Десять лет по кругу

Ровно десять лет назад, 20 января 1991 года состоялся первый в СССР референдум, на котором крымчанам предлагалось ответить на вопрос: «Вы за воссоздание Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора?». Да — ответили 93,6 процента. Спустя 10 лет после референдума о воссоздании Крымской автономии не утихают споры о ее характере. Готовы перечеркнуть свое решение десятилетней давности и сами крымчане. По данным опроса, проведенного соцслужбой фирмы «КБ-САМ», сегодня на вопрос референдума ответили бы положительно 40% опрошенных, против — 23 %, не пошли бы голосовать — 19 %. Сегодня, несмотря на уверения Леонида Грача о непреходящем историческом значении этого референдума, не только с моральной, но даже с правовой точки зрения никому неизвестно, как воспринимать его результаты. Дело в том, что, во-первых, его результат был продиктован тогдашними антикоммунистическими и центробежными настроениями в стране, и его легко можно было предсказать, в принципе, большой надобности спрашивать и не было: во-вторых, на референдуме 1 декабря того же года подавляющее большинство крымчан также проголосовало за независимость Украины, что, как считают некоторые эксперты, с правовой точки зрения отменило решение референдума от 20 января с его вопросом о Союзе и Союзном договоре. Несмотря на это коммунисты и пророссийские организации Крыма и сейчас продолжают праздновать 20 января как День республики Крым, и игнорировать августовский День независимости Украины.

Противоречивы решения крымского референдума и с другой точки зрения. Все тогда понимали (но как бы за скобками!), что «воссоздается» совсем не то, что декларируется, то есть не то, что было уничтожено в 1944 году. Это видно хотя бы из того, что автономия образца 1921 года создавалась для крымских татар и ради них (36 процентов депутатов в парламенте, государственный язык, резервирование квот в учебных заведениях, разветвленная сеть национального образования и так далее). Но к началу 1991 года их в Крыму было еще мало, и в референдуме они почти не участвовали. Но главное в том, что дальше ситуация стала меняться совершенно непредсказуемым образом: Крым АССР превратилась сначала в некую «Республику Крым», потом в «автономную (именно с маленькой буквы) Республику Крым», а потом уже в АРК. Вторая (коммунистическая) конституция Крыма довершила дело территориального строительства автономии — из ее парламента было вычеркнуто представительство депортированных, русский и крымскотатарский языки утратили свой государственный статус. И теперь даже по сравнению с тем, что было восстановлено референдумом, Крым изменился неузнаваемо, и — главное! — без всяких референдумов.

С самого начала существования автономии шли ожесточенные споры о том, чем она должна быть и чем является на самом деле. Сначала Крым называли «чемоданом без ручки», который-де Украине и нести неудобно и бросить жалко. Потом решили, что Крым, учитывая притязания России на Севастополь и попытки отменить законодательные акты о передаче Крыма в состав Украины в 1954 году, является на самом деле «яблоком раздора», хотя, если по справедливости, должен бы быть «мостом дружбы между Украиной и Россией». Говорили не только о передаче Крыма России, о пересмотре Кучук-Кайнарджийского договора, но и о так называемом кондоминиуме, то есть совместном управлении Крымом двумя государствами. Применялся и образ «Крыма-якоря», которым Россия всегда будет удерживать Украину в своей орбите.

Из того, что получилось в результате решения референдума, видно, что его использовали только как предлог для самопроизвольных административных трансформаций власти на полуострове, и отчитываться перед 93,6 процентами граждан о выполнении их решения сегодня, спустя 10 лет, никто и не собирается. Наоборот, сегодня по необъяснимой причине каждый политик, как например, Леонид Грач, пытается всячески преувеличить свою роль в проведении референдума. Идея о том, что на самом деле крымская автономия должна бы быть крымскотатарской национальной автономией, превратилась в насмешку над автохтонным народом. Недавно в Интернете Конгресс русских общин распространил «опрос» крымской молодежи «о восприятии крымских татар». Оказывается, что русские еще и сегодня воспринимаются студентами как «добрый, добродушный человек», «любящий выпить», как «сильный и умный народ», «красивый и простой, хоть и ленивый», а крымские татары воспринимаются как «злые, злобные, злопамятные», «хитрые, наглые, жестокие и мстительные», «религиозные националисты», они «везде во все влезают», «вечно недовольны», «грубы, глупы, жадны, завистливы». Словом, большего разжигания межнациональной розни, чем этот «опрос», и придумать нельзя», однако и он оказался возможным после 10 лет автономии. И все эти «мосты», «чемоданы» и «яблоки» повторялись во весь голос лишь для того, чтобы скрыть, что, кроме всего, Крым — это родина крымских татар, народа, который в отличие от других депортированных — армян, болгар, греков, немцев, — нигде в мире не имеет другой земли.

Всегда помнили об этом лишь сами крымские татары. И чем громче звучала притча о «мостах» — тем громче крымские татары повторяли требования о восстановлении своих прав на своей родине, тем больше злости это вызывало у коммунистически настроенных представителей власти. И параллельно с этим: чем громче звучала идея украинской принадлежности Крыма, идея развития украинского образования, украинского языка — тем упорнее повторялись устрашающие тезисы о нарушениях прав русских, о вытеснении «языка межнационального общения», о насильственной украинизации. Даже новая идея Грача о строительстве моста через Керченский пролив почему- то громко противопоставляется неосуществимому тезису о том, что это, мол, делает невозможным строительство моста в Стамбул, хотя такой объект и представить себе невозможно. Тогда, десять лет назад, никто и представить себе не мог, что 2001 год будет отмечаться в Крыму небывалым ростом напряженности: прокоммунистические газеты Крыма снова заговорили о турецкой угрозе, турецких эмиссарах и прочей ерунде.

Впрочем, может быть, в этом и нет ничего удивительного: ведь это именно тот партийный лидер крымских коммунистов, который проводил десять лет назад референдум именно ради того, чтобы и в новых условиях все оставить на своих местах и сдерживать восстановление исторической справедливости в отношении того народа, в отношении которого его партия в 1944 году совершила страшное злодеяние. Поэтому сегодня вполне уместным кажется вопрос о том, что референдум 1991 года по характеру и результатам — «чистый родственник» коммунистической депортации 1944 года. Если в 1944 году из Крыма депортировали крымских татар, лишив их родины, то в 1991 году уже не в силах противостоять возвращению депортированных на свою родину, умирающий коммунистический режим «депортировал» из-под ног репатриантов саму крымскую землю, «воссоздав» на ней не их национально- культурную автономию, и даже не территорию, принадлежащую Украине, не территорию для развития украинских государственных черт, а коммунистическую русскую автономию. Спустя десять лет это видно особенно отчетливо. И мешковский режим только на непродолжительное время вырвал ее из-под ног коммунистов, но в силу практической беспомощности мешковцев, он возвратил ее себе меньше, чем через два года и удерживает до сих пор. Следовательно, 20 января 1991 года вместо ожидаемого восстановления исторической справедливости в отношении депортированных (иначе зачем бы им до сих пор надо протестовать и требовать восстановления своих прав?), стало логическим продолжением 200-летней исторической вражды русско-советско- коммунистического режима против мусульман. В новейшей истории СССР, как это ни парадоксально звучит, и чеченская война, и 20 января 1991 года стоят рядом. Не «чемодан», не «мост», не «яблоко», а коммунистический заповедник…

И эта социальная позиция Крыма автоматически досталась в наследство Украине, стране, которая не имеет исторического опыта решения подобных межнациональных проблем. По большому счету, зазеркальная сущность крымской автономии стала для Украины полной неожиданностью. Органы государственной власти и сегодня не то чтобы недооценивают сущность проблемы, но еще не осознали ее в полной мере, в смысле исторической ответственности и угрозы национальной безопасности. Многие даже и не подозревают, что положение Крыма в Украине, если проблема не будет решена (даже Леонид Грач утверждает сегодня, что «Крыму нужно политическое «размагничивание», правда, понимая под этим свое!) в скором будущем будет все больше влиять на положение, состояние, самочувствие и имидж страны в целом.

Состоянием крымской автономии и результатами референдума сегодня в Крыму никто, кроме, пожалуй, Леонида Грача, не доволен. Им не довольны русские, потому, что, как пишет политолог Андрей Мальгин, «крымская элита оказалась неспособной четко сформулировать и эффективно отстаивать свои интересы. В десятилетней борьбе с не вполне ясными целями местное политическое движение растратило свой энергетический потенциал». По его мнению, нынешняя Конституция Украины и законодательство об автономии Крыма не разрешает, а просто консервирует существующие проблемы, особенно три из них: первая — об объеме региональных полномочий, которые Крым стремится все время расширять (без ответа на вопрос — полномочия для кого и зачем?), вторая — о единстве территории автономии, из которой, как они считают, сегодня вырван Севастополь, третья — о статусе русского языка. Один из лидеров Конгресса русских общин Вадим Мордашов говорит, что автономия стала «политическим выкидышем».

Автономией недовольны украинцы, поскольку местные компартийные газеты даже робкие попытки утвердить на полуострове государственный украинский язык и сегодня откровенно называют «лингвистической оккупацией».

Итогами референдума и непонятной «территориальной» автономией недовольны крымские татары, которые спустя 10 лет после референдума оказались выброшенными из парламента, вынуждены опять бороться за статус своего языка, за расширение национального образования, за право получить землю, участвовать в приватизации и вообще даже за право стать гражданами новой для них Родины.

Автономией недовольны предприниматели, поскольку наличие своих органов власти, принимающих разные нормативно-правовые акты не упрощает, а только ухудшает бизнес- климат. Как считает политолог Александр Форманчук, «крымская автономия не выполнила своего назначения, хотя в 1991 году она просто самортизировала конфликтную ситуацию, и мы избежали сценария по Приднестровскому варианту. На сегодняшний день ситуация обозначает полный крах автономии в том виде, в котором она должна была бы быть…»

Единственные, кто доволен, — чиновники, которым автономия создала невиданные в стране условия для размножения. Как считает Постоянный представитель Президента Украины в Крыму Анатолий Корнийчук, Крым «всегда находился на особом счету, даже в Союзе». Но сегодня он «растерял свои полномочия», которые бы «нужно использовать с пользой для дела… А то, что сегодня Крым за счет автономии получил многочисленную чиновничью рать — это так. На содержание Совета министров и Верховной Рады в общей сложности из бюджета Крыма расходуется 29 миллионов гривен (в год. —Авт. ) Это значительно больше, чем в любой области крымских масштабов. Помимо того, чтобы создавать условия для себя, чиновники в большей степени должны думать о людях, о том, чтобы заработала экономика, вовремя выплачивались пенсии и зарплаты». Ну что сегодня скажешь — именно об этой опасности плодовитости крымского чиновничества некоторые украинские политики предупреждали еще тогда, перед референдумом. И теперь «имеем то, что имеем»!

Не удивительно, что в Крыму все чаще слышатся утверждения о необходимости ликвидации ТАКОЙ автономии и превращении Крыма в область Украины, как это было до 1991 года. Леонид Грач называет эту идею «убогой», хотя ее, как видим, ставит сама жизнь — вполне очевидно, что ситуация говорит о неустойчивости и нестабильности такой автономии, и что «крымский узел», в том числе и политический, Украине, хочет она того или не хочет, придется решать и в XXI веке. Причем вопрос, вполне очевидно, ставится именно о характере автономии: существующая форма ее не обеспечила прав и ожиданий всех заинтересованных групп населения Крыма. Вопрос состоит в том, какой именно она должна быть, чтобы снять все накапливающиеся и обостряющиеся противоречия, порожденные ее статусом? «Формула автономии Крыма» еще не найдена и сегодня. Но то, что она не была найдена во время референдума 1991 года, сегодня более, чем очевидно. И не зря некоторые американские политологи считают, что Украине рано гордиться стабильностью в Крыму, что главные проблемы Крыма еще впереди, и что связаны они, вполне очевидно, будут именно с поисками и реализацией нового характера автономии на полуострове. Сегодня очевидно, что решение столь сложной проблемы оказалось не под силу ни прошлому коммунистическому руководству Крымской области, ни новому по сути коммунистическому режиму в «воссозданной» референдумом автономии…