Академик Валерий СМОЛИЙ: «Легче перестроить дом, нежели изменить «конструкцию» сознания людей»

Быть честным историком — это действительно Судьба. В этом утверждении нет лишнего пафоса. И это особенно ярко подтверждает пример именно нашей страны. Потому что тоталитарная система бывшего СССР если и давала спокойно работать ученым технических и природоведческих отраслей (впрочем, за исключением биологов и кибернетиков), то гуманитарную сферу всегда рассматривала как свою «священную территорию», которую именно она, система — а точнее, конкретные люди при власти — призвана защищать от атак многочисленных идеологических «врагов».

Убедительное тому подтверждение — путь, пройденный Институтом истории Украины Национальной академии наук Украины. Путь драматический, преисполненный трагедий — и в то же время благородных примеров служения Науке (конечно, были и историки-конформисты — жизнь-то вынуждала приспосабливаться к тяжелым обстоятельствам...). Институт истории Украины недавно отпраздновал 70-летний юбилей; думаем, что не все читатели «Дня» знакомы с непростыми страницами прошлого этого уникального, крупнейшего в Украине учреждения такого профиля. Поэтому мы решили вести разговор о вехах развития института (а также и о современных достижениях ученых-историков, вообще о перспективах развития исторического знания в Украине) с одним из ведущих отечественных историков, директором Института истории Украины НАН Украины, академиком Валерием Андреевичем СМОЛИЕМ.

— Институт, который вы, Валерий Андреевич, возглавляете, недавно отметил 70-летний юбилей. Какие основные вехи развития этого ведущего в Украине заведения в области исторической науки вы могли бы назвать? Что, по вашему мнению, помогло Институту истории Украины выстоять в непростые времена нещадного тоталитарного давления — и политического, и идеологического — и удержать международный уровень научных исследований?

— 70 лет — это дата хотя и вполне официальная (потому что постановление ЦК КП(б)У, на основании которого был создан институт, действительно вышло в конце лета 1936 года), однако все же промежуточная. Ведь если серьезно углубляться в историю, то наше учреждение имеет полное право начинать свой отсчет еще со знаменитых ВУАНовских комиссий и научно-исследовательских кафедр (ВУАН — Всеукраинская академия наук; такое название в 20 егоды носила будущая НАН Украины — И.С. ), связанных с такими незабываемыми именами, как Михаил Грушевский (и ученые его школы) и Дмитрий Багалий.

ВСПОМНИМ ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ ДОВЖЕНКО: МОЛОДЕЖЬ НЕ ХОЧЕТ ПОЛУЧАТЬ ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ ИЗ-ЗА МАССОВЫХ РЕПРЕССИЙ И РАССТРЕЛОВ

Итак, официально принятая дата создания Института истории Украины — июль 1936 года. Чтобы в полной мере постичь, что это было за время для Украины, ее науки (особенно гуманитарной), вспомним хотя бы известную запись в дневнике Александра Довженко. Он писал о том, что «ніхто не хотів вчитися на історичному факультеті. Посилали в примусовому плані. Професорів заарештовували майже щороку, і студенти знали, що таке історія, що історія — це паспорт на загибель. А що ж таке історія? Історія є рівнодіюча всіх духовних сил і здібностей народу». Вот факты: первый директор созданного института Арташес Сараджев (а с ним целая группа историков) был в 1937 году расстрелян за якобы «право-левацкую контрреволюционную террористическую деятельность» (мы, кстати, издали в институте сборник документов, где все эти материалы собраны и тщательно проанализированы).

Но логика истории была таковой, что любой ценой, вопреки репрессиям и давлению, институт набирал обороты, обогащался одаренной молодежью, пополнялся аспирантами. Безусловно, предельно жестким (и жестоким!) водоразделом для института стал 1941 год — начало войны.

Часть сотрудников была тогда эвакуирована в Уфу, часть пошла в действующую армию, на фронт (мы помним имена погибших историков: К. Максимчука, Б. Погребинского), а часть — это, например Александр Оглоблин, Наталья Полонская-Василенко — по разным причинам не смогли или не захотели эвакуироваться и остались в Киеве. Подчеркну, что эти выдающиеся историки начали издаваться в Украине только с 1990—1991 годов (заметим, именно в Украине, а не в диаспоре, где их труды были всем давно хорошо известны).

А далее, уже после войны, было постановление ЦК КП(б)У от 29 августа 1947 года «О политических ошибках и неудовлетворительной работе Института истории Украины Академии наук УССР», которое, по существу, определило на много лет вперед — вплоть до «оттепели», до смерти Сталина — всю атмосферу вокруг Института. Это было разгромное, «специализированное» постановление, пересыпанное грозными обвинениями. Оно квалифицировало чуть ли не все труды, подготовленные исследователями на протяжении 11 лет существования института, как «антимарксистские», содержащие «грубые политические ошибки и искажения буржуазно-националистического характера». Можно утверждать: в итоге в идеологические тиски было взято целое поколение украинских историков.

— Долго ли просуществовало это постановление?

— Его отменили лишь в 1990 году, когда ЦК Компартии Украины признал его наконец «политически ошибочным». Этот позорный документ, как видите, пережил и период «оттепели», когда были упразднены некоторые из наиболее одиозных партийных актов сталинских времен.

КАК БЫ ТЯЖЕЛО НИ БЫЛО — ИСТОРИКИ РАБОТАЛИ

И все-таки Институт истории работал. Бесспорно, в значительной степени он работал «на идеологию», но люди находили возможность — как бы тяжело ни было — двигать вперед и науку. Еще в довоенные годы было задумано 17 выпусков «Нарисів з історії України» (из них в 1937— 1944 гг. было реально выпущено 6). Это — солидные сборники исторических документов и сотни страниц обобщающего материала, свидетельствовавшие о том, что коллектив института способен создавать серьезные, фундаментальные труды. Были изданы обстоятельные работы по истории Киевской Руси, польско-литовских времен, ХVI—XVII веков. Эти томики, написанные в первые послевоенные годы, выходили на серой бумаге, в более нежели скромной обложке, но имели интереснейшее содержание, были продуктом научного синтеза.

— А что принесли для института 50-е годы? Ведь смерть Сталина, отобразившаяся на всей духовной атмосфере в стране, очевидно, дала возможность и историкам дышать свободнее?

— Это было сложное, противоречивое время. С одной стороны, в 1954 году появились печально известные Тезисы ЦК КПСС (как видите, на «наивысшем», всесоюзном уровне!) «О 300-летии воссоединения Украины с Россией», загнавшие многие оценки исторического процесса в «прокрустово ложе» официальной идеологии. С другой стороны, имеем основания утверждать, что 50-е годы — это было время активного развития института. Лишь один пример: в 1954 году институтом был подготовлен и опубликован (совместно с российскими и польскими историками) знаменитый трехтомник «Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы», который содержал действительно колоссальный документальный материал и поэтому стал на много десятилетий настольной книгой для нескольких поколений историков. Появляются обобщающие труды по истории Украины. Именно тогда, в те годы, появились первые (сначала — предельно ограниченные) возможности для поездок наших ученых-историков за границу, даже на Запад (сначала «Западом» была для нас Польша — начался интенсивный обмен мнениями и опытом с тамошними учеными). Если быть точным — то делегации были, конечно, общесоюзными, однако с «сегментом» украинских ученых в своем составе.

Относительно благоприятными можно назвать для наших историков 60-е годы. В частности, именно тогда появился «Український історичний журнал», который напечатал ряд материалов об украинской государственности (времен Киевской Руси и Богдана Хмельницкого), о национально-освободительных войнах, чего раньше никогда не было. Наши сотрудники в те годы были активными участниками (на достаточно высоком теоретическом уровне) всесоюзных дискуссий историков, например, о сущности и роли феодализма в развитии средневекового общества.

— Но ведь «оттепель», как известно, закончилась в конце 60-х годов. Что было далее?

— Безусловно, ощутимым ударом по коллективу института стали события 1972 года. Тогда под надуманными предлогами (а по существу, исключительно по политическим соображениям) были освобождены от работы такие действительно выдающиеся историки, как Михаил Брайчевский, Елена Апанович, Елена Компан; был снят с должности директора института археологии и переведен с понижением на работу в наш институт выдающийся ученый Федор Павлович Шевченко. Эта, высказываясь как можно деликатнее, «неблагоприятная полоса» в истории института длилась до конца 70-х, пока в должности секретаря ЦК Компартии Украины по идеологии работал многим еще памятный Валентин Маланчук.

Никогда нельзя смотреть на любую проблему (история нашего института — не исключение), используя лишь «черно-белый» подход. С одной стороны, были жесткие идеологические рамки и ограничения, известная методология; но правдой является и то, что именно в те трудные времена работали такие корифеи исторической науки, как уже названные Федор Павлович Шевченко, Михаил Брайчевский, Елена Апанович, Елена Компан, а перед ними — Николай Петровский, Иван Крипьякевич, Кость Гуслистый и другие ученые.

И еще одно. В советские времена специалисты института изучали не только историю собственно Украины (хотя, бесспорно, эта сфера исследований всегда была для нас основной), а и историю стран, как сейчас говорят, «дальнего зарубежья» — сначала стран «народной демократии», согласно тогдашней терминологии, а впоследствии — других стран как Европы, так и Востока (Турция, Китай, даже Вьетнам). Тем самым была создана база для последующего расширения этих исследований. Наш институт в свое время выступил «донором» при создании нескольких новых академических учреждений — Института социально-экономических проблем зарубежных стран (1978 г.) и Института украинской археографии (1991 г.). Это также красноречивый факт.

ПОЯВИЛАСЬ ВОЗМОЖНОСТЬ СВОБОДЫ ТВОРЧЕСТВА, КОТОРОЙ РАНЬШЕ НЕ БЫЛО

— И вот пришло время «перестройки», впоследствии — активизации национального украинского движения, в конце концов — завоевания Независимости. Очевидно, это был рубеж в истории института...

— Вне сомнения. Но, честно сознаюсь, когда я вспоминаю то время, перед глазами всплывают не только «судьбоносные» картины побед, но и, кроме того, огромные проблемы: начало 90-х, невыплата зарплат, огромный отток кадров (ведь новообразованная государственная бюрократия нуждалась «в свежих» силах, и наши сотрудники шли работать в правительство, Администрацию Президента, на дипломатическую службу). И все- таки главным является то, что исчез (надеюсь, уже навсегда) тот идеологический диктат, который так мешал нам работать. Это произошло еще в конце 80-х годов. Появилась возможность свободы творчества, которой раньше не было.

— И следствием исчезновения диктата стали, очевидно, новые труды по истории Украины, созданные уже на качественно высшем уровне?

— Скажу кратко: за 90-е годы, по существу, нашими учеными переосмыслен весь отечественный исторический процесс. Это огромная, титаническая работа, и я как директор безгранично благодарен людям (их десятки), выполнившим эту работу. Подчеркну: эта работа касалась всех эпох, всех периодов истории Украины; речь идет о новых оценках явлений, персоналий, событий, фактов. Создана совершенно новая концепция истории Украины, которая далеко не адекватна, например, концепции Грушевского, разработанной 100 лет назад, — потому что накопился колоссальный объем новых знаний, обновился научный инструментарий, усовершенствованы методологические основы. Мы начали «втягиваться» в общемировое сообщество историков.

С другой стороны, мы были свидетелями и несомненного кризиса исторической науки, в первую очередь, кризиса методологического характера. И все это не могло быть безболезненным. По-видимому, легче перестроить дом, нежели изменить «конструкцию» сознания людей, их ум... Ведь историки десятилетиями приучались работать, оглядываясь то на улицу Орджоникидзе (дом ЦК), то на улицу Владимирскую (дом КГБ)!

Во-вторых, дало себя знать резкое сокращение финансирования науки, в том числе исторической. Приходилось быстро и эффективно реагировать на вызовы нового времени. В результате мы перешли от заполнения так называемых белых пятен в истории к системному, согласно новым методологическим принципам, ее изучению. За последние 15—18 лет пройден огромный путь: утвердились различные методологические принципы — от классического позитивизма до постмодернизма; во-вторых — и это главное — создана новая концепция истории украинского народа — концепция, которая учитывает все факторы — экономические, политические, социальные, интеллектуальные, человеческие.

Сегодня ведущий научно-исследовательский и координационный центр по историческому исследованию в Украине уверенно смотрит в будущее. Укрепляется его материально-техническая база, молодыми одаренными исследователями пополняется кадровый состав, открываются новые перспективы в исследовательских поисках, задуман ряд больших научных проектов, для реализации которых существуют вполне реальные возможности.

СОЗДАНИЕ СОБСТВЕННЫХ, УКРАИНСКИХ, УЧЕБНИКОВ ПО НАЦИОНАЛЬНОЙ ИСТОРИИ БЫЛО ДЛЯ НАС ДЕЛОМ ЧЕСТИ

Одной из составных частей нашей работы стала подготовка учебников и пособий для вузов и школ государства. Сначала появился двухтомник «Історія України: нове бачення» (1995 г.) Это издание имело для института особое значение. Ведь оно впоследствии трансформировалось в многочисленные учебники по истории Украины, и, таким образом, мы «вытеснили» с образовательного обращения популярные курсы, в частности, авторов с диаспоры. Это для нас — без преувеличения, вопрос профессиональной чести (при этом я обязан сказать, что учебник Ореста Субтельного в свое время, без сомнения, сыграл большую роль, ознакомив миллионы украинцев с родной историей, он стал классическим). Но ведь мы должны подготовить и издать учебники собственных авторов! Для меня лично это было делом чести. И мы сделали это.

Между прочим, сейчас существует очень серьезная проблема «учебникового сепаратизма», когда история Украины оценивается не в общенациональном контексте, а, так сказать, «с холмов» (донецких терриконов или Карпатских гор — не имеет значения), с «местной» точки зрения (не следует путать с краеведением). Ведь при этом вполне реальной выступает угроза сведения исторического процесса к его региональным формопроявлениям.

— Если мы уже заговорили об учебниках, то, пожалуйста, прокомментируйте возможность совместного создания учебника с российскими историками. Как вы это видите? Возможно ли это?

— Я вам откровенно скажу: это не реальный и не актуальный на сегодня проект. Хотя я не исключаю возможность возникновения такого проекта в будущем, но для этого нам следует пройти ряд последовательных шагов: провести дискуссии, выяснить наши и россиян оценочные позиции относительно многих фактов и событий.

Вы можете представить себе «общий» взгляд российских и наших историков на такие противоречивые, сложные вопросы, как Полтавская битва и ее результаты, фигура Ивана Мазепы или события Переяславского акта 1654 года? Существующие монографии показывают существенные концептуальные разногласия в оценках ученых Украины и России относительно революционных событий начала ХХ ст., украинского национального движения 20—30 х гг. итаких проблем, как украинский Голодомор, участие украинцев во Второй мировой войне, движение шестидесятников и так далее. Вот почему мне кажется значительно более перспективным другой путь (и мы по нему уже пошли): создать и издать учебник по истории Украины, который был бы предназначен для россиян и написан нашими учеными, и, наоборот, учебник по истории России, написанный специально для украинского читателя. Между прочим, аналогичная ситуация может возникнуть при нашем общении с польскими коллегами. Или с турецкими. Но хочу отметить: это все — сугубо научные проблемы, их ни в коем случае нельзя политизировать.

— Хотелось бы хотя бы коротко коснуться такой проблемы, как «воспитание Гражданина» историей. Наша газета уже не единожды писала о таких постыдных вещах, унижающих наше национальное достоинство, как конфеты в честь «славной победы под Полтавой» или в честь Екатерины II, памятники ей же в Одессе и Днепропетровске и тому подобное. Ваш комментарий.

— Здесь, во-первых, необходима политическая воля высшего руководства, чтобы не допускать такие вещи (а этой воли пока что нет), а, во-вторых, каждый из нас, украинских граждан, должен «выжимать из себя по капле раба» и учиться уважать себя. Вы привели только два примера; я мог бы привести значительно больше. Например, руководителей областей почему-то вдруг начали называть «губернаторами». Откуда это? Да это же еще от империи, от «царя- батюшки»! Только тогда были такие должности.

Следовательно, если мы не знаем своей истории (или же, зная ее, все равно не уважаем себя) — так чего же мы стоим?