ВОПРОС «Дня»

Вадим СКУРАТИВСКИЙ, искусствовед, публицист:

— Когда-то Михаил Бахтин говорил: культура осуществляется на границе, на пределе. А Киев — город пограничный, особый: околица всеевропейского леса и в то же время евразийской степи, которая заканчивается в нескольких десятках километров от границы города. Такое положение имело определенное значение для формирования своеобразия Киева, а также для трагедии, постигшей город в ХIII веке, во время нашествия из степи. В более плодотворной форме — это то, что происходило в столице в новейшие времена — барокковый синтез различных культур. Этот процесс, приобретая иные формы, продолжался и в прошлом веке, и в нашем. Советская эпоха старательно загоняла Киев в провинциальное гетто. Невзирая на это, полистилистическая инерция продолжалась еще достаточно долго. Благодаря ей Киев имеет соответствующий неповторимый характер. В последние сезоны в городе выстраивается экстерьер западных городов, но своеобразие, приобретенное в прошлом, в основном сохраняется. Собственно, именно на пересечении этих тенденций — прагматической западной и восточно-барокковой — Киев и имеет возможность лелеять свою неповторимость.

Вадим КАСТЕЛЛИ, кинорежиссер:

— Безусловно. Это выражается в неторопливом, как для европейской столицы, широком ритме жизни. Это складывается и историей Киева, и шириной его улиц, присутствием Днепра, зеленью на его склонах. Отсюда и тот темп, с которым здесь ходят и общаются люди — не спутать ни с Москвой, ни с Петербургом, нет, возможно, к сожалению, с Варшавой. После всех наших катастроф остались островки, по которым мы узнаваемы. Конечно, Киеву не повезло. История была к нам немилосердна. Возможно, лучше было таким городам как Варшава, Будапешт, Львов. Ну что ж. Есть города-памятники, а есть города с особыми, выразительными островками, которые идентифицируют и столицу, и страну вообще.

Ольга ГЕРАСИМЬЮК, тележурналист:

— Киев постепенно теряет лицо. Все эти модернизации, макдональдизации, европерестройки нивелируют его неповторимость. Обидно, потому что когда бываешь в Праге, Львове или другом городе с большой историей — а Киев именно из таких — просто сердце болит. Ведь там подчеркивают, усиливают наименьший кусочек древности, а мы от этого старательно избавляемся. Нам безразлично — даже не нам, а тем, кто это осуществляет и за это отвечает — потому что для них имеет значение только то, что у них в кармане.

Город нужно спасать, чтобы хоть дети посмотрели, что это была за колыбель славянства. Здесь был свой дух. Я сама не киевлянка. Однако имела много друзей, живших здесь еще с прадедов. Когда начали исчезать эти дворики с бабульками, когда начали выносить из старых коммуналок пузатые комоды, а их владельцев переселять на массивы — начал исчезать и старый Киев. Все это началось еще в советские времена — только тогда в район Софии въезжали мясники — тогдашняя элита, на самом же деле — люмпены; нынешние «новые» недалеко от них ушли. Эта вся атмосфера старого города рассеялась. Возможно, еще остались единичные места, но, пропал этот киевский специфический дух. Сейчас в столицу едут все, со всей страны, даже из Львова. Конечно, ищут лучшую судьбу. Их за это трудно осуждать — ведь там сейчас полный тупик — нет ни работы, ни малейших перспектив. Но Киев превратился в такой — не скажу Вавилон, но просто в пародию самого себя.

Анатолий ГАЙДАМАКА, художник:

— У Киева свое лицо сохранилось в связи с ландшафтом. Но не с его архитектурой. Природный облик его красив. Но если сравнить с другими городами — мы в проигрыше. При одном взгляде на вокзал, на окраины становится грустно. Надо много работать, чтобы Киев приобрел свой, яркий облик. Взять тот же Будапешт — небо и земля. Нет у Киева творческой группы, которая могла бы превратить его в своеобразный город. Пока это все остается на уровне мелких усовершенствований и деклараций. Неужели для Крещатика не было более талантливого архитектора, чтобы сделать эту реконструкцию как полагается, хотя бы тротуарную плитку подобрать по цвету и рисунку? Наши архитекторы любят серый цвет и других не знают, все делают в этой гамме, на всякий случай, чтоб начальство не ругало за крайности. В той же разоренной Югославии — красивые тротуары, цветочные клумбы. А у нас эта малая городская форма попросту отсутствует. Реклама, закрывающая фасады зданий, — безвкусна. Я очень удивлен тем, что вырубают реликтовые породы деревьев. Финский архитектор строит дом под сосну. А у нас новые жилмассивы — это ужас. Красноармейская улица — что это такое? Немыслимо безликие здания, как в советские времена. Надо сделать нашим архитекторам и мэру экскурсию в Белград, в страну, разрушенную войной. Дальше Крещатика — это уже не город. Сундуки, обложенные плиткой. В Европе дома даже сверху смотрятся — черепица крыш, кроны деревьев. Посмотрите на крыши у нас — в любом месте...

Мирон ПЕТРОВСКИЙ, писатель:

— Если я правильно понял вопрос, то лицо города — это метафора, стягивающая исторические реалии, ландшафт, и выражающаяся в емком символе. Недаром было сказано: «Всякому городу свой нрав и права». Мне кажется, своеобразие Киева в массовом представлении сводится к тому, что у нашей столицы блистательное историческое прошлое, откуда берет свои истоки славянство, есть ореол северного Иерусалима. Но ведь потом — в истории города не было и полувека, чтобы не происходили катастрофические изменения, войны, революции. Киев — город трагической судьбы, город Чернобыля, Бабьего Яра, разрушенного Успенского собора.

Если же говорить о современном Киеве, то изменения в нем происходят настолько бурные, что просто нет возможности уследить, как писал Фет, ряд внезапных изменений милого лица. Лицо города представляет особую форму. Здесь нужен не макияж, а глубокая работа, не сводящаяся к переименованию улиц и развешиванию новых символов. Только в этом случае можно будет вернуться к действительно непохожему на другие столицы Киеву. Тут еще очень мешает репутация Киева как столицы некоей сатрапии, провинции. Когда мы это изживем, тогда можно будет вернуться к разговору о лице города. Надеюсь, это будет очень симпатичное лицо.

Михаил РЕЗНИКОВИЧ, театральный режиссер:

— Киев, во-первых, южный город. Во-вторых, по-моему, на сегодняшний день, в конце жестокого века, он не утратил человеческую доброжелательность — как на улицах, так, иногда, и вне их. И эта атмосфера доброжелательности, эти особенные флюиды отличают его от других городов (Москвы прежде всего). Если б наша жизнь так шла и далее — ничего лучше нельзя было б и желать. Что же касается архитектуры, то в Киеве она есть, но не на Крещатике, который строился в определенную эпоху. Недаром эту улицу еще в советском фольклоре называли сном взбесившегося кондитера. А вне Крещатика — пожалуйста, прекрасные места, все эти арочки, дворики...