О трагедии и власти

История наводнения 2012 года на Кубани подобна событиям 2002-го, но более трагическая. Тогда шлюзы были открыты, и большая вода пошла по полям и небольшим селам; погиб только один человек — фермер, который хотел сохранить свою технику. Он ночевал в поле в тракторе, и ночью большая вода добралась и до него. Каждый раз жителей информировали о приближении воды и эвакуировали. Тем, у кого наводнение уничтожило помещение, местная власть компенсировала жилье деньгами или квартирами в населенных пунктах, которые были рядом. Сегодня те, кто пострадал в 2002 году, живут в новых квартирах, некоторые вернулись на старые места, говорят, что больше не волнуются и воды не боятся. А в этом году вода не пошла по полям и о затоплении почти никто не знал. Воду спустили ночью, когда люди спали. Немногие смогли спастись. Официальные данные сообщают о 170 погибших, однако здесь, на Кубани, говорят, что их значительно больше. «Я работал водителем. Возил сюда своего начальника из другого города. Видел весь этот ужас собственными глазами. Официально передают, что погибло 170 человек, однако в одной только реке выловили 400 трупов. Это очень страшная история», — рассказывает стажер Дмитрий ФЕДОРОВ.

Со времени трагедии прошел месяц, но на Кубани о ней не забывают. «Нельзя выбирать между одними и другими. Люди — это люди. И никакая власть не может оценивать, кто должен жить, а кто — нет», — считает бывшая сотрудница фермерского хозяйства Наталья ИВАНОВА.

Старые жители Кубани рассказывают, что река разливается раз в десять-двенадцать лет. Правда, не всегда наводнение дает такие трагические результаты. Сегодня в Крымске продолжается строительство. Восстановить город будет крайне трудно. С самого первого момента там работает большое количество волонтеров. Многие помогают продуктами питания и вещами. Но позиция власти и в этом вопросе неприемлема. Как волонтеров туда отсылают мелких госслужащих, работников других государственных заведений. «Моя дочь поехала в Крымск будто на два дня с места работы. Там она работала на кухне, готовила еду. Рассказывала о том, какие голодные и несчастные там люди. Приходят ровно в семь на завтрак, едят все до последней крошки. Ей было очень жаль тех людей, которые каждый раз приходили к ней в столовую. Однако непонятной для меня оказалась позиция ее руководства. Через два дня за ней и еще за несколькими ее коллегами машина не пришла. О них забыли и на следующий день. Проработав еще один день, девушки поехали из Крымска сами, собственным ходом. При этом их еще назвали дезертирами. Это абсолютно недостойная позиция со стороны руководства», — рассказывает Наталья Иванова.

Волонтер Павел из Москвы рассказывает о своей работе в Крымске на страницах «Живого журнала»: «Вернулся из Крымска. Наводнение было таким, что до сих пор ситуация там очень тяжелая. Вроде бы все, официальных служб нет: ЧС отменили, МЧС отозвали, военных убрали, остались только волонтеры, которым я и работал. Взрослые мужчины слез не сдерживают, приходя на развалины. Пытаются не давать работать больше десяти дней — люди становятся безумными от чужих рассказов и от того, что видят собственными глазами. Ругательные слова здесь — уже не ругательные. Ругательным там является слово «Путин» — его вслух даже при мужчинах не произносят. Там не выпивают, но на пятый день я напился после того, как услышал историю о собаке, которая уцелела только потому, что ее отпустили гулять. Остальные, которые сидели на цепях, — все утонули. Людям не до собак было, дома по крышу затоплены волной, крышками люков подвалов напором воды пробиты потолки, нет полов, стен, унитазы фонтанами из канализаций вырывало, до сих пор в подвалах — по колено смесь ила, песка и дерьма, и это некому убирать, везде бульдозеры сносят дома. Живет только верхняя часть города, остальные спят в палатках около домов, в домах просто нельзя находиться. Многие волонтеры — на грани истерики, тем более для правительства мы как зайцу зуб в носу — ничего не дают, ведь там официально все хорошо». А 10 августа сообщили о смерти волонтера, который работал в Крымске. 39-летний житель Санкт-Петербурга, учитель Андрей Мареев умер от тромболии легочной артерии. СМИ сообщают, что после его смерти волонтерам предложили уехать, однако все остались на месте.

Нельзя представить себе, что было бы, если не люди, которые помогают восстанавливать затопленные города. А вот о власти в Крымске и на Кубани в целом не принято говорить, о ней здесь молчат, как тогда, когда речь заходит о покойниках.