Двадцать лет истории

Никто из нас не переживал такой весны, как в 1989 г.

Двадцать лет назад Ее Величество История безжалостно и властно ворвалась на заповедную территорию коммунистической империи, ураганом прошлась по странам так называемого соцлагеря — Польше, Венгрии, ГДР и другим — вызывав разрушительный эффект «домино», уверенно вошла в партийно-государственные учреждения и дома миллионов граждан СССР, мгновенно разделив «единый советский народ» на разные, иногда враждующие, нации, этнические, политические, социальные и религиозные группы на огромной территории Советского Союза, расшатав или уничтожив господствующие догмы официальной идеологии.

История — то есть высвобожденная тектоническая энергия глубинных народных сил, неподвластных Кремлю или Лубянке, — внесла смуту и раскол в структуры власти, в семьи, в сознание и сердца людей, одни из которых суеверно боялись любых перемен (потому что в памяти людей ХХ века резкие перемены всегда несли с собой несчастье и войны), а другие — только и мечтали о переменах, так как понимали, что дальше так жить нельзя. Слишком грозными были признаки агонии системы, напоминавшей вечный двигатель, сконструированный сумасшедшим изобретателем: невзирая на красиво нарисованные чертежи и пламенные уверения изобретателя, двигатель, сначала работавший почти исправно на крови, стал останавливаться, действовал с перебоями, начал саморазрушаться — и только вопросом времени было, когда он остановится.

Как свидетель и участник тех событий, предлагаю читателю совершенно субъективные заметки об уникальном времени надежд и перемен.

1. ВЫБОРЫ: ЗАМЫСЕЛ И ИСПОЛНЕНИЕ

Выборы народных депутатов СССР 1989 года (состоявшиеся раньше польских выборов того же года) стали первым за 70 лет шансом для правящей партии, для М. С. Горбачева и, прежде всего, для широких народных масс на проведение реформ, очень необходимых для спасения погибающей страны.

Но Михаил Горбачев и его советники лукавили, мастеря запутанный и двузначный закон о выборах: с одной стороны, создавалась иллюзия демократизации режима, несколько расширялась представительская база за счет вливания «свежей крови» сторонников политики «перестройки и гласности»; с другой стороны, вводились такие механизмы сдерживания и контроля, которые надежно, на взгляд авторов, обеспечивали управляемость нового парламента. Были предусмотрены мощные фильтры для нежелательных партийной номенклатуре кандидатов: так называемые окружные предвыборные собрания, куда подбирались верные слуги режима, имевшие возможность провалить любого неудобного кандидата.

Для страховки вводились отдельные квоты от компартии, комсомола, творческих союзов, академии наук, ветеранских и других организаций, что предоставляло возможность системе без лишней конкуренции провести в депутаты нужных людей.

Однако, как это часто бывает в жизни, эта умозрительная и громоздкая система не сработала в запланированном объеме: разозленные возрастающей нуждой и номенклатурными привилегиями избиратели от Владивостока до Львова (особенно это касалось крупных промышленных и интеллектуальных центров) смогли прорвать часть барьеров и избрать представителей демократической оппозиции. День (и особенно ночь после выборов, когда подсчитывались голоса) стал для компартии сигналом катастрофы. Сигналом, который не был прочитан адекватно самоуверенными хозяевами страны.

Так же и квоты от общественных организаций были заполнены не только М. Горбачевым и его соратниками, но и такими независимыми, всемирно известными личностями, как академик Андрей Сахаров.

Как бы там ни было, но выборы 1989 г. показали, что в стране рождаются новые силы — национальные, либерально-демократические, великодержавно-шовинистические, реформаторско-коммунистические. Повторялась история времен революции и гражданской войны, возрождались в новых формах уничтоженные когда-то политические партии и движения, вспыхивали давние конфликты.

2. ЛИЧНОЕ

1989 год стал поворотным в моей судьбе, он принес мне острую боль утраты и — почти одновременно — радость изнурительной победы. В январе 1989 года, в разгар избирательной гонки, умерла моя мать — Офелия Доминиковна Щербак, дочь потомка польских повстанцев и украинки. Глубоко верующий человек, мать еще отпраздновала православное Рождество и только потом попросила отвезти ее в больницу. Однажды, в перерыве между предвыборными митингами я приехал в больницу ученых... и сердце мое замерло: мамы в палате не было. Ее перевели в реанимационное отделение. Еле уговорил врача пустить меня туда, где в последний раз увидел маму живой. Она «плыла» под действием медикаментов, состояние ее ухудшалось, но она еще смогла спросить — как чувствует себя ее любимая внучка, моя дочка Богдана и избрали ли меня депутатом?

Я взял грех на сердце (за что и сегодня каюсь) и сказал, что избрали — хотя до избрания нужно было пройти еще долгий и болезненный путь. С Богданой все было хорошо. В маминых прекрасных карих глазах, уже затененных потусторонней тьмой, появился на миг знак тихого удовлетворения... У меня до сих пор болит душа от этих воспоминаний и от той «лжи во спасение». В том, что стал народным депутатом, вижу предсмертное благословение мамы.

Меня выдвинули кандидатом в депутаты около 20 научных и заводских коллективов Киева почти во всех избирательных округах. До сих пор горжусь своей победой на Киевском авиазаводе им. Антонова: мне советовали выступать здесь на русском, я отказался, обращался к людям по-украински. Несмотря на поддержку избирателей и высокопрофессиональную, как по тем временам, работу моей команды, меня провалили на окружном избирательном собрании Октябрьского округа и Киевского городского национально-территориального округа. Не могли позволить баллотироваться не члену компартии, лидеру украинских «зеленых», который добивался расследования всех обстоятельств чернобыльской катастрофы. Я уже готов был отказаться от дальнейшей борьбы, смириться с ролью аутсайдера, предназначенной мне тоталитарной системой... но произошло чудо.

Пройдя в третий раз жесткий фильтр окружного избирательного собрания Шевченковского избирательного округа Киева (в округ входили Подольский, Шевченковский и Советский районы), я был включен в список из шести кандидатов и выиграл выборы. Я выполнил свое обещание, данное матери. Бесценной в те дни была поддержка коллектива завода «Микропроцессор», выдвинувшего меня в кандидаты — до сегодняшнего дня благодарю тех, кто поддерживал в нелегкие дни избирательного марафона.

3. МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ ГРУППА И РЕСПУБЛИКАНСКИЙ ДЕПУТАТСКИЙ КЛУБ

В первые же дни I Съезда народных депутатов не колеблясь вступил в легендарную сегодня межрегиональную группу депутатов (МДГ). Ее возглавляли А. Сахаров, Б. Ельцин, Г. Попов, а в составе были известные российские демократы — такие яркие личности, как Ю. Афанасьев, А. Собчак, Г. Старовойтова, О. Яблоков, Ю. Рыжов. Сама принадлежность к МДГ была сигналом для властей, которые в деятельности «сахаровской» оппозиции видели не шанс для страны, измученной ложью и непрофессиональной социально-экономической политикой, а злонамеренный заговор заграничной закулисы, направленный против священных устоев империи. К МДГ примкнули мои коллеги — народные депутаты от Украины: Р. Братунь, С. Рябченко, И. Вакарчук, В. Коротич, Е. Козин, Р. Федорив, П. Таланчук, В. Черняк, Ю. Сорочик и другие.

Одновременно группа народных депутатов СССР от Украины, куда, кроме вышеперечисленных, входили также В. Грищук, С. Конев, В. Яворивский, А. Ярошинская, создала в Киеве республиканский депутатский клуб (РДК) Украины для укрепления связи с родной землей, где происходили важные политические процессы и стремительно распространялись идеи государственного суверенитета.

Детище М. Горбачева — Съезд народных депутатов СССР, в котором приблизительно треть депутатов вышла из-под контроля коммунистической партии, представлял собой удивительно пестрое, можно сказать — гротескное собрание: 2250 депутатов, среди которых можно было встретить еще старых сталинских ястребов вперемежку с радикально оппозиционными представителями Балтии, настроенными на немедленное отделение от Союза; либерал-коммунисты Горбачевского призыва (такие, как А. Яковлев и Э. Шеварднадзе) — и таджикские муллы в белых чалмах; преисполненные взаимной ненависти армянские и азербайджанские националисты (уже пылала война между Арменией и Азербайджаном за Карабах), русские шовинисты, еще только начинавшие свое восхождение к власти, и украинские национал-демократы. Но подавляющую массу составляло «агрессивно-послушное большинство» «советских людей» — и среди того большинства было очень много представителей Украины — партийных начальников, колхозных «баронов», передовых рабочих и крестьянок, известных ученых, людей по большей части неплохих и по-своему порядочных, но выдрессированных Системой в духе послушания и безоглядной поддержки руководства КПСС.

Когда впервые в мае 1989 года я попал в большой зал Кремлевского дворца съездов — на І Съезд народных депутатов (я сидел в пятом ряду в секторе, где размещалась украинская депутация, а рядом — в том же пятом ряду справа, на 15-м месте сидел среди российских депутатов академик Андрей Сахаров, и я имел возможность наблюдать за ним: помню, как поразило меня, что отец советской водородной бомбы не поднялся с места во время исполнения гимна Советского Союза) — у меня возникло ощущение, что нахожусь внутри кипящего политического ядерного реактора, в котором вот-вот начнется неудержимая цепная реакция: в зале постоянно вспыхивали жаркие споры, каждый пытался донести до микрофона, выкричать свою правду. Поражала буквально физически ощутимая атмосфера нетерпимости и ненависти, царившая на съездах: ортодоксальные большевики и бывшие политзаключенные, имперские сторонники охранительной идеологии из группы «Союз» и лидеры национальных движений из союзных и автономных республик, монархиствующие славянофилы — «почвенники» и ориентированные на Запад московские демократы, интеллектуалы и невежды, академики и люмпены, маршалы и звезды эстрады, зеленые, черные и красные, ангелы и дьяволы — все сошлись здесь в непримиримом поединке, который мог закончиться либо новой диктатурой и террором, либо распадом империи. Третьего пути не было.

Работая в Верховной Раде СССР на постоянной основе (я сосредоточился на деятельности в Комитете по вопросам экологии, где наибольшее внимание уделял чернобыльской проблематике — как и обещал своим избирателям), мы в рамках МДГ и РДК обсуждали коренные политические вопросы, волновавшие нас тогда. Так, в декабре 1989 г. РДК принял несколько важных резолюций. В резолюции «О Союзе ССР» предлагалось «Создание действительно добровольного союза суверенных государств»; утверждалось, что новый Союз «должен основываться на полной реализации права наций на самоопределение в свободно выбранных ими формах суверенитета». Мы требовали включить в порядок дня III сессии Верховного Совета СССР и III Съезда народных депутатов СССР вопрос о состоянии Союза ССР и принципах его перестройки, о разработке новой Декларации и нового союзного Договора.

Помню, как злобно-негативно приняли наше предложение М. Горбачев и А. Лукьянов, которые не собирались обсуждать на то время очевидный, давно назревший вопрос. Когда же они опомнились и в 1990 — 1991 гг. начали разработку крючкотворческого Союзного договора — было поздно.

В другой резолюции «О голоде 1932 — 1933 гг.» мы требовали «дать принципиальную политическую и правовую оценку трагическим событиям 1932 — 1933 гг., которые привели к массовому организованному голоду и гибели миллионов людей на Украине, Кубани, Дону, в Казахстане и других районах страны».

Мы предлагали создать Комиссию Съезда народных депутатов СССР для выяснения настоящих причин, обстоятельств, масштабов и последствий массового голода 1932 — 1933 гг. и осуждения политики геноцида по отношению к собственному народу».

Нужно ли говорить, что и это предложение было категорически отвергнуто кремлевским руководством.

До определенного момента наши коллеги по МДГ — российские демократы — поддерживали (под большим влиянием А. Сахарова и Г. Старовойтовой) наши идеи суверенизации республик СССР, в частности Украины. Драматичным моментом в этой борьбе стала попытка МДГ на IV Съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990 г.) проголосовать резолюцию, предложенную Е. Козиным — доцентом Сумского филиала Харьковского политехнического института (Сумской территориальный избирательный округ), в которой ставился вопрос о признании съездом деклараций о суверенитете и независимости, принятых парламентами союзных республик.

Это был ключевой момент в истории Съездов народных депутатов СССР — проверялось отношение органа верховной власти к стремлениям союзных республик стать суверенными государствами.

На предложение украинца немедленно дал негативный ответ... другой украинец — Г. Ревенко: мол, суверенитет республики, народа, личности является нерушимым и никем не может быть утвержден (!). Один из активных российских членов МДГ тоже выступил против, потому что в резолюции, видите ли, не упоминались автономные республики. Тут же на сцену был выпущен розовощекий полковник-политрук с благозвучной украинской фамилией Петрушенко, который закричал, что межрегиональную депутатскую группу необходимо срочно перерегистрировать, «потому что у нас (у кого?) лежат заявления очень многих депутатов о необходимости парламентского расследования в связи с финансированием спецслужбами Запада одной из наших депутатских групп».

Невзирая на сопротивление А. Лукьянова, резолюция была проголосована: «за» — 515 голосов, «против» — 1197. Идею восстановления суверенитета республик провалило реакционное большинство. Очень интересен поименный состав тех, кто голосовал в тот день в кремле. Привожу — правда, неполные, данные относительно депутатов от Украины:

«За»: Амосов Н., Беликов М., Бондаренко Б., Братунь Р., Бурых Ю., Вакарчук И., Гончар В., Громьяк Р., Зелинский И., Качаловский В., Козин Е., Конев С., Коротич В., Мартиросян В., Павлычко Д., Петрук-Попик Г., Рябченко С., Сандуляк Л., Сорочик Ю., Таланчук П., Тихоненков Э., Ткачук В., Федорив Р., Черняк В., Шинкарук В., ЩербакЮ., Яворивский В.

«Против»: Андронати С., Ведмидь А., Венгловская В., Гиренко А., Губенко С., Дикусаров В., Друзь П., Ельченко Ю., Ивашко В., Кавун В., Касьян М., Корниенко А., Кравец В., Крючков Г., Лисицкий В., Масол В., Мироненко В., Моторный Д., Орлик М., Олийнык Б., Парубок Е., Патон Б., Пичужкин М., Плютинский В., Сухов Л., Трефилов В., Цибух В., Червонопиский С.

Оба списка неполные, но весьма красноречивые. Среди известных российских демократов «за» голосовали Ю. Афанасьев, Г. Бурбулис, М. Полторанин. Также «за» были Г. Арбатов, Е. Велихов и И. Кобзон.

Мой сосед по залу заседаний Верховного Совета в Кремле — будущий Президент Казахстана Н. Назарбаев, проголосовал «за» (!), зато такие выдающиеся российские демократы, как А. Собчак и С. Станкевич, воздержались, а П. Бунич, С. Залыгин и Т. Заславская голосовали «против».

Подробно рассказываю эту историю с фамилиями не для того, чтобы кого-то вынести на доску почета, а кому-то оставить «черную доску», а для того, чтобы сегодняшние читатели поняли, как тяжело пробивались идеи государственного суверенитета республик СССР сквозь фортификации, возведенные сторонниками империи.

4. УКРАИНСКО-РОССИЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Очень плодотворным оказалось сотрудничество с российскими демократами в отношениях Украины и РСФСР. Это, наверное, была вершинная точка, после чего начались сбои, потому что, сев в общий вагон «демократия», мы сошли на станции «нация», где наши пути постепенно разошлись, несмотря на прекраснодушные иллюзии многих участников процесса.

Итак, в 1990 г., на одном из заседаний Народного Совета Украины, в который входила также группа народных депутатов СССР от Украины (их имена приведены выше), было решено послать группы депутатов в разные союзные республики с целью укрепить отношения между парламентами. Народный депутат Украины Владимир Крыжанивский и я поехали в Москву, где встретились с представителями парламентского блока «Демократическая Россия». Мне выпала высокая честь по поручению коллег подготовить первичный проект Заявления о принципах международных отношений Украины и РСФСР на основе Декларации о государственном суверенитете (все многочисленные варианты проекта с дополнениями и правками хранятся в моем архиве). Позже вместе в Д. Павлычко и С. Рябченко мы доработали Заявление. Переговоры проходили в Москве с ведома Бориса Ельцина и Леонида Кравчука и 29 августа 1990 г. завершились подписанием. Переговоры велись в доме Правительства РСФСР (Белый дом), где нас принял тогдашний Председатель Верховного Совета РСФСР Р. Хазбулатов.

В состав украинской делегации входили народные депутаты СССР и УССР И. Вакарчук, И. Драч, И. Заец, В. Крижанивский, Л. Лукьяненко, Д. Павлычко, В. Пилипчук, С. Рябченко, В. Шовкошитный, Ю. Щербак и И. Юхновский. В российской делегации были представлены народные депутаты СССР и РСФСР Ю. Афанасьев, С. Ковалев, В. Лукин, А. Мурашов, Л. Пономарев, С. Филатов, М. Челноков, С. Шахрай, Ф. Шелов-Коведяев, В. Югин, О. Яблоков. Переговоры продолжались восемь часов подряд в дружественной атмосфере. Серьезных концептуальных споров не было, но имели место терминологические расхождения.

Скажем, почти все российские коллеги согласились с употреблением слова «империя». В Заявлении указывалось, что «договор об образовании СССР (1922 г.) фактически ликвидировал государственную самостоятельность как Украины, так и России, и заложил фундамент сталинской империи, ставшей концлагерем для всех народов, оказавшихся в ее составе»: хотел бы я увидеть подобный документ, подписанный сегодня членами Государственной думы России! Особенно настаивал на слове «империя» Ю. Афанасьев. Но один из участников встречи возразил, что формально Советский Союз не «империя», потому что не было Государя императора. Этот смехотворный аргумент был проигнорирован.

В основу межгосударственных отношений Украины и России были положены:

— суверенное равенство сторон;

— невмешательство во внутренние дела... и отказ от применения силы или экономических и других методов давления;

— нерушимость существующих государственных границ... и отказ от любых территориальных претензий;

— взаимовыгодное сотрудничество... урегулирование любых спорных вопросов в духе согласия.

Заявление состояло из трех разделов и было уникальным — не только потому, что обнародовано еще до заключения официальных договоров, за год до попытки путча в Москве и провозглашения государственной независимости Украины; не только потому, что здесь впервые в политической литературе употреблено словосочетание «Содружество независимых государств». Уникальность Заявления заключалась в том, что группа известных политических деятелей Украины и России, большинство из которых принадлежали к оппозиционной группе А. Сахарова, впервые в истории отношений двух стран и народов так четко сформулировала принципы сосуществования Украины и России как независимых государств и те проблемы, которые им нужно было решить.

Скажу честно — меня впечатляло и умиляло великодушие наших московских коллег, которые в то время, казалось, готовы были навсегда избавиться от психологии «старшего брата» относительно Украины и искренне признавали независимость Украины (хотя позже некоторые из них вернулись к имперской великодержавной фразеологии).

6. ПРОЩАЙ, МОСКВА

Съезд народных депутатов СССР, заседания ВС СССР сделали свое: вывели из подполья на открытый суд советских граждан (благодаря теле- и радиотрансляциям) огромное количество замалчиваемых ранее проблем — от исторических преступлений сталинизма до политических и экономических провалов современного «реального социализма». Открылся ящик Пандоры, ужаснув тех, кто заглянул внутрь. События в Тбилиси, Вильнюсе, Риге объединили демократов в непринятии насилия и осуждении беспринципной политики М. Горбачева. Было понятно, что назревают серьезные события и что судьба Украины будет решаться не в Кремле, а в Киеве.

В мае 1991 г., перед тем как окончательно вернуться в Киев, я опубликовал в московской «Литературной газете» статью «Реквием по парламенту», где назвал А. Лукьянова коварным Сальери при Горбачеве. Статья, как мне рассказывали, вызвала ярость М. Горбачева. Позволю себе процитировать только одно место из этой статьи:

«Трагической ошибкой М. С. Горбачева и тех, кто за ним стоит (или руководит им), стала попытка упрямого, не считаясь ни с какими реалиями, ни с какими очевидными признаками растущего политического землетрясения, сохранить унитарно-центристскую модель СССР в ее первозданно-сталинской чистоте и простоте. Существуя будто бы в двух мирах — украинско-киевском, с его сине-желтыми флагами независимости, с его упрямой волей к созданию суверенного государства, — и в призрачном кремлевском мире иллюзий, — я с особой ясностью вижу, насколько велики и опасны противоречия между ними... Боюсь, что [в Кремле] сильны еще иллюзии того, что можно будет укротить злонамеренных сепаратистов, «рвущихся к власти», и вернуть все на круги своя. Если такая логика победит — это будет огромным несчастьем для страны. Неужели поддадутся на провокации политических параноиков, призывающих к вводу чрезвычайного положения, и не послушают политических реалистов — руководителей союзных республик, тех, кто знает, чем может откликнуться «танковая» фаза перестройки в стране?»

Статья была опубликована 15 мая 1991 года — за три с лишним месяца до попытки переворота, одним из организаторов которого был А. Лукьянов, попытки, завершившейся окончательным распадом СССР.

7. НАМ ВЫПАЛ УНИКАЛЬНЫЙ ШАНС

Да, мы во многом ошибались: за два года работы в Кремле в прах развеялись наши розовые мечты и иллюзии. Да, мы были наивны, мы еще не познали страшной смертельной силы денег, которые многим заменили сегодня и честь, и совесть, и заботу о государстве. Да, мы не выполнили всех обещаний, данных своим избирателям.

Но мы делали честные попытки хоть немножко изменить ход событий к лучшему в том государстве, которое разрушалось на наших глазах, сделать все, чтобы не допустить вспышки гражданской войны на нашей земле. Мы болели за Украину, за ее будущее.

Мы боролись — и отменили позорную шестую статью Конституции (уже сегодня забытую), которая давала право верхушке одной партии унижать и грабить большую страну. Мы рассекретили чернобыльские тайны и провели моральный суд над виновниками этой и других катастроф.

Мы вышли 13 января 1991 года — в свинцовый день кровопролития в Литве — одной командой, состоявшей из российских и украинских членов Межрегиональной группы, на заснеженную Красную площадь и подняли свои депутатские удостоверения перед Мавзолеем, чтобы мертвый человек, лежавший там, и его мертвое окружение знали — их власть закончилась! Страна встала с колен.

Мы жили Политикой и Историей, а не мелкими продажными страстями, жалким гламуром и телевизионными шоу политических пигмеев. Мы не молчали, как сегодняшние серые кнопкодавы и безголосые легионеры, а оставили после себя сотни документов — резолюции, проекты законов, протестные заявления, обращения, мы возглавляли первые свободные демонстрации, выступали на массовых митингах и собраниях, доказывая свою правоту. Мы были честны перед собой и нашими избирателями, которые, верю, это понимали. И сегодня со мной здороваются мои бывшие избиратели — я горжусь этим.

Доля и наших скромных усилий есть в глобальных геополитических изменениях, произошедших за последние 20 лет.

Есть ли еще большее счастье — увидеть и поприветствовать приход Истории и свободы на землю твоей Отчизны? Есть ли еще большая печаль — стать свидетелем того, как авантюристы, охваченные жаждой власти, и чужаки, без рода и племени, пытаются уничтожить независимость украинского государства, созданного кровью и тяжелым трудом предшествующих поколений...