ДНЕВНИК 29 августа

На фоне общей апатии — «малыша цыгане украли, уже и след простыл» или — «не иначе, как сектанты в жертву принесли, ищи — не ищи, все напрасно» — мои действия казались мне по-настоящему репортерскими. На следующей неделе, прихватив жену, я опять поехал в заповедник: конспектировал каждое слово очевидцев, мерял шагами расстояние от изгороди для коз, где мальчик играл, до леса, в направлении которого якобы он пошел, терзал вопросами опухшую от горя мать, допытывался, действительно ли ее сын был в резиновых сапожках и с игрушечным вертолетом в руках, а в конце привел жену на поляну, где мальчика видели в последний раз, и мы стали «слушать» биополе. Знаете, это когда закрывают глаза, вытягивают руки, медленно водят ими вокруг себя... В то время мы весьма увлекались, как, собственно, и вся тогдашняя пресса, экстрасенсорикой, дружили с несколькими контактерами и даже пригласили было в Канев для публичных выступлений одну из ясновидиц. Поэтому, считая себя людьми посвященными, я и жена добрый час обследовали поляну, ожидая знака, сигнала, толчка... Жаль, но мы так ничего и не почувствовали.

Ребенка нашли через год. Через два километра, в лесу. Случайные люди собирали грибы и натолкнулись. Родные опознали его по сапожкам и игрушке. Сколько дней он блуждал лесом — неизвестно. Врачи сказали: умер от истощения. Господи, какая экстрасенсорика, какие знаки, какие сигналы нам нужны? Если бы мы с женой просто взяли и пошли лесом, и прошли всего два километра...

Идти нужно. А не водить руками. До сих пор не могу себе простить...