Достойный выход

Иногда о характере города, да и страны в целом, можно составить представление при довольно неожиданных обстоятельствах.

В воскресенье мне довелось побывать в Немецком театре — знаменитом, в частности, тем, что на его сцене воплощал свои идеи знаменитый театральный реформатор Макс Рейнхардт. Я пришел посмотреть «Невинность» — спектакль Михаэля Тальхаймера, одного из лучших режиссеров не только Германии, но и Европы.

Тальхаймер — достойный наследник Рейнхардта, каждая его постановка — безусловное событие. Надеюсь, мне удастся рассказать о его творчестве подробнее, сейчас же речь о событии, случившемся не на подмостках, а в зале.

Действующие лица пролога спектакля — двое африканцев. И вот в зале погас свет, на авансцену вышел актер — европеоид, но с лицом и руками, накрашенными черной краской, с ярко подведенными губами. Он еще не успел ничего сказать, как в разных местах партера начали подниматься зрители и молча покидать зал. Ушло приблизительно 30—40 человек.

Вначале я подумал, что это режиссерский ход. Но демарш был слишком многочисленным и, очевидно, нетеатральным.

Закрашенное черным лицо с подведенными губами — это кафешантанное, карикатурное изображение африканца, в определенных условиях действительно обидное. Тальхаймер часто накладывает цветной грим на актеров — метит такими условными масками важные для спектакля характеры. Те, кто знает творчество этого режиссера, появление подобного персонажа восприняли как само собой разумеющееся. Но многим другим это, очевидно, показалось неприемлемым.

Предвижу реакцию некоторых читателей, которые воспримут описанное как повод для насмешек над излишней политкорректностью немцев. Кто-то даже пустится в белогорячечные рассуждения о либеральной цензуре, «толерастии» и т. д. — но здесь уже работа не для журналиста, а для психиатра.

Мне случай в Немецком театре представляется показательным в лучшем смысле слова. Немалая часть немецкого интеллектуального сообщества (смею надеяться, и социума в целом) настолько чувствительна по отношению ко всему, что хоть отдаленно напоминает расистские предубеждения, что не воспринимает даже вполне невинные, эстетически оправданные жесты, которые могут оскорбить ту или иную этническую группу.

При этом щепетильность не превращается в нетерпимость — игнорирующие спектакль не навязывают свои убеждения всей стране. Именно потому атмосферу в сегодняшней Германии можно назвать более-менее здоровой: даже нацисты имеют право выйти на улицу со своими лозунгами, но они гарантировано столкнутся с контрдемонстрацией, многократно превосходящей их по численности.

Вспоминаю другой случай уже в Киеве, когда на гастроли в театр имени Ивана Франко приехал известный коллектив из Западной Украины с постановкой «Хозяина» Карпенко-Карого. В одном эпизоде режиссер превратил протестующих крестьян в убогих алкоголиков, и не просто алкоголиков, но еще и представителей одного из кавказских народов. И никто не встал и не вышел из зала. Более того, многие смеялись над низкопробной шуткой. В Украине это повторялось и повторяется, не только в театре. Уподобляться расиствующим питекантропам у нас в порядке вещей даже среди интеллигенции.

Как это изменить — не знаю. Тогда, в театре имени Франко, я не смеялся, но и зала не покинул. В следующий раз, хотя очень надеюсь, что его не будет, если увижу что-то подобное — выйду.