Евронемезида в лице Дэвида Кэмерона

В отличие от некоторых членов Консервативной партии Великобритании, премьер-министр Дэвид Кэмерон ранее не производил впечатления человека, одержимого противостоянием с Европой. Он не проявлял особого энтузиазма относительно Европейского Союза, но казался значительно менее одержимым его предполагаемыми несправедливостями, чем многие другие тори.

Эти взгляды на позицию Кэмерона в настоящее время сложно поддерживать. Его речь о Европе, над которой он долго работал, пусть и содержала идеи, которые многие могли бы разделить, но также заронила семена для затяжных и острых дискуссий, и не только в Великобритании. Консерваторы в Палате общин (и не только) хотят быть уверенными, что их лидер разделяет их неприязнь к процессу европейской интеграции в целом. Они не забыли и не простили его «предательства», когда он отказался провести референдум по поводу Лиссабонского договора, подписанного его предшественником. Его выступление помогло придать необходимую уверенность.

Партия, конечно, поставила перед Кэмероном трудную задачу — от него требовалось конкретное заявление по поводу его европейской политики. Кроме того, Кэмерон должен был найти подходящие слова. Ему нужно было успокоить тори и местных критиков и в то же время избежать экономического и политического хаоса, который мог быть вызван объявлением предстоящего референдума, по результатам которого Великобритания могла бы выйти из ЕС. Время, которое он взял на обдумывание своей речи, свидетельствует о том, насколько сложно было сгладить острые углы в данном вопросе.

По сути, как стало ясно после речи Кэмерона, его подход к решению этой проблемы — получить кратковременную передышку от критиков, но потенциально усложнить решение своих проблем (и Британии в целом) в долгосрочной перспективе — не новый. И до этого было ясно, что Кэмерон хотел отложить любую возможность референдума на самое отдаленное будущее, какое только возможно. Предположения о том, что он будет стремиться пересмотреть условия членства Великобритании в ЕС, также известны из его более ранних выступлений и интервью.

Теперь эта позиция была высказана прямо и бескомпромиссно. Потребность в далеко идущих изменениях в структуре и функционировании ЕС, включая репатриацию полномочий в Британию, является ключевым новым демаршем в эти трудные для Европы времена.

Кэмерон неоднократно заявлял, что хотел бы избежать референдума, касающегося просто решения о дальнейшем членстве в ЕС на текущих условиях. Уже сейчас некоторые утверждают, что в его европейской политике можно заметить отсылки к Гарольду Вильсону, другому известному «переговорщику об изменении условий» членства Великобритании в тогдашнем Европейском сообществе, когда на референдуме большинство проголосовало за Европу.

Отношения Великобритании с европейской интеграцией строились сложно, независимо от того, какая партия находилась у власти (Вильсон, как-никак, был премьер-министром от Лейбористской партии). Это было неизбежно с самого начала, в силу глубоких и непримиримых разногласий Великобритании практически со всеми другими государствами-членами ЕС по фундаментальным вопросам объединения суверенитета.

По сути, с британской точки зрения, свободная конфедерация правительств в торговом сотрудничестве — это та Европа, в которой нуждается Соединенное Королевство. Но Великобритания вступила в Европейское сообщество, а не только в зону свободной торговли, чего Кэмерон сейчас, видимо, и хочет.

Тем не менее, скрытый евроскептицизм в британской политике никогда не прекращался и был очевиден и в речи Кэмерона. Даже верховенство европейского права в определенных областях было принято Великобританией неохотно, намного позже, чем большинством других стран-участниц. Действительно, в своей речи Кэмерон не смог удержаться от того, чтобы не позволить себе несколько высказываний в адрес Европейского суда.

Великобритания сделала значительный вклад в развитие Европы, в особенности в отношении единого рынка. Но не будет преувеличением отметить, что Великобритания еще ни разу не упустила возможности начать войну на истощение против европейских наднациональных проектов, выступая против любого существенного увеличения компетенций или функций ЕС. Учитывая, что эта позиция отражает отношение британского сообщества к ЕС, это неудивительно. Но в то же время это доставляет неудобство остальным государствам-членам, особенно тем, которые, как, например, Германия, понимают преимущества страны, решительно выступающей за свободную торговлю и выражающей глубокую приверженность верховенству законов ЕС.

Длительный период новых переговоров, которые предложил Кэмерон, предполагает большие затраты для обеих сторон. Во-первых, они создают глубокую и продолжительную неопределенность в то время, когда кризис еврозоны уже поставил под сомнение «здоровье» ЕС в долгосрочной перспективе, если не сам факт его существования.

Кроме того, стратегия Кэмерона, похоже, вряд ли приведет к результату, который удовлетворит кого-либо. И если предполагается, что это будут переговоры, которые будут происходить в контексте более широких дискуссий по поводу договора, — это может не произойти в обозримом будущем. Председатель Европейского совета Херман ван Ромпей, и не только он, кажется, сомневается в необходимости создания нового договора, для принятия которого потребовалась бы единодушная поддержка всех государств-членов — некоторые из них настроены решительно против. Конечно, Кэмерон открыто признал это в своей речи, так что новый договор о включении «новых соглашений» с Великобританией, возможно, придется обсуждать со всеми государствами-членами отдельно.

Некоторые пункты этих переговоров, по-видимому, повлекут за собой репатриацию полномочий, что потребует согласия всех членов ЕС — и создаст условия, при которых новые переговоры Кэмерона окажутся юридически и политически неопределенными. Многие европейские политики посчитают репатриацию компетенций государств-членов крайне деструктивным прецедентом и, следовательно, будут решительно против этого возражать.

В конечном итоге, есть большая вероятность того, что любая попытка достижения «нового соглашения», включая репатриацию компетенций, гораздо больше обострит вопрос о членстве Великобритании в ЕС, чем если бы простой референдум «о членстве в ЕС / выходе из ЕС» был проведен прямо сейчас. В общем-то, так и не вселив ни в кого уверенности (включая евроскептиков тори), Кэмерон своей позицией ознаменует новую эру напряженности и неопределенности между Великобританией и ее европейскими партнерами.

Проект Синдикат для «Дня»

Питер САЗЕРЛЕНД — бывший еврокомиссар и генеральный директор ВТО