Женщины-рецедивисты

 В отличии от женщин, пребывающих в иных местах лишения свободы, находящихся здесь не коснется амнистия. Для рецидивистов она не предусмотрена. 

Черниговская «сорок четверка», или, говоря официальным языком, женская колония общего режима, уникальна, ибо принимает женщин, имеющих две и более судимостей. Служит еще и для исполнения строгого, тюремного наказания. Рассчитанное на 1450 человек учреждение сегодня служит местом для отбывания наказания 1739 женщин. Самой молодой — восемнадцать, возраст пожилой — почти восемьдесят. О том, чем живут «постояльцы» «грустного дома» сегодня, об их годами нерешаемых проблемах и трудностях — в репортаже корреспондента «Дня».

— 118 «наших» женщин причислены к разряду особо опасных рецидивистов. Около двухсот — имеют сроки заключения от 10 до 15 лет, — говорит старший лейтенант Виталий Павленко, исполняющий обязанности начальника учреждения. — Одну из «лучшей половины» за убийство в минувшем году суд приговорил к высшей мере наказания. Но позже по указу Президента Украины женщину помиловали. Приговор заменили двадцатью годами лишения свободы...

ОТКАЗ ОТ ДЕТЕЙ — ЯВЛЕНИЕ ДЛЯ «ЗОНЫ» НЕРЕДКОЕ

— Раньше у нас существовал свой гинекологический корпус. И дети рождались прямо в тюрьме, — вспоминает Виталий Михайлович. — Сейчас — нет. Рожениц вывозим в черниговский роддом. Позже забираем уже и матерей, и детей...

Бремя забот по уходу, кормлению, воспитанию малолетних граждан от грудного до трехлетнего возраста возлагается на персонал «дома ребенка», который находится на территории учреждения. Нина Гапшенко, старшая медсестра не без гордости замечает, что штат немногих детсадов в стране состоит исключительно из медработников, функционирует собственная молочная кухня, физкабинет, кварц, осуществляется круглосуточное дежурство.

За нынешними 19 детьми черниговский персонал следит «в оба». Но не все мамы по достоинству оценивают чужой труд. До сих пор в колонии обсуждают, когда одна из женщин после нескольких дней освобождения, пришла под стены учреждения и у дверей КПП бросила своего двухлетнего сынишку.

Отказ от собственных детей — явление для учреждения нередкое. Хотя с появлением на свет младенца осужденная приобретает ряд льгот: освобождается от работы, получает дополнительное питание, имеет возможность больше находиться с ребенком. С достижением же им трехлетнего возраста все это теряется. Ребенка отдают либо близким родственникам, либо переводят в детский дом в Прилуки.

ОДНОПОЛЫЕ СЕМЬИ КАК АТРИБУТ ЖЕНСКОЙ КОЛОНИИ

И все же большинство женщин в колонии стремится оставаться женщинами. Наравне с традиционными помадами, тенями, некоторыми атрибутами женской одежды, администрация терпимо относится и к... однополым семьям, которые создаются среди осужденных.

— Мы не скрываем, что у нас действительно есть своеобразные брачные союзы между женщинами, — рассказывала Тамара Куценко, заместитель начальника учреждения. — Шаг это скорее вынужденный.

Если раньше по поводу лесбийства и гомосексуализма ИТУ «прессинговало» стоическое руководство, то теперь высокое начальство относится к этому терпимо. В дела семей, возникающих среди осужденных женщин, администрация вмешивается редко. Лишь тогда, когда «брачный союз» чреват насилием, драками, ссорами. По мнению самих осужденных, создание таких семей — своеобразное средство выживания. С теми, кто не «греется», то есть не получает регулярно из дому передачи, деньги, семьи, как правило, не создаются.

Одна из осужденных женщин довольно солидного возраста призналась корреспонденту «Дня», что ни разу в жизни не познала мужчину. С 14 лет в колонии для малолетних вступила в однополую связь. Отбыла 9-летний срок. Год побыла на свободе и вновь попала за решетку. «В любых условиях женщина вынуждена оставаться женщиной. Помимо ее воли природа требует быть еще и матерью. Без семьи за решеткой не прожить. Прежде всего физически. Ведь нарушается менструальный цикл, появляются ужасные головные боли», — сказала она.

ЖИЗНЬ ВЕЗДЕ ОДИНАКОВА?..

Официально на питание осужденной украинское государство затрачивает в месяц от 30 до 34 гривен. Детям требуется больше, так как приобретается детское питание, молоко, витамины. Но с каждым годом учреждению, как признался начальник, все сложнее обеспечить тех, для кого оно собственно и предназначено. Как на воле, так и в неволе, прежде всего давят экономические проблемы.

Лица пожилого возраста и те, кто, согласно закона, имеет право на пенсию, беременные и кормящие матери до трех лет могут официально в учреждении не работать. Все остальные свое пребывание отрабатывают. Кто на швейной фабрике, цехах по выпуску товаров широкого потребления, фасовке лаврового листа, клейке картонных коробок, пакетов под мелкую продукцию, а кто в пищеблоке, бане, прачечной.

Продукция учреждения (основная — изделия швейной фабрики: спецодежда для заключенных, постельное белье, камуфляжные костюмы, утепленные куртки для военнослужащих) на украинский рынок пробивается с трудом. Больно бьет по производству и налоговое законодательство, которое особых льгот для закрытого учреждения, увы, не предусматривает. Отсутствие оборотных средств, разрыв экономических взаимоотношений с Россией, где расположены текстильные предприятия, изношенное швейное оборудование, а также более чем скромное финансирование государством учреждения вынудило персонал практически приостановить работу в промышленной зоне и искать нетрадиционные пути выживания.

Чтобы не быть в зависимости от основного кредитора — местного хлебозавода, которому «сорок четверка» задолжала около 300 тысяч гривен, на территории установлена своя мини-пекарня. В колонии запахло свежим хлебом.

Мария Дашко, осужденная на восемь лет за кражу бутылки вина «Мадера» ( стоимостью 3 рубля 75 копеек), на волю из колонии выйдет в преклонном возрасте. Но несмотря на то, что уже имеет пенсионный стаж, пенсию колония не оформляет по той причине, что это не в ее компетенции. «Многие отдали всю жизнь этим стенам с самой молодости. Тюремный стаж имеют около 30 лет, и что же? Работы нет. Денег нет. Без пенсий опять придется воровать, и снова — за решетку?» — сокрушалась женщина.

Как позже пояснила Тамара Куценко, заместитель начальника учреждения, согласно пенсионному законодательству, пенсия может быть назначена лишь в том случае, если будут произведены выплаты в Пенсионный фонд за период, когда осужденные отбывали наказание. Но нет работы, нет зарплат, нет и отчислений.

КОГДА ЖИЗНЬ СТОИТ МЕНЬШЕ ДВУХ КУРИЦ

Ни одно преступление не должно оставаться без наказания. Но всегда ли наказание адекватно содеянному? Та же осужденная Мария Дашко рассказала, что особо опасной рецидивисткой стала, потому что с детства жила бедно. Воспитывалась в детдоме. Потом никак не складывалась личная жизнь, сильно голодала и воровала по мелочам. То кусок мяса, то сала, то юбку. Сажали. Выходила. Но вновь попадалась. Теперь считается особо опасным рецидивистом. И за любую мелкую кражу ей светит не менее семи лет «отсидки».

Таких, как Дашко, в отряде строгого режима большинство. Многолетние сроки женщины ныне «мотают» за кражу банки топленого сала, двух трехлитровых банок огурцов, двух кроликов, велосипеда, пары распарованных тапочек, трех килограммов лука...

Практика судить не за преступление, а «для профилактики» — ровесница Советской власти. Но 8 лет неволи за бутылку украденной «Мадеры» вряд ли духовно исправит оступившегося человека. Да и для государства это экономически невыгодно. Если умножить восемь лет на ежемесячных 30 гривен, выделяемых на содержание осужденной, бутылка окажется прямо-таки золотой. А что будет после освобождения? Злость, проблемы с пропиской, работой, нищета и вновь шаг к преступлению? Не проще ли обходиться штрафами или принудительными работами? Парадокс системы: со сроком на семь лет лишения свободы в «сорок четверку» приходит женщина, расчленившая человека на двадцать кусков и с восьмилетним сроком та, которая украла всего лишь две курицы...

— Жизнь человека в Украине сегодня ничего не стоит, — с горечью подчеркивает Тамара Куценко. — Граждане Украины до такой степени себя унизили и обесценили свою жизнь, что она стоит уже менее двух куриц...