«Дракон несвободы» живет в самих журналистах

Два события состоялись буквально вослед отшумевшей акции львовских журналистов «Волна свободы». С одной стороны, народный депутат Александр Лавринович предложил внести в повестку дня парламента вопрос об ограничении сумм финансовых исков к средствам массовой информации. С другой — Львовская облгосадминистрация пытается выселить редакцию газеты «За вільну Україну» из ее помещения... Наверняка и эти события так или иначе будут отражены нашими СМИ — так же, как это было и с «Волной свободы». Но точно так же наверняка в этих информационных материалах не будет главного: во- первых, разговора о том, что на самом деле лежит в основе всех проблем со свободой слова в Украине. Во-вторых, собственной позиции по поводу именно этих основных (а не тех, что выбирают для перевода стрелок) проблем. Для такого вывода достаточно было проанализировать то, как подавали наши самые массовые СМИ — электронные — «Волну свободы».

Кто-то из каналов ограничился репортажами в новостях, перечислил требования участников акции, касающиеся изменения законодательства в области судебной практики решения конфликтов СМИ с должностными лицами. ТПО «Вісті» (ТЕТ) плюс к этому выпустило в эфир эмоционально- лозунговую, хорошего качества зарисовку, в которой романтически, через выступления в поддержку акции «Волна свободы» киевских рок-музыкантов, смогли передать ощущение гражданственности акции, ее поддержки обществом. «Подробности недели» («Интер») в минувшее воскресенье «подверстали» к теме результаты социологических опросов о доверии населения страны к различным СМИ (в т.ч. зарубежным и местным) и результаты опроса журналистов в еженедельнике «Зеркало недели» о проблемах свободы прессы. В итоге вскользь упомянули такую проблему, как зависимость бизнеса в СМИ от власти, неинформированность журналистов, и основной целью акции «Волна свободы» определили уменьшение давления на СМИ местных властей. На СТБ Андрей Тычина в ночном выпуске «Вікон» беседовал с главным редактором журнала «Пік» Александром Кривенко, на Новом канале — соответственно, Андрей Шевченко спрашивал о целях «Волны свободы» одного из ее организаторов, генерального директора. УНИАН Михаила Батога. И Михаил Батиг — единственный-таки сказал две очень важные вещи: во- первых, что сумма компенсации за потерянное здоровье или даже смерть на производстве у нас исчисляется 50-ю необлагаемыми минимумами зарплаты, а иски компенсации за нанесенный моральный ущерб к СМИ доходят до сумм в несколько миллионов гривен. И, во-вторых и в главных, что на самом деле с 4 марта 1995 года введено в действие постановление пленума Верховного суда Украины № 4 «Про відшкодування моральної шкоди», в котором идет речь о механизме определения размера компенсаций и установлении их ограничения. А, значит, речь должна идти в реальности, в первую очередь, не об отсутствии законодательного обеспечения прав СМИ в их судебных отношениях с гражданами, в т.ч. и должностными лицами, а прежде всего о желании (вернее нежелании) наших т.н. независимых судов действовать в интересах СМИ и общества даже в рамках существующего законодательства. Пожалуй, более важного в отношении акции «Волны свободы» не было сказано нигде, ни на одном канале — ведь знание об этом может грамотному зрителю дать наводку в направлении поиска истинных, сущностных причин проблем со свободой прессы в Украине.

Задаваться вопросом о том, почему само ТВ и сами тележурналисты (как впрочем, и их коллеги из большинства газет) не продолжили этот поиск вглубь, к первоосновам — зряшное дело, вернее, бессмысленное, всем и так все ясно. Вопросы о зависимости наших медиамагнатов от власти (и не только местной) во всем многообразии форм и способов давления, как и зависимости так называемых независимых судов; вопросы об особо «трепетном» отношении к реакциям СМИ, критике СМИ и объективному освещению событий в СМИ очень многих высоких должностных лиц страны; вопросы фактического возврата к государственной цензуре, только на более «высоком» уровне — не через т.н. литкомитеты, а через множество других, более изощренных методов — это табу для нашего ТВ. Как является табу все, что связано с наличием (или отсутствием) в нашем государстве политической воли тех, кто может эту волю проявлять. Более любопытным было другое. Во-первых, то, что никто не задался целью понять, что же это за такие баррикады, если все — «за»: представители законодательной власти в лице председателя парламентского Комитета по вопросам свободы слова и информации А. Зинченко. Исполнительной власти — сам В. Ющенко подписался под требованиями к ВР участников акции, а И. Драч — глава Комитета по информационной политике — был непосредственно среди них. Судебной: областной суд Львова отменил решение районного суда о штрафе, наложенном на «Экспресс», не говоря уже об упомянутом выше имеющемся постановлении Верховного суда. Только, пожалуй, в какой-то мере сам Президент спас честь прессы (которая, как известно, всегда должна быть в оппозиции, пусть предельно конструктивной, к власти), все-таки не согласившись с методами львовских журналистов (голодовкой) и проявив бдительность по поводу давления на судебные инстанции (вообще-то, как известно, подобное давление запрещено только должностным лицам, но не гражданам, а значит и прессе, и журналистам. Ведь никто не запрещал, скажем, мировой общественности обсуждать вопрос о том, должен ли предстать перед испанским судом Пиночет). И дело тут не только в возможной санкционированности акции (как замечал «Интер») — хотя вопросом об источниках ее финансирования тоже никто не задавался. В принципе не так уж и плохо, если кому-то из власть имущих понадобилось поддержать борьбу за пусть самые маленькие, но все-таки шаги к расширению свободы прессы. Хотя тогда тем более интересно — кому же это понадобилось, и ради каких целей. Или, может, это власть так умело может поворачивать все процессы себе во благо — минимизируя последствия оседланием протестных движений? Или суды оказались удобной возможностью «перевести стрелки»? Или наконец, может быть, на самом деле — если бы всегда журналисты проявляли хотя бы такую солидарность, добивались бы такого яркого, шумного резонанса на любые проявления давления, если бы не молчали — всегда, то мы уже давно заставили бы политиков с собой, четвертой властью, считаться? Может, тогда это они были бы зависимы от нашей, общественной, воли, интересов, морали?

Меня, например, с некоторых пор занимает всерьез одна дилемма в смысле борьбы за свободу слова и прессы. Вернее, очень любопытное противоречие, которое всегда наблюдается при обсуждении этих проблем с нашими, отечественными, и зарубежными коллегами. Когда наши говорят о независимости СМИ, они всегда прежде всего говорят об экономической независимости от государственной власти и инвестиций (вот и в «Подробностях недели» на «Интере» вновь подчеркнули, что это является основным условием). Всегда приводят в пример Запад — где, мол, СМИ существуют как бизнес, а не как политические механизмы, являются прибыльными и потому они там независимы. И почему-то еще ни разу мне не довелось ни читать, ни слышать при непосредственных встречах с зарубежными коллегами, чтобы они говорили о своей абсолютной экономической независимости, и чтобы именно ее обозначали как основное условие независимости позиции. Напротив. Никто из знакомых мне зарубежных источников уже давно на опыте собственных стран переживших бум вокруг идей апологетов неконтролируемой обществом (или государством) рыночной конкуренции в СМИ (среди которых наиболее знакомо нам имя Мердока), и убедившись в не меньшей опасности для свободы слова цензуры рыночной, чем цензуры государственной, не говорят об абсолютной независимости частных СМИ. Все они не скрывают, что зависимы такие СМИ и от интересов учредителей (в т.ч. и политических, которых у крупных владельцев крупных СМИ предостаточно), и от интересов рекламодателей, и от интересов государственных, которые в т.ч. и на Западе очень тесно переплетены с интересами крупного капитала, транснациональных корпораций и т.д. (чему пример последнего времени: освещение западными СМИ — их подавляющим большинством — событий в Югославии). И к независимым СМИ с точки зрения экономики там, на Западе, относят как раз неприбыльные, некоммерческие СМИ, не публикующие рекламы, существующие на абонентную плату, или плату за лицензии, или на инвестиции общественных фондов... Когда же речь идет о независимости с точки зрения политической линии — то речь идет прежде всего о личной позиции самих журналистов (издателей), понимании профессионализма как такового, и профессионального долга и чести. В сочетании, разумеется, с вопросом о доверии, которым пользуется то или иное издание у публики, исходя из объективности своей информации. То есть говорится о личной нравственной позиции и об оценке действий того или иного профессионала журналистским сообществом. В сочетании, разумеется, с вопросом о доверии, которым пользуется то или иное издание у публики, исходя из объективности своей информации. Буквально на днях я вновь получила подтверждение именно такому отношению к проблемам независимости СМИ во время интервью с заместителем директора Всемирной службы Би-би-си Каролайн Томсон. Г-жа Томсон рассказала, какое большое значение, в том числе и для издателей (!), имеет репутация журналиста. Как решения общественной (!) организации журналистов относительно неэтичного поведения кого-нибудь из их коллег на страницах печати, в эфире являются практически обязательными для исполнения любым, желающим остаться в ряду уважаемых профессионалов. И т.д. и т.п. Неписаные этические правила и корпоративное понимание того, что лишь соблюдение их журналистами является гарантией их независимости от власти, их защищенности общественным мнением — вот что, на самом деле, позволяет западным СМИ одерживать победы над всегдашним желанием правительств ограничивать свободу слова и прессы. И не является ли наше кивание на экономическую зависимость, на давление властей и т.д. лишь желанием прикрыть собственное малодушие, собственное неумение говорить профессионально там, где нельзя именно по- иному, собственный страх, молчаливое согласие жить по законам волчьей стаи? Почему в Англии Доренкам и Лапикурам может дать надлежащую оценку само журналистское сообщество, а у нас — нет? Да, конечно, там, у них, подобное понимание правил игры и правил выживания профессии формировалось столетиями. Да, в нас рабская психология тоже вбивалась годами. Но нужно когда-то начинать с того, чтобы просто сказать: главную опасность для свободы слова представляет отсутствие нравственного закона внутри нас самих. Наш непрофессионализм, наше понимание профессии как ремесла, а не миссии. И кто с этим драконом может помочь нам справиться, если не мы сами? Конечно же, ответственность самих журналистов не снимает и ответственности с власти, демократизм которой поверяется в том числе и тем, что именно она поощряет в системе СМИ и их взаимоотношениях с политиками. Тем более, когда у исполнительной власти, как у нас сложилось, нет никаких сдерживающих и контролирующих противовесов. Но, может, и власть у нас была бы уже другая (в смысле ментальности), если бы другими были мы?