Виктория Трофименко: «Мы ждем, что нас услышат»

Московский фестиваль теперь проходит в сложных условиях, что признал и его многолетний президент Никита Михалков, пожаловавшись, что заграничные продюсеры отказались предоставлять для показов на ММКФ более чем 700 ранее заявленных фильмов.

Тем более контроверсионным выглядит участие в основном конкурсе ММКФ украинской драмы «Братья. Последняя исповедь». «Братья...» являются полнометражным дебютом 34-летней киевлянки Виктории Трофименко. Сценарий был создан по роману шведского писателя, номинанта Нобелевской премии  Торгни Линдгрена «Шмелиный мед».

За объяснениями мы обратились непосредственно к Виктории. Приводим ее ответы без комментариев.

— Чего вы ждете от вашего участия в ММКФ?

— Призов мы не ждем, не за этим ехали. Мы ждем, что нас услышат. Так непреднамеренно вышло, что мы оказались созвучны с политической ситуацией, и мы надеемся, что фильм как-то повлияет на россиян и что люди захотят прекратить агрессивную политику относительно Украины, захотят, чтобы вывели войска или хотя бы не посылали следующие, чтобы какая-нибудь из матерей сказала: «Стоп, я не хочу своего сына туда посылать». Если это каким-то эмоциональным образом повлияет хотя бы на одного человека — значит, хотя бы один человек туда не дошел, кого-то не убил и его не убили. Был очень большой вопрос: ехать или нет. Сначала однозначно решили — не ехать. Но это непродуктивно, потому что мы будем бойкотировать, как сотни людей — ну, бойкотируем, а дальше что? Здесь же попытка что-то сделать. Если так звезды стали, что мы можем быть здесь — то нужно таки ехать. Хотя бы будем знать, что мы попробовали. Тем более что культура — это очень крепкая связь. Я здесь вижу людей, представителей фестиваля, которые тоже пытаются говорить нам, что плохой мир лучше хорошей войны. Отборники фестиваля очень хотели, чтобы мы приняли участие. Участие дало нам доступ к российской прессе. Мы имеем возможность обратиться. Можно прийти и попробовать. А можно не приходить и не пробовать. Это две разные позиции. Неизвестно, какая более продуктивная. Мы очень благодарны тем, кто бойкотирует в поддержку Украины, но мы вышли на передовую, что-то попробовали, посмотрим.

— Но из всех российских фестивалей именно ММКФ самый близкий к официозу.

— Вот именно поэтому мы и решили сюда приехать. Потому что такова тема фильма, так совпало. Возможно, если бы была просто какая-нибудь любовная история, не настолько актуальная для настоящего, то мы не приехали бы. Но все складывалось так, что мы имели возможность достучаться до местного бомонда. Они имеют какое-то влияние, какой-то доступ к Путину. Я понимаю, что это наив, но, в конечном итоге, мы пытались что-то сделать. Понимаю, что это может вызывать волну возмущения в Украине. Но именно таким был сознательный шаг. Я же говорю, что первая реакция была нормальной общечеловеческой — зачем ехать к агрессору? Вероятно, мы сможем что-то изменить. Если, имея такой шанс, я его не использую, я, наверное, буду чувствовать себя виноватой, что не попробовала. Ну а вдруг, ну я же не знаю. Мы же сюда не за призами ехали. Мы не были на красной дорожке, ни на каких вечеринках. Мы приехали работать. Представили фильм, провели пресс-конференцию, представили фильм зрителям и все. Мы не принимаем участия ни в каких светских мероприятиях. У нас другая цель и мы хотим ее достичь. Сейчас у нас на пресс-конференции была большая аудитория, и мы могли что-то сказать, не знаю, что из этого вырежут, но надеюсь, что-нибудь попадет в эфир. Я пробую по крайней мере.

— А вы не боитесь, что руководство фестиваля может использовать ваше присутствие в пропагандистских целях?

— Тогда давайте и мы использовать случай. Если они будут пытаться нас использовать, то и мы тоже. У нас стоит цель, мы хотим, чтобы нас услышали. Я действительно хочу, чтобы этот конфликт был улажен, не военным путем. Я не хочу кровопролития. Считаю, что люди на это должны повлиять — обычные, рядовые люди, граждане России. Как, например, женщины на Западной Украине вышли против того, чтобы их мужей отправляли на Восток воевать, так же и здесь обычные люди могут встать на защиту своих сыновей и мужей и не давать отправлять их в Украину. Здесь есть много людей, которые нас поддерживают, которые выходят на протесты против войны. Если бы другие темы были (в фильме), если бы не задевали струны души, нужные именно в такое время, возможно, и не было бы смысла ехать.

— Честно говоря, вот сейчас, пока мы с вами разговариваем, я вижу, что вас все равно грызет сомнение.

— Сомнение по поводу того, получим ли мы результат? Если так, то у меня не будет никаких сомнений. Мы не можем быть уверены ни в чем. Но если бы мы не поехали, у меня было бы еще больше сомнений. Меня бы грызло еще больше. Я пробую... ну не знаю. Это вообще не очень комфортная ситуация. И я же вижу, что со второй стороны есть такая же попытка, они так же пытаются найти этот хрупкий диалог. Это же хорошо.