Чернобыль в интерьере ХХI века
Приближается 20-я годовщина одной из самых страшных катастроф в истории не только Украины, но и всего человечества — годовщина Чернобыля. И каждый день, который делает нас ближе к этой непростой дате, отмечен событиями, заявлениями, конференциями, выставками и материалами, авторы которых снова и снова пытаются ответить на вопросы: что это было, почему и какие уроки мир извлек из украинской трагедии? Вчерашний день в этом смысле тоже не стал исключением. Так на заседании правительства премьер-министр Украины Юрий Ехануров заявил о необходимости решить в первой половине апреля все вопросы, связанные с 20-й годовщиной аварии на Чернобыльской атомной станции. Он обратился с просьбой к Министерству финансов о досрочном финансировании «всех чернобыльских вопросов в рамках существующего графика», даже если для этого реализацию каких-то других проектов «придется задержать». Вчера также стало известно о том, что Палата представителей конгресса Соединенных Штатов приняла резолюцию в поддержку усилий по преодолению последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции. Документ, приуроченный к приближающейся 20-й годовщине катастрофы, получил одобрение абсолютного большинства конгрессменов. В резолюции отмечается, что «жизнь и здоровье людей в пострадавших районах продолжают испытывать отягчающее влияние последствий чернобыльской атомной аварии», для преодоления которых в ближайшие десятилетия будут требоваться гуманитарное содействие и дальнейшие научные исследования. В связи с этим палата представителей обратилась к национальным и международным организациям здравоохранения с призывом сосредоточить усилия на изучении влияния радиоактивного загрязнения на здоровье населения в районах, затронутых катастрофой. Конгрессмены также поддержали усилия Соединенных Штатов по оказанию помощи международному Чернобыльскому фонду «Укрытие», созданному для финансирования проекта сооружения нового саркофага над аварийным блоком атомной электростанции и преобразования объекта в экологически безопасную систему. Законодатели США призвали другие государства и ЕС также продолжать финансирование фонда. В свою очередь, «День» (в качестве гуманитарного взноса) публикует размышления на эту тему Чрезвычайного и Полномочного Посла Украины Юрия Щербака, который в составе украинской делегации принял участие в международной конференции «Израненное человечество: 20 лет после Чернобыля», прошедшей в марте в Италии. Ранее «День» (№50) опубликовал материал об этой конференции еще одной участницы, профессора Римского университета Оксаны Пахлевской. Уверены, что цикл публикаций, посвященных Чернобыльской катастрофе, будет продолжен. Присылайте свои материалы.
Неподалеку Альпы, покрытые снегом. Низкие облака под давлением холодного ветра плывут в сторону Венеции. В старинном замке на площади городка Маростика его жители в костюмах времен республики дожей разыгрывают сценки из жизни ХVI века: границы времени смещаются, бряцают алебарды, блестят рыцарские латы, соблазняют улыбками местные красавицы, словно сошедшие со старинных картин, и возникает странное впечатление физического проникновения в прошлое этой земли. Эти люди играют самих себя — ведь их генотип не изменился. В большом зале двое юношей просят у местного правителя — седого величественного итальянца в темно-красном бархатном плаще — руки его дочери.
Вчера на том месте, где на троне сидит правитель, сидели мы, участники международной конференции «Обиженное человечество. Двадцать лет после Чернобыля», организованной итальянским Институтом исследований социальной и религиозной истории. Это тот институт, который тремя годами ранее организовал конференцию, посвященную украинскому Голодомору 1932—1933 годов.
Две болевых точки украинской истории стали предметом исследования не только итальянских ученых, но и представителей других стран. Здесь, на землях древней венецианской республики, где все дышит прошлым, состоялось обсуждение проблем, без осмысления которых невозможно идти в будущее. Конференция в Маростике, состоявшаяся всередине марта, стала первым всеевропейским мероприятием, посвященным двадцатой годовщине Чернобыля. Лучшее, чем «обиженное человечество», название трудно для этого повода и придумать.
Чернобыльская катастрофа и правда «обидела все человечество» — не только народы Украины, Беларуси, России и тех стран, где наблюдались радиоактивные осадки.
Чернобыль стал событием планетарного значения не только из-за совокупности всех своих беспрецедентных последствий — технологических, ядерно-радиологических, медицинских, экологических, но и в силу своего эсхатологического значения: перед человечеством разверзлась черная бездна потустороннего антимира. Дьявол из страшных древних мифов вдруг стал реальностью и поселился в руинах четвертого реактора. Многие поверили в его существование. Конечно, годовщина такого глобального явления, как Чернобыль вызовет ливень публикаций, конференций, выставок, теле- и радиомарафонов разного звучания — от сентиментальных воспоминаний отдельных участников ликвидации до попыток исторического осмысления трагедии, от научно-технических оценок причин взрыва до размышлений о судьбе мировой энергетики.
Будет, как всегда, много лжи и казенного пафоса, но будут и боль, и правда, тревога и печаль. Будут искренние молитвы за упокой жертв катастрофы и тихие обращения к Богу — чтобы даровал здоровье детям и чистоту водам, лесам и землям украинским — от Донецка до Ужгорода. В эмоциональной памяти тех, кто был причастен к Чернобылю, еще раз всплывут незабываемые картины весны 1986- го — так, словно это было вчера. Но безжалостное Время и стремительная История навсегда отдалили от нас ту эпоху, обломки которой рухнули под натиском беспрецедентного геополитического и экономического шторма на рубеже ХХ и ХХI веков: если Чернобыльская катастрофа произошла в мире, разделенном холодной войной и блочным противостоянием, в мире Горбачева, Рейгана, Ден Сяопина, Тетчер и Хоннекера (Чернобыль и сам был порождением холодной войны), то двадцатую годовщину этого события мы отмечаем в новом историческом интерьере — в глобализироованном мире, который, по меткому выражению Т. Фридмана, стал «плоским», существенно уменьшился (см. в кн. Thomas L. Friedman, The World is Flat. A Brief History of the Twenty-First Century, 2005)
Через двадцать лет после Чернобыля нам придется согласиться (хотя и трудно это сделать), что эмоциональная вспышка страстей вокруг катастрофы угасла, психологический шок, который охватил как ученых, технологов, так и широкие массы населения, миновал, а большая часть тайн Чернобыля перестала быть тайнами.
После 1986 года мир подвергся многим новым трагическим испытаниям: разрушительные цунами, ураганы и землетрясения, вспышки новых инфекционных заболеваний, террористические атаки невиданной жестокости и масштабов, аварии самолетов и морских судов, взрывы и пожары на промышленных объектах, войны в центре Европы и геноцид в Африке — все, что сопровождалось многочисленными жертвами, содействовало постепенному угасанию эмоциональной памяти о ядерной катастрофе, росту безразличия к такому явлению, как Чернобыль, и к опыту борьбы с этой катастрофой.
И в этом большая и очень опасная ошибка, слепота, искривление исторической оптики: если ряд трагических вех в хрониках человечества принадлежат только своему времени и не выходит за его пределы, то Чернобыль остается абсолютно новым феноменом современной технологической цивилизации: проблема мировой ядерной катастрофы, ее причин и последствий становится не менее, а более актуальной для ХХI века по сравнению с веком минувшим. Об этом речь шла на конференции в Италии.
Это горький парадокс: только взрыв на четвертом реакторе ЧАЭС в виде внепроектной, максимально гипотетической катастрофы с непредвиденно тяжелыми последствиями прервал бесконечный, начиная с 1950-х годов, поток оптимистической лжи ученых и технологов о гарантированно безаварийном, бесконфликтном развитии мировой ядерной энергетики. Подобно Российской империи, которая закономерно стала жертвой большевизма в 1917 году как наиболее слабое звено исторической цепи, Чернобыльская АЭС с ее взрывоопасным реактором стала самым уязвимым звеном мировой ядерной цепи. Возможно, благодаря Чернобыльской катастрофе удалось предупредить развитие других, более страшных катастроф — хотя для нас, украинцев, это очень сомнительное утешение.
По большому счету, Чернобыль стал суровым напоминанием человечеству о необходимости соблюдения демократических процедур не только в политике, но и в науке и других сферах жизни: принцип монопольно-авторитарного принятия решений узкой группой ученых и партийных функционеров без конкурентной борьбы мнений и прозрачных международных экспертных процедур стал причиной запуска в серию несовершенных ядерноопасных реакторов РБМК. Чернобылю присуща грозная анонимность, якобы «мирный», незапланированный, спонтанный характер (это не был акт саботажа или сознательного действия террористов). Однако за катастрофой стоит не только случайность, но и зловещая закономерность. Это все более возрастающая для человечества опасность со стороны ТСС — технологических суперсистем, которые становятся все более сложными и уязвимыми и нередко выходят из-под контроля человека. Вспомните системные энергетические аварии в США, массовые сбои компьютерно-информационных сетей, катастрофы транспортных средств, связанные с перегрузкой диспетчерских служб и т.п.
Вот почему Чернобыль — не обычная авария, похожая на случайный пожар на заводе. Это — сигнал тревоги, посланный из будущего, предупреждение о возможных будущих катастрофах сложных и уязвимых ТСС, которые могут привести к массовым жертвам, огромным материальным потерям и деградации окружающей среды.
Чернобыльская АЭС была нежизнеспособным детищем советского военно-ядерного комплекса, который формировался в Москве (Институт Курчатова), Обнинске, Челябинске, Томске, Красноярске и других закрытых зонах.
Реакторы РБМК генетически происходили от военных реакторов, которые продуцировали оружейный плутоний, ВВЕР — от реактора подводных лодок-ракетоносителей.
Атмосфера тотальной секретности советского ядерного комплекса способствовала сокрытию и укоренению ошибок конструкторов и эксплуатационного персонала — те предупреждающие сигналы, которые звучали до взрыва четвертого реактора, не были услышаны и не имели шанса быть услышанными и своевременно исправленными административно-командной системой, не способной к гибкости.
В блестящей, богатой фактами и размышлениями книге опытного чернобыльца, инженера-физика Николая Карпана «Чернобыль: месть мирного атома» содержатся ссылки на тайные протоколы заседания политбюро ЦК КПСС от 3 июля 1986 года под председательством М.С. Горбачева, посвященного выяснению причин аварии на ЧАЭС. В то время, когда вся страна и весь мир еще терялись в догадках о причинах катастрофы, наше мудрое руководство уже точно ЗНАЛО, что и почему произошло. Заместитель председателя Совета министров СССР, председатель правительственной комиссии по расследованию причин аварии Б.Е. Щербина заявил, что:
1) реактор РБМК является потенциально опасным;
2) авария случилась в результате грубых нарушений эксплуатационным персоналом технического регламента и в связи с серьезными недостатками конструкции реактора.
Можно себе представить, как боялись тогдашние вожди коммунистического сверхгосударства, вообразив, что подумает мир о советском взрывоопасном «мирном атоме», который в любую минуту может выйти из-под контроля операторов. Признание того факта, что 14 блоков РБМК, расположенных в европейской части Союза (на Ленинградской, Курской, Смоленской, Игналинской и Чернобыльской АЭС), могут в любую минуту взлететь в воздух, было бы равнозначно объявлению тотального банкротства системы «светлого будущего всего человечества».
Агонию решили продлить на пять лет, а в официальном сообщении о заседании политбюро остались только обвинения в адрес операторов. Система всегда обвиняла нерадивых исполнителей, не подвергая сомнению безумный проект, положенный в ее основу…
Однако режим секретности — по соображениям национальной безопасности, «престижа» или ради сохранения коммерчески-технологических секретов — является типичным для ядерной сферы даже в демократических странах мира, таких как США, Великобритания, Япония и Франция. Так, только в 2005 году два независимых физика предали огласке во Франции доклад о том, что государственная Служба защиты от радиации скрывала наличие высокого уровня загрязнения территории Корсики и юго-восточной Франции в результате Чернобыльской катастрофы, что привело к увеличению случаев рака щитовидной железы. «Это — целенаправленная кампания лжи для того, чтобы спасти имидж французской ядерной промышленности», — заявил представитель организации «Долой ядерную энергетику».
Что же тогда говорить о многочисленных странах, которые не являются образцом демократического развития (скажем, КНДР, Иран и другие). Легко представить, как на территории некоторых стран скрываются какие-то трагические события (вспышка нового, неизвестного человечеству эпидемического заболевания, катастрофы ТСС), что приводит к еще худшим последствиям.
Установление режима строгого международного контроля и объективной оценки безопасности ядерных реакторов и максимальной прозрачности в такой чувствительной сфере, как функционирование АЭС (или других ТСС), будет способствовать безопасной эксплуатации этих объектов в ХХI веке. Назрел вопрос организации международного Агентства ООН по контролю за технологической безопасностью.
Проблемой международного значения является также вопрос подготовки к большим техногенным катастрофам. Если бесценный опыт ликвидации последствий аварии, полученный с такими жертвами и массовым «сжиганием» людей в радиационном огне, будет утрачен, это будет означать, что человечество не способно к усвоению трагических уроков. Необходимым является создание инфраструктуры аварийного реагирования, включая открытие региональных кризисных и аварийно-технических центров, готовых к быстрому реагированию в случае возникновения широкомасштабных аварий.
Пример неготовности к разрушительному цунами в Юго-Восточной Азии, забравшему жизни 300 тысяч людей, свидетельствует об актуальности этой проблемы для ХХI века.
Мир, по выражению Е. Гайдара, вернулся к состоянию «глобального переходного периода». Четко определены силовые линии напряжений и конфликтов ХХI века: исчерпанность углеводных энергоносителей приведет к углублению мирового энергетического кризиса, а потом — к отчаянным попыткам ослабить зависимость от ресурсных монополистов. Практика построения Россией энергетической империи приведет к росту количества больших и малых газонефтяных стычек (газовая война России с Украиной — только «лиха беда начало») и в свою очередь заставит ряд стран пересмотреть энергетические стратегии. Энергетическую парадигму ХХI века будет определять интенсивное развитие ядерной энергетики, в том числе — в странах третьего мира. Так, страны «восьмерки», которые готовятся к энергетическому саммиту, возлагают большие надежды на «масштабное возрождение атомной энергетики».
Если после Чернобыльской катастрофы наблюдался вр еменный коллапс в строительстве новых АЭС, то теперь можно предвидеть резкое ускорение процесса, предполагающего:
— закрытие старых реакторов в связи с окончанием срока эксплуатации;
— построение сотен реакторов нового поколения.
Если на сегодняшний день в мире действует 441 ядерный реактор, а строится около 30 новых (в России, Китае, Индии, Иране и Японии), нетрудно предвидеть, что в ближайшие 20—30 лет количество новых реакторов резко увеличится, что существенно усилит риск ядерных аварий и теоретическую вероятность внепроектных катастроф чернобыльского типа.
Для того, чтобы осуществить качественный скачок в развитии атомной энергетики, ядерному лобби — бизнесменам, ученым и технологам, политикам и стратегам энергетики — необходимо преодолеть «чернобыльский комплекс» — тот Страх Господень, который потряс человечество в 1986 году: забвение Чернобыля, уничтожение памяти о зоне и ее угрозах будет иметь фатальные последствия. «Технологический шовинизм», безграничная вера в надежность сверхмощных систем только потому, что они НОВЫЕ, самые современные (хотя через десяток лет станут устаревшими), — является еще одной утопией, только не религиозной или политической; чем заканчиваются утопии, хорошо известно.
Самым большим потрясением и открытием для меня, когда я работал в 1986—1988 годах над документальной повестью «Чернобыль», стал недостаток воображения, отсутствие такого важного креативного качества, как фантазия, у большинства эксплуатационного персонала станции, который столкнулся с катастрофой ночью 26 апреля 1986 года:
они не поверили своим глазам, что произошел взрыв реактора;
они напоминали мне зомби в своей тупой убежденности в принципиальной невозможности Катастрофы. «Этого быть не может, потому что не может быть» — такой была их логика, воспитанная, взлелеянная целой системой авторитарно-безальтернативного обучения в школе и институтах, страхом подвергать сомнению приказы конструкторов и руководителей отрасли, послушностью, сервилизмом и жесткой иерархичностью, процветавшей в недрах Средмаша, — этого герметично замкнутого ядерного государства в государстве.
Когда-то считалось, что самыми большими вольнодумцами в СССР были физики и лирики (а скепсис, воображение, фантазия, дух критицизма и здорового недоверия является признаком внутренней свободы). Оказалось — нет. Физики (не все, конечно, — вспомните хотя бы Андрея Дмитриевич Сахарова) в большинстве своем стали ординарными винтиками военно-ядерного комплекса и утратили способность к воображению — что может произойти с огромным реактором, загруженным 180 тоннами двуокиси урана, с наличием внутри около 200 (!) локальных критических масс при недостаточной системе контроля энергораспределения в реакторе и неправильно спроектированными стержнями управления защиты, которые не могли обеспечить гарантированную заглушку реактора в случае крайней необходимости (см. Карпан Н.В., с. 276-277).
Сегодня, возможно, только Голливуд с его членами знаменитой гильдии сценаристов является своеобразной «фентези-долиной» (по аналогии с «силиконовой долиной» в Калифорнии). Несколько сотен людей с наиболее развитым, рафинированным, буйным и развращенным воображением пугают человечество всяческими ужасами, атакуют наше сознание, фантазируя на темы возможных катастроф, которые могут постичь человечество в будущем: так, фильм «Китайский синдром» стал фильмом-предупреждением об опасных сторонах развития ядерной энергетики. Голливудские апокалиптические видения, безотносительно к их художественным качествам, заставляют нас задуматься над опасностями будущего, будят усыпленное воображение.
В ХХI веке человечество потребовало перехода на новую систему образования, на специальное воспитание, усиление креативных черт у будущих политиков, конструкторов, архитекторов, врачей, строителей, исследователей, инженеров — всех тех, кто будет строить этот новый мир. Отказ от напыщенной убежденности в совершенстве советской (американской, китайской, французской, русской и т.п.) техники должен стать правилом, сформулированным как один из выводов Чернобыльской катастрофы. Наука предвидения (а следовательно, и предупреждения) катастроф должна занимать почетное место в ряду важнейших приоритетов человечества.
С особой остротой и актуальностью в XXI веке Чернобыль ставит вопрос стабильности государства, которое владеет атомными электростанциями, в контексте защиты этих объектов от террористических атак. Причину уязвимости реакторов назвал физик Л.П. Феоктистов в книге «Оружие, которое себя исчерпало» (1999). Ахиллесовой пятой современных реакторов он называет внутреннее давление (от 157 до 200 атмосфер). В случае, если места выхода систем управления вовне крышки реактора повредить, стержни под влиянием давления вылетят из активной зоны, и реактор взорвется, как бомба (см. Карпан Н.В., стр. 219). Надо ли объяснять, какой желанной мишенью становится АЭС для террористов?
Нетрудно представить себе, какая опасность угрожала бы странам или регионам, таким как Ливан, Босния и Герцеговина, Чечня, Ирак, Сомали и другим, охваченным гражданскими войнами или вооруженными конфликтами на их территории. Между тем расширение в ХХI веке сети АЭС в различных географических регионах мира и рост геостратегической нестабильности в условиях «переходного» периода от монополярности, доминирования США, к новому, еще никому не известному миропорядку, несет новые вызовы и угрозы человечеству, которое не вправе забывать уроки Чернобыля.
При таких условиях очевидна необходимость вмешательства миротворческих войск ООН в конфликты, которые угрожают разрушением атомных станций.
В связи с попыткой ряда международных террористических организаций создать «грязную» атомную бомбу с использованием обычной взрывчатки и высокорадиоактивных ядерных отходов, особая защита под международным контролем необходима в местах хранения и захоронения твердых и жидких радиоактивных отходов (РАО) и отработанного ядерного топлива (ОЯТ).
Особую опасность представляют попытки (а их, практически, не избежать) сломать режим нераспостранения ядерного оружия, который и так трещит по швам со стороны так называемых пороговых государств: агрессивные, честолюбивые и жестокие диктаторы этих стран способны ввергнуть в нищету свои народы ради призрака владения ядерным оружием — орудием запугивания соседей и ядерного шантажа мирового сообщества. Создание дырявого ядерного щита в технически отсталых странах может сопровождаться новыми Чернобылями. В случае возникновения катастрофы чернобыльского типа в бедной стране с нестабильной политической системой это государство может деградировать к состоянию хаоса и потерять суверенитет.
Чернобыль обнаружил еще одну проблему, актуальную для нового века: проблему тотального недоверия граждан к власти, а гражданского общества — к правительственным и международным институциям. Беспрецедентная операция коммунистического режима по блокированию информации в отношении ситуации на Чернобыльской АЭС и в прилегающих районах, дополненная пропагандистской кампанией полуправды и дезинформации, привела к полной потере народом доверия к советско-коммунистической системе в целом и стала одной из фундаментальных причин распада Советского Союза. Гражданское общество в Украине родилось намного раньше оранжевой революции — сразу же после Чернобыльской катастрофы, объединяя граждан в их требовании к государству сказать правду. Будучи председателем украинской экологической ассоциации «Зеленый мир» в послечернобыльские годы, я помню, насколько эффективными были наши антиядерные действия, поддержанные миллионами людей.
Вспоминаю наши встречи с делегацией МАГАТЭ, возглавляемой холодно-невозмутимым ядерным адвокатом Гансом Биксом: украинские «зеленые» обвинили международных бюрократов из Вены в подпевании советской пропаганде и предубежденном отношении к оценке рисков катастрофы. Именно украинские «зеленые» создали первый Чернобыльский трибунал и провели его заседание. На трибунале, кроме прочих, разоблачались такие уголовные преступления власти, как проведение первомайских демонстраций 1986 года с участием детей, и, особенно, оставление на произвол судьбы населения окружающих сел в то время, когда к жителям города атомщиков — Припяти — были применены довольно адекватные меры (иодная профилактика, быстрая эвакуация). Теперь мы собираем печальный урожай заболевания раком щитовидной железы у сельских жителей, преимущественно — детей, которые «схватили» большие дозы радиоактивного иода. Большевизм и здесь показал свой репрессивный антиселянский характер, оставив полесское село без помощи.
Глубокое недоверие к некоторым международным институциям, к сожалению, осталось и в новом веке, о чем свидетельствует резко негативное отношение общественного мнения в Украине к резолюции пресловутого «Форума Чернобыльского наследия», который состоялся в 2005 году под эгидой МАГАТЭ в Вене.
Выводы форума были расценены как попытка умалить реальные последствия катастрофы и вызвали острые протесты со стороны как украинских неправительственных, так и международных «зеленых» организаций.
Президент Международной организации «Врачи мира за предупреждение ядерной войны» Ангелика Клауссен обвинила Всемирную организацию здравоохранения (ВОЗ) в заключении тайного соглашения с МАГАТЭ (читай — с ядерным лобби) и сознательном распространении фальшиво-оптимистической информации о последствиях Чернобыля.
Организации гражданского общества подозревают, что МАГАТЭ и ВОЗ накануне нового роста числа АЭС в мире пытаются стереть память Чернобыля и скомпрометировать усилия НУО в поисках правды о катастрофе.
Наиболее контроверсионным вопросом является количество людей, умерших вследствие аварии:
— если эксперты Чернобыльского форума ООН считают, что вследствие облучения, вызванного катастрофой, могло погибнуть в прошлом и погибнет в будущем около 4000 человек,
— то только в Украине более 17 тыс. семей получают официальные льготы в результате потери кормильца, смерть которого связана с катастрофой;
— согласно данным неправительственных организаций, вследствие катастрофы в Украине погибло от 30 до 40 тыс. человек.
Дополнительным компрометирующим фактором «достоверности» данных форума ООН является то, что возглавляет команду экспертов форума д-р Фред Мелтер, отставной профессор Университета в Нью-Мехико, который был серьезно дискредитирован в 1992 году, когда он упрямо отрицал любой рост рака щитовидной железы у чернобыльских детей. Для справки отмечу, что в период 1986—2004 годов в Украине прооперованы 3270 человек с раком щитовидной железы — вдесятеро больше, чем за соответствующий период дочернобыльськой эры.
Рост роли гражданского общества в ХХI веке по-новому ставит вопрос доверия и сотрудничества между неправительственными и правительственными институциями и международными организациями. Только непредубежденность с обеих сторон, честные поиски истины и способность услышать друг друга могут привести к желаемому взаимопониманию.
…На следующий день после конференции мы выехали из Маростики в соседний городок Кальдоне. Мы — украинская делегация: историк, профессор Юрий Шаповал, сотрудник Института истории НАНУ Наталия Барановская и автор этих строк. С нами была блестящая представительница Украины в Италии, профессор Римского университета Оксана Пахлевская — одна из активных организаторов конференций по Голодомору и Чернобылю.
Хозяева привезли нас в усадьбу, в которой расположена вилла Кальдоне, — создание всемирно известного итальянского архитектора Анджело Кальдоне, построенная в 1565 году. Мы вошли на территорию и застыли в скорбной задумчивости: четырнадцать рядов крестов, словно четырнадцать остановок Христа на его пути к Голгофе, встретили нас. На крестах, обвитых белой марлей, как рушниками, — названия отселенных сел, которые навсегда остались мертвыми. И неподалеку — одинокое дерево, увешанное рушниками, под которыми на траве расставлены фотографии семей, эвакуированных с древней полесской земли.
А внутри виллы, на фоне огромных жизнеутверждающих фресок итальянского Возрождения — сетки-фотографии на всю стену с портретами селян — жителей Полесья. Сквозь черную маску фотографий ХХ века просвечивают радостные фигуры ХVI века; эти, казалось бы, несовместимые по времени и месту изображения сливаются в образ неделимого и неразделенного человечества, в котором трагическое и радостное, прошлое, настоящее и будущее объединяются в нашем сознании в тревожную метафору Бытия. В конце зала — алтарь, украшенный иконами. Внутри — страшный монстр в зеленом костюме противохимической защиты и противогазе с мертвыми стеклянными глазами. И тихий голос украинской песни монотонным рефреном звучит в этой итальянской вилле. Автором этих сюрреалистических инсталляций является известный украинский художник Анатолий Гайдамака, и можно только пожалеть, что вряд ли удастся ему воспроизвести свои инсталляции в Украине. Совсем рядом — в бывшем немецком бомбоубежище времен Второй мировой войны, в холодных бетонных бункерах разместилась выставка фотографий не менее известного украинца Игоря Костина, творца эпической чернобылианы: в каждом отдельном бункере — одна-две фотографии. Как предупреждение человечеству: помните о Чернобыле. Чтобы не пришлось существовать в убежищах-бункерах, если погибнет земля людей.
На выходе из бомбоубежища — стихотворение Лины Костенко в итальянском переводе:
«Поховані чорнобильські ліси!
Не забувайте наші голоси».
Вот так начинается мировое ознаменование годовщины Чернобыля — синтезом рациональных размышлений, сухих цифр и научных фактов — и тем многоголосием грустных и щемящих чувств, которые порождает настоящее искусство. Осмысление Чернобыля будет продолжаться и далее — и в 2026, 2056 и 2086 годах — если только какое-то новое глобальное мегасобытие не перечеркнет Чернобыль, не принесет угрозу человечеству и не остановит само существование жизни.
P.S. От имени украинской делегации хочу выразить искреннюю благодарность Франческе Ломастро (Francesca Lomastro) — президенту итальянско-украинской ассоциации Il Ponte — «Міст» — и Джорджио Краччо (Giorgio Cracco) — генеральному секретарю Института исследований социальной и религиозной истории (Виченца), всем организаторам конференции «Через 20 лет после Чернобыля» за солидарность с жертвами катастрофы и интерес к Украине. Так украинская история становится частью итальянской и общеевропейской.
