теперь этого вечера не будет... Трудно представить, что Пети нет, он не просто оставил после себя след, он остался живым в своих картинах. У Пети, слава богу, есть сын, он очень талантлив. Петин сын взял от папы самое лучшее, да еще у него есть свое лицо. 

- Это был великий режиссер, это человек абсолютно безупречных достоинств, - сказал «Эху...» кинорежиссер Алексей Германec. - Он был из разряда тех людей, очень немногих, к которым ничего не пристало, из всего этого мерзкого кинематографического неприятного нашего... Это - понятно - огромная потеря, это такие общие слова. Но это и не общие слова, потому что, действительно, так или иначе, это крупнейшая фигура. И все равно наше кино ДО Тодоровского и ПОСЛЕ Тодоровского - это разные вещи. И то, что Тодоровский был рядом с нами - действительно так... Время карликов, которое нас сейчас захлестывает, - как-то... это была какая-то стена. Поэтому это огромная потеря, великий человек, прекрасный режиссер…

Мы полистали страницы подшивки «Дня» и предлагаем несколько фрагментов из интервью, данных нашей газете в разные годы, и вместе с читателями вспомнить режиссера, яркий образ которого останется в нашей памяти навсегда!      

 

Петр Тодоровский: По натуре я — оптимист. Трудности переношу с улыбкой

— Вы всегда производили впечатление очень вольного человека.

— Как-то мне удалось в жизни не снимать конъюнктуру. Как-то получилось делать то, что хотел. Это нечастый случай, когда режиссер снимает то, что хочет. Исключение составляет фильм по пьесе А. Островского «Последняя жертва». Это не мой материал, хотя и драматург, и пьеса замечательные. А вот такое кино, как «Верность», «Городской романс», «Фокусник» и прочие — это мое.

— Вы из того поколения режиссеров, которые не снимали батальную войну, не славили маршалов и генералов — победителей, а говорили о том, что есть война для простого человека.

— Я, по сути, не снимал фильмов о войне, а говорил о людях во время войны. Люблю рассказывать истории, внятные, узнаваемые. Уж так я придуман, не могу снимать авангард, например. Считаю, что через пять-десять минут после начала сеанса зритель должен забыть, что смотрит кино, должен эмоционально включиться в жизнь персонажей и не думать об идее фильма. А вот если спустя день-два он мыслями возвращается к этой истории, этим людям, может сам для себя определить идею.

— На вас, как и на все ваше поколение, пришлись довольно сложные исторические и политические катаклизмы, которые достойно прошли и выстояли далеко не все. Как вам удалось обеспечить свою духовную сохранность?

— По своей наивности, — хитренько улыбается Петр Ефимович. — Просто снимал то, что мне хотелось, чувствовал, что мне дано это. Иногда себе изменял. Например, работал на Одесской студии, потом переехал в Москву. Попасть на «Мосфильм» было великое одолжение. У меня за спиной уже были вышеупомянутые мною фильмы, но мне дали классику. Сделал ее, и лишь после этого был принят в штат главной киностудии страны.

— Вы выбирали, иногда открывали прекрасных актеров, как это было?

— Мне повезло, работал с такими артистами, как Евгений Леонов, Инна Чурикова — я сразу знал — она героиня «Военно-полевого романа», потом возникла зажигательная, страстная Наташа Андрейченко. Олег Борисов — гениальный актер. Когда приглашал его на центральную роль в фильме «По главной улице с оркестром», даже представить себе не мог, что он бывает таким мягким и ранимым. И Леночка Яковлева очень талантливый человек и без звездной болезни. Она рабочая лошадка. Когда мы снимали «Интердевочку», для съемок в Стокгольме дали 22 рабочих дня. И никого не волновало: успеем или не успеем. Было безумно сложно... Съемки по 12 часов, а она же была в эпицентре! Да еще с температурой 39... Людочка Гурченко, с которой я вернулся в Одессу, чтобы снять «Механика Гаврилова». Многих можно вспомнить... И, конечно, Зямочка Гердт. Мы дружили 30 лет. Это был не просто Гердт, это было мое общение! С ним так было интересно! О жизни, о поэзии, о литературе, обо всем. Это был человек, который фонтанировал. Сколько замечательных историй связано у меня с ним! Он был всегда молод. Его жизнелюбие побеждало все — возраст, болезнь. Даже когда он был уже очень плох, привезли его на вечер, (это был его последний выход на сцену), в Детском театре. Жена Таня сидела рядом с ним со шприцем в руках, но он нашел в себе силы встать, сделать несколько шагов и прочесть, незабываемо прочесть стихи Давида Самойлова. Я очень много потерял в связи с его уходом из жизни. Последние несколько лет мы общались ежедневно, жили рядом на даче…

— Откуда берутся силы снимать, писать, общаться, люди вам не надоели, что тоже — большая редкость?

— Я всегда был веселый и легкий человек. И на площадке стараюсь всегда создать очень веселую обстановку. По натуре я — оптимист. Трудности переношу с улыбкой. Отбрасываю все сложности и гадости, чтоб не погибнуть, из чувства самосохранения. В молодости легко быть счастливым, главное сохранить это умение в процессе жизни. Я люблю жизнь и «надеюсь, что это взаимно»!