Мода на «европессимизм»

После террористических актов в Лондоне и непринятия французами и голландцами проекта конституционного соглашения Европейского Союза европессимизм опять в моде. Провал июньского саммита ЕС и острые столкновения между Тони Блером и Жаком Шираком даже вдохновили некоторых на провозглашение начала конца Европы.

Они ошибаются. Европа не умерла и не находится при смерти. Но события последнего времени действительно означают конец одной версии европейской интеграции — «еще более тесного союза», в результате которого должно было возникнуть федеральное государство, которое превратилось бы в новую супердержаву.

Такой результат, однако, был маловероятен даже без недавних осложнений. Как только шесть первоначальных стран-членов приняли решение о расширении с включением стран Северной, Южной и, в последнее время, Восточной Европы, старый образ федерального государства был обречен. Конституция была разработана с целью сделать ЕС, состоящий из 25-ти стран-членов, более эффективным, а не для того, чтобы создать сильное федеральное государство.

В речах Ширака часто проскальзывают ссылки на «многополюсный мир», в котором Соединенные Штаты больше не являются единственной супердержавой. Недавний опрос общественного мнения, проведенный Pew Research Center, показал, что в глазах многих европейцев США потеряли былую привлекательность, и они хотели бы, чтобы Европа играла более существенную роль в мировой политике. Но даже если Америка и потеряла часть своей привлекательной «мягкой силы», постиндустриальная общественность Европы не готова оплачивать инвестиции в наращивание военной мощи, необходимой для уравновешивания жесткой силы Америки, требующие двукратного или даже трехкратного увеличения оборонных расходов как части ВВП.

Но даже при этом будущее Европы не такое мрачное, как предполагают пессимисты. Влияние в мировой политике сегодня распределено таким образом, что напоминает трехмерную игру в шахматы, которая ведется как по вертикали, так и по горизонтали. На верхней доске военных отношений между государствами США являются единственной в мире супердержавой, имеющей глобальный охват. Европа и Китай едва ли смогут обогнать американцев в течение следующих двух десятилетий. Здесь мир однополюсный.

На средней доске экономических отношений мир уже многополюсный. Это доска, где Европа действует как союз, а другие страны, как, например, Япония и Китай, играют значительную роль. США не могут достичь торгового соглашения или урегулировать антитрастовые дела без одобрения комиссии ЕС. Только недавно после вынесения ВТО решения в пользу европейской стороны, Конгрессу США пришлось переписать налоговое законодательство, затрагивающее миллиарды долларов. Едва ли это можно назвать однополюсным миром.

Нижняя доска включает транснациональные отношения, находящиеся вне сферы правительственного контроля — все, начиная от наркотиков и инфекционных заболеваний и заканчивая изменением климата и транснациональным терроризмом. На этой доске влияние рассредоточено хаотичным образом между игроками, не представляющими государства. Ни одно правительство не может контролировать последствия без сотрудничества с другими. Здесь США необходима помощь европейцев, и называть этот мир однополюсным также не имеет смысла.

На этой нижней доске также очень важна степень тесного гражданского сотрудничества, на которое влияет привлекательность страны или мягкая сила. Этим щедро наделены европейские страны, преодолевшие вековую вражду и создающие большой успешный рынок.

Одной из опасностей, кроющихся за недавними осложнениями, является приостановка расширения ЕС. В конце холодной войны страны Восточной Европы не пытались сформировать, как в 1920-х годах, местные альянсы, а повернулись к Брюсселю как к магниту для своего будущего. Точно так же такие страны, как Турция и Украина, изменили политику из-за своего тяготения к Европе. Потеря мягкой силы в результате отказа от дальнейшего расширения будет носить негативные последствия для Европы, Балкан и международной стабильности.

Какими будут следующие действия ЕС? Некоторые говорят о необходимости возвращения к первоначальной модели шести стран, образующих внутреннее ядро — федерацию в рамках более крупного союза. Этот подход привлекает тех, кто думает, что результаты референдумов во Франции и Голландии являются свидетельством неприятия британской либеральной экономической модели.

Но этот диагноз сомнителен, поскольку опросы общественного мнения показывают, что многие, проголосовавшие «против», выступали против Ширака и/или высокого уровня безработицы. Возвращение к первоначальной модели шести стран-членов ЕС едва ли сможет решить эти проблемы и послужит плохой основой для либерализации рынков труда, необходимой европейским экономикам, чтобы продолжать движение вперед.

Наилучшим путем для ЕС будет демонстрация того, что идея единой Европы еще не исчерпала себя. Это означает компромисс относительно нового бюджета, предусматривающего сокращение расходов на единую сельскохозяйственную политику и использование фондов для интеграции новых стран-членов, присоединившихся к Союзу в прошлом году. Это также означает продолжение важной роли, которую Европа играет во внешней политике, как, например, работа с сербской стороной с целью достижения соглашения по Косово, или продолжение усилий, направленных на то, чтобы убедить Иран отказаться от своих планов по обогащению урана.

Столь же важным будет прогресс в отношении торговых переговоров раунда ВТО в Дохе и выполнение прошлых обещаний относительно помощи Африке. В конце концов, когда уляжется пыль, вероятно, можно будет заключить межправительственные соглашения для определения некоторых институциональных отношений, которые были бы урегулированы в случае принятия новой конституции.

Такой практичный, эффективный союз может не оправдать высоких ожиданий, возлагаемых на него политиками, но это не будет концом Европы. Наоборот, такая Европа сможет многое приобрести для себя, а также сможет внести большой вклад в благополучие остального мира.

Джозеф С. НАЙ — бывший заместитель министра обороны США, профессор Гарвардского университета и автор книги «Игра во власть: вашингтонский роман».