Эхо Майдана

В ходе украинских президентских баталий на глазах постсоветских элит появилась еще одна модель смены власти, которая разнообразила российскую, грузинскую и азербайджанскую модели. Ряд политологов предсказывают «экспорт» революционных технологий. Так, весной следующего года в Молдове состоятся парламентские выборы, а затем парламент изберет президента. Кишиневу некоторые предрекают «революцию лозы». В Кыргызстане в конце февраля будут выбирать парламент, а осенью — президента. Бишкеку обещают «маковую революцию». В Казахстане парламентские выборы уже прошли, президентские назначены на 2006- й, но есть вероятность их досрочного проведения. Для Астаны прогнозируют «революцию тюльпанов». Беларуси, где были подавлены протесты оппозиции после парламентских выборов и референдума о третьем сроке Лукашенко, даже самые смелые романтики революций не обещают, но, вместе с тем, белорусские демократические силы тщательно изучают украинский опыт. Большинство экспертов сходятся в одном — во многих постсоветских странах реакцией на украинские события станет закручивание гаек. Однако закручивая гайки, можно «сорвать резьбу»…
О том, как украинские выборы откликнутся в ряде стран СНГ — в комментариях экспертов.

Досым САТПАЕВ, политолог, директор Группы оценки рисков (ARG-Казахстан):

— Наблюдая за украинскими внутриполитическими баталиями, Минск, Астана, Ташкент и другие столицы государств с «управляемой демократией», каковых на постсоветском пространстве целый воз и маленькая тележка, в очередной раз убедились в том, что Европа и США только тогда активно подключаются к давлению на политическую элиту, когда стоят за спиной уже существующей мощной оппозиции, имеющей значительную общественную поддержку. В некоторых случаях для Запада выгоднее иметь у власти сильного авторитарного руководителя, чем слабую оппозицию, которая просто не сможет гарантировать сохранение политической стабильности в стране. При этом «революция роз» в Грузии и политический кризис в Украине явно показали желание России более активно участвовать во внутриполитических процессах своих соседей. Вряд ли страны Центральной Азии станут исключением из этих установившихся правил в период смены политических элит, что рано или поздно произойдет.

2004 год явно показал who is who на постсоветском пространстве. Более того, начался процесс формирования неких идейных межгосударственных «клубов» по интересам. С одной стороны — «западники» в составе Грузии с присоединением Украины и, возможно, Молдовы. Эти государства могут быть основными агентами влияния Запада и некими «институтами повышения квалификации» для оппозиционных сил других постсоветских государств. С другой стороны — «почвенники», сторонники невмешательства в выборе особого (часто авторитарного) пути развития. При этом, список членов этого «клуба» поразительным образом совпадает с теми государствами, которые в свое время поспешили поздравить Виктора Януковича с «победой» на украинских президентских выборах... Кстати, именно «почвенники» во главе с Россией прославили себя тем, что образовали некую фронду против ОБСЕ, обвинив эту организацию в том, что она сует свой нос, куда не следует. Если учесть, что после украинских событий многие международные организации стали вызывать патологический страх у постсоветских правящих элит, перспективы этой фронды довольно хорошие, а список ее «врагов», скорее всего, будет расширяться.

Казахстану же нельзя исключать того, что Нурсултан Назарбаев учтет опыт Леонида Кучмы касательно превентивных мер в случае усиления оппозиции. Речь идет о достаточно удачном ходе Кучмы по инициированию конституционной реформы, которая должна привести к созданию парламентско-президентской республики и уменьшить полномочия будущего президента. Казахстанская оппозиция должна быть готова к тому, что сроки президентских выборов могут быть сдвинуты на более ранний период. Это связано с тем, что президент постарается воспользоваться сложившейся политической ситуацией, которая постепенно выходит из-под контроля. Политические процессы в стране стали более непредсказуемыми, что сильно пугает правящую элиту, для которой важно удержать инициативу в своих руках. В то же время, смена верховной власти в Казахстане в 2006 году маловероятна, тем более что сам президент в этом году заявил о своем намерении участвовать в президентских выборах и, естественно, победить на них.

Что касается позиции США, то вторичное избрание Буша- младшего в какой-то степени успокоило постсоветские элиты, которые уже привыкли к сдержанной критике Белого Дома по поводу медленного процесса демократизации на фоне перманентной борьбы с терроризмом. Более того, по крайней мере в странах Центральной Азии возникло ощущение того, что такая ситуация сохранится и впредь. По крайней мере, посол США в Казахстане г-н Ордвей, определяя американские приоритеты в регионе, на первое место снова поставил сотрудничество в борьбе с международным терроризмом, а затем уже решение проблем становления демократии.

Есть несколько существенных отличий, которые дают ответ на вопрос: «Почему Казахстан не может быть Украиной?». Во-первых, в отличие от казахстанского оппозиционного поля, украинская оппозиция уже пережила болезнь роста, разобщенности и превалирования личных политических амбиций над общей стратегией продвижения во власть. Во-вторых, в Казахстане нет такого жесткого противостояния между регионами, западом и востоком, как в Украине. Украинский регионализм — это не только географическое противоборство, но и идеологическое. Не стоит забывать и об интересах региональных бизнес-элит, в первую очередь — «донецкой группы», которая больше всего боится нового передела власти, а значит и собственности. В-третьих, в Украине, в отличие от Казахстана, сильно влияние Европы. Казахстан же находится в окружении государств, для которых характерны патриархально-традиционные формы социальных взаимодействий. У нас отсутствуют активные внешние стимулы к политической модернизации. Вялая реакция Запада на фальсификации результатов парламентских выборов в Казахстане не идет ни в какое сравнение с резкими заявлениями Евросоюза, ОБСЕ и Госдепартамента США по поводу результатов президентских выборов в Украине.

Турат АКИМОВ, политолог, Кыргызстан:

— На предстоящих парламентских выборах в Кыргызстане я не предвижу такого ажиотажа, как в Украине в связи выборами президента. У вас все-таки — борьба за верховный пост в государстве. Наши же парламентские выборы будут достаточно спокойным мероприятием. Что касается президентских выборов, которые также предстоят Кыргызстану в следующем году, то сейчас рано прогнозировать развитие событий. Надо посмотреть, какой расклад будет в новом парламенте. Кстати, законодательный орган будет иметь новые функции: часть президентских полномочий была передана парламенту. Новый однопалатный парламент имеет право назначать кабинет министров. И от становления нового правительства будет зависеть очень много. Парламент будет выбирать и премьер-министра, а эта должность в странах СНГ считается своего рода трамплином к верховному посту в государстве. Сейчас кыргызский политикум работает на выборы в законодательное собрание. Только после формирования парламентско-правительственной структуры, установления баланса интересов разных групп, выяснится схема будущих президентских выборов.

Сейчас трудно говорить о том, будет ли в Кыргызстане раскручиваться проект «Преемник», либо же стоит ждать иного развития событий — это может знать только сам Акаев. Возможно, в связи с повышением роли законодательной власти, к концу следующего года мы придем к тому, что именно парламент будет выбирать президента.

Если же сравнивать потенциальные движущие силы революции в Кыргызстане с украинскими, следует сказать, что у нас достаточно альтернативных источников информации, многие из них имеют грантодателей из-за границы. В Кыргызстане есть много неправительственных организаций, две-три из них пытаются влиять на политические процессы. Потихоньку этот сектор развивается. У нас существует реальная оппозиция, к мнению которой прислушивается и власть. Однако кыргызские оппозиционеры кучкуются отдельными группами. Начинает намечаться очертание различных блоков, но говорить о монолитности, выдвижении единого кандидата и наличии четкой программы действий у кыргызской оппозиции пока рано. В мечтах каждый оппозиционный лидер именно себя видит на белом коне.

Олег МАНАЕВ, директор Независимого института социально-экономических и политических исследований, Беларусь:

— Белорусские оппозиционеры проводили недели в Киеве и других украинских городах не для того, чтобы учиться технологиям, а прежде всего — чтобы выразить поддержку украинским демократическим силам. Конечно, они имели возможность получить определенный опыт. Думаю, что его применение в Беларуси в принципе реально. Вопрос только, когда и в какой форме. Сегодня говорят: в Украине сотни тысяч или даже миллионы участвуют в общественно-политическом процессе, проводят дни и ночи на площадях, а в Беларуси протесты демократов после референдума были малочисленными. Но кто полгода назад предсказывал, что протест в Украине обретет такие формы?

Украинские события показали, что примерно половина электората по разным причинам не удовлетворена работой власти, экономическими условиями, внешней политикой и т.д. Основываясь на результатах многочисленных исследований, можно сказать, что до такого уровня недовольства ситуация в Беларуси еще не дошла. Но она не так уж далека от этого. Как известно, по официальным результатам, 17 октября 80% избирателей проголосовали за изменение Конституции и ни один оппозиционный кандидат не прошел в парламент. Но, по результатам опросов, которые проводились балтийским отделением института Геллапа, на самом деле за изменение Конституции, согласно которому в президенты можно баллотироваться неограниченное число раз, проголосовали менее 49%. Эти же опросы показали, что в первом туре в парламент прошла часть кандидатов от демократических сил.

На самом деле уровень недоверия ведущим институтам государственной власти в Беларуси значительный. Вы можете спросить: а где же люди на улицах? Разница заключается в природе политического режима в Украине и Беларуси: в вашей стране за последние десять лет в экономике развились рыночные отношения (пусть и в особой форме) и у вас существует много олигархов, ФПГ со своими интересами и связями с разными партиями и структурами. У нас нет никаких олигархов, никаких ФПГ. Практически вся экономика контролируется не просто властью в широком смысле слова, но одним человеком — президентом. Отсюда следует, что, в отличие от Украины, источников внутренней поддержки — экономической, технологической и т.д. — для демократических сил и в том числе оппозиционных партий в Беларуси практически нет. Партиям, независимым профсоюзам, общественным организациям приходится обращаться за помощью извне — в Россию, в Европу. Понятно, что такая помощь не может заменить внутреннюю поддержку и сама по себе бессильна. Кроме того, уровень консолидации белорусских демократических сил, к сожалению, отстает от украинского. Однако очень важно, что половина белорусов не голосовала 17 октября «за». Люди уехали на дачи, воздержались и т.д. Тысячи людей участвуют в различных оппозиционных демократических структурах — партиях, неправительственных организациях, профсоюзах, молодежных группах.

Революция в Югославии была далекой от нас. Год назад менялась власть в Грузии — поближе, но все-таки это не соседняя страна, государство с другим менталитетом, культурой, историей. События же в Украине разворачиваются не только на наших географических и политических рубежах, но и культурных, психологических границах: ага, в Украине люди смогли объединиться, выйти на улицы, заявить о себе, добиваться побед, помогать друг другу! Это чрезвычайно мощный импульс, которого так не хватало Беларуси, стимул и для демократических сил, и для пассивно недовольных.

Могу с высокой долей вероятности предположить, что уровень поддержки белорусских властей и лично президента, достигающий сегодня 50%, к весне начнет таять. Так же, как и в Украине, за несколько месяцев до выборов и референдума в Беларуси были сконцентрированы государственные ресурсы. И финансово-экономические: повышали зарплаты, пенсии и стипендии. И информационно-пропагандистские: белорусскую модель провозглашали лучшей в СНГ и вообще в мире, вели тотальную дискредитацию оппозиции. И политически-организационные: строили вертикаль избирательной системы, повторяющую вертикаль власти. Но Беларусь — это не СССР 20 лет назад. Власть имеет ресурсы лишь на несколько месяцев точечной концентрации. Уровень поддержки президента опять упадет, когда многие предвыборные обещания властей окажутся либо плохо выполненными, либо не выполненными вовсе.

Того или иного повторения украинских событий я не исключаю. Но полного сравнения не может быть. Конечно, у вас было и дело Гонгадзе, и «кассетный скандал», но такой атмосферы подавленности, почти тотального страха, как в последние годы существует в Беларуси, в Украине не было. По данным нашего ноябрьского опроса, примерно три четверти респондентов сказали, что люди в Беларуси боятся выражать свое политическое мнение. Я не думаю, что в сентябре аналогичный опрос в Украине получил бы такие данные.