Абсурд продолжается

То, что мы довольно долго еще будем обречены решать языковый вопрос, кажется, уже ни у кого не вызывает сомнений. Причин тому — масса, однако, когда сталкиваешься с историями наподобие той, которая произошла (впрочем, она продолжается и до сих пор) с луганским студентом Сергеем Мельничуком, то источники языковых проблем становятся как-то безнадежно понятными.

Напомним, началось с того, что Мельничук направил чиновникам Луганского городского совета письменное обращение на украинском языке. Те дали ответ на русском. В свою очередь — произошло это в 2002 году — Сергей предъявил на чиновников иск. Он требовал письменного извинения. Адвокаты госслужащих процесс выиграли, однако истец апеллировал в Ленинский районный суд Луганска, требуя также выплаты 10000 гривен в качестве компенсации морального ущерба. В июне 2003 года судья Ольга Матвейшина признала это требование противозаконным. Мельничука это не остановило. Он написал письмо народному депутату Левку Лукьяненко, в котором попросил известного правозащитника посодействовать объективному рассмотрению дела. Тот порекомендовал задействовать Европейский суд по правам человека, а дома заняться просветительской языковой деятельностью. В сентябре 2003 года Апелляционный суд Луганской области таки признал действия сотрудников горсовета незаконными, но отказал в возмещении морального ущерба, который, по мнению судей, нанесен не был. Все другие инстанции фактически подтвердили это решение, и теперь иск Мельничука рассматривают в Страсбурге.

К сожалению, надежды неугомонного человека на то, что что-то изменится после оранжевой революции, в которой он принимал активное участие, довольно быстро столкнулись с реальностью предательств и компромиссов. И продолжил собственными силами решать проблему, которой, вообще- то, давно стоит заняться государству и обществу. Летом прошлого года Мельничук поступил на заочное отделение факультета массовых коммуникаций Восточноукраинского национального университета имени В. Даля на специальность «журналистика». Выбор не в последнюю очередь объяснялся тем, что лекции там обещали вести на украинском, семинары — на языке, который изберет большинство студентов в группах. Однако уже на первых занятиях стало понятно, что преподаватели не собираются пользоваться государственным языком. Старший преподаватель Ирина Шепелева, к которой обратился принципиальный студент, не нашла лучшего ответа, как устроить… демонстративный опрос однокашников Сергея, которые высказались за использование исключительно русского языка. Мельничук пошел уже привычным путем — от инстанции к инстанции. Ректор ВНУ Леонид Голубенко пригласил жалобщика на беседу и объяснил, что ущемления по языковому признаку нет, да, действительно, стоило бы более активно использовать украинский язык, однако, мол, так уже сложилось исторически, что в регионе преобладает русский. Однако в документе — официальном ответе ректора — утверждалось, что преподавание проводится… только на государственном языке(!). Мельничуку ничего не оставалось, как в декабре прошлого года представить в Октябрьский районный суд города иск о защите своих конституционных прав, с требованием возмещения 10000 гривен. Упрямство истца, помощь Лукьяненко привели к результатам: дело начали рассматривать по существу. Сторона ответчика устами декана факультета массовых коммуникаций Татьяны Мироновой продолжала убеждать, что никакого языкового ущемления в университете нет. В ответ на такие, мягко говоря, противоречивые заявления истец увеличил размер возмещения морального ущерба до 20000 гривен. Наконец 6 ноября состоялось последнее на это время заседание, где судья Инга Чаркина объявила вердикт, согласно которому «установлены факты нарушения со стороны ответчика прав истца на получение высшего образования на государственном — украинском языке». ВНУ обязали обучать Сергея Мельничука в соответствии с действующим законодательством, а также оплатить ему 1000 гривен компенсации.

Хеппи-энд? Справедливость победила?

Совсем нет.

Во-первых, дело не закончено. 4 декабря руководство вуза обнародовало информацию, согласно которой соотношение тех, кто учится на украинском и русском языках — 30:70, и будут создаваться группы с государственным языком обучения, если есть желание большинства студентов той или иной специальности. А также — и это, кажется, главное — университет заявил, что подаст апелляцию. В свою очередь Мельничук сделал ход на опережение, уже 6 декабря подав апелляцию, где вновь требует компенсации — 20000 гривен.

Во-вторых, что-то таки очень напоминает эта иезуитская формула «если есть желание студентов». Именно — старую нехорошую советскую школу, где на украинском языке якобы преподавать не запрещали, однако право выбора оставляли родителям — если захотят, будут их дети учить родной язык, не захотят — то и не надо. Чем успешно сократили применение языка до минимума, а также вырастили несколько поколений, которые вообще не владеют украинским языком и ничего не знают об отечественной литературе. Это — что касается «объективной» реальности, «исторически» сложившейся, на которую ссылается руководство университета.

А еще у нас, согласно Конституции, единственной руководящей партией считалась коммунистическая, — может, и этого стоит придерживаться? А что, — тоже историческая традиция, еще и такая долгая. Но ведь отменили, потому что была на то воля, и, как оказалось, не так сложно это сделать. Не так уже сложно будет и начать что- то реально менять в вопросе, который так волнует далеко не только одного Мельничука. Но вместо конкретных действий твердят что-то об объективной реальности или вообще занимаются очковтирательством (почему-то кажется, что приведенные пропорции — именно из этого ряда). Итак, менять на самом деле ничего не хотят. Тогда сразу возникает еще один вопрос: почему же тогда упомянутый вуз имеет статус Национального? Да еще и Украины? Если в его стенах от государственного языка этой самой Украины открещиваются, как черти от ладана?

В-третьих, это было бы смешно, если бы не было так грустно. Почему защитой права говорить на родном языке на своей земле должны заниматься вот такие одиночки, которые довольно быстро получают статус отщепенцев, едва ли не городских сумасшедших? Почему они собственными силами должны переносить всю ту грязь, которая на них, рано или поздно, видя их одиночество и полное отсутствие хоть какой-то поддержки со стороны государства, начинают выливать сплоченные и уверенные в своих силах оппоненты? И последних отнюдь не остановит известное выражение, что, когда нечего возразить по существу, то переходят на личности… До каких пор наше общество будет жить в абсурде, от которого и сам Кафка переворачивается в гробу?

Лично от себя добавлю: будучи с самого детства исключительно русскоязычным, я перешел на украинский язык год с небольшим назад. И чувствую себя значительно, значительно богаче. Жаль только, что так поздно.

P.S.

В качестве постскриптума даем — с некоторыми сокращениями и сохранением стилистики автора — письмо Сергея Мельничука.

Быть или не быть?

После трансляции по телеканалу УТ-1 репортажа о результате рассмотрения в суде моей жалобы о нарушении моих конституционных прав в сфере применения языков Восточноукраинским национальным университетом им. В. — ко мне начали звонить корреспонденты из телекомпаний и газет с просьбой — дать им интервью по этому делу. Одна из корреспонденток спросила меня: где я родился и вырос? Я ответил, что в городе Суходольске Луганской области. Личная осведомленность корреспондентки о том, что в Суходольске — почти все общаются на русском языке, вызвала у нее сильное удивление моим ответом и на следующий вопрос: «Почему Вы так упорно отстаиваете свое право на получение высшего образования на украинском языке?», я ответил: «Как-то после определенных судьбоносных событий, которые влияют на человека как холодный душ, — я задумался: «Я — украинец. Живу в Украине, на исторической земле своих пращуров. А на украинском родном языке, языке своих родителей, по большому счету, даже, два слова не могу связать». И поэтому, передо мной встал вопрос: «А достоин ли я того, чтобы называться человеком»? После этих размышлений, я принципиально перешел, в пределах Украины, на украинский язык общения. Понятно, что с некоторыми исключениями, которые бывают в каждом правиле».

В конце этого интервью, которое корреспондентка начала у меня брать на русском языке, а потом старалась общаться со мной на украинском, — она сказала мне комплимент за хорошее владение украинским языком, а после моей благодарности за комплимент /…/ пообещала — обязательно изучить украинский язык…

У каждого человека свои критерии, во всем. /…/ Поэтому, отстаивая свое конституционное право на получение высшего образования на государственном украинском языке, я никому не навязываю никаких понятий, а отстаиваю только свое естественное право на продолжение и совершенствование культуры и языка своих родителей на исторической родине своих пращуров.

Насколько, высказанные мной мои представления о моральных и духовных критериях современного человека отвечают критериям современного украинского общества, — покажет дальнейшее развитие и судьба моих правовых претензий на продолжение своего казацкого рода и культуры, к суверенному и независимому государству — Украина.