Греческий огонь и человеческое лицо

Среди потока сообщений из Греции бросились в глаза два сюжета радиостанции ВВС. Оба в рубрике «Би-Би-Сева». Увидев портрет и имя ведущего рубрики, я обрадовался, словно встретил ненароком давнего хорошего знакомого. Это его позывных «Сева-Сева Новгородцев, город Лондон, Би-Би-Си» практически вся советская молодежь 80-х, имевшая радиоприемники, ждала каждый вечер. В свержении коммунизма Новгородцев с его роскошными рок-музыкальными программами, сдобренными меткой иронией над «единственно верным» учением, сыграл роль никак не меньшую, нежели Ельцин с Горбачевым вместе взятые. Было приятно снова услышать Севу в эфире. Правда, «Би-Би-Сева» — это не музыка, а комментарий на актуальные темы, самим автором названный «новости с человеческим лицом». Сам Сева информирует о тех или иных фактах, а потом дает слово свидетелю того, что происходит: никаких напыщенных экспертов, никакого отстранения — действительно, человеческие лица.

В одном сюжете Сева нашел русскоязычных комментаторов, живущих в Греции. Один — журналист, второй — студент. К молодежным беспорядкам, продолжающимся больше недели, оба относятся с большим опасением. Ни в какие дискуссии ведущий с ними не вступал, наоборот, не скрывал своего полного одобрения их точки зрения. В этой интерпретации греческие студенты предстали как узколобые комсомольцы, бестолковые подростки, которые считают Советский Союз светлым прошлым всего человечества и вообще жизни не знают. То есть на этот раз на «человеческом лице» интересной в принципе программы зафиксировано только одно выражение. А что, казалось бы, проще: взять для объемности впечатлений одного из тех смутьянов и, обеспечив синхронным переводом, расспросить, чего же он хочет, что с ним или с государством не так, — и было бы действительно вызывающе, ярко, как в старые добрые времена... Ан нет.

Сева, повторяю, всегда был и у меня, и у многих, кто слушал его, в почете. Честность позиции, неприятие тоталитаризма в любой форме — вне сомнения. Уже из-за этого можно было бы и не обращать внимания на явно неудачную, однобокую программу, если бы подобная позиция не была столь распространена. Лишь незначительное число комментаторов пытается разобраться в причинах событий. И совсем мало кто задумывается над тем, какие из этого уроки могут быть извлечены для нас, здесь, в том же бывшем СССР.

Греческий огонь — легендарное оружие древних времен, боевая зажигательная смесь, которой греки поражали своих врагов: чем больше ее заливали водой, тем сильнее разгоралось пламя. Что-то подобное происходит и теперь: чем сильнее греческое правительство, да и вообще официальные СМИ по всей Европе (включая наши) пытаются загасить пламя от бутылок с зажигательной смесью на улицах Афин, Салоник, Патроса, тем больше становится вопросов о причинах тех костров. Если это всего лишь кучка зарвавшихся погромщиков, то почему их по всей стране десятки тысяч? Если убийство подростка — досадная случайность, так почему же тогда одного из обвиняемых коллеги за глаза зовут не иначе как «Рембо»? И как получилось, что Рембо — помешанный на оружии, на насилии, на кинобоевиках, с дурной славой жестокого правоохранителя — продолжал служить в полиции? И если греческие студенты — такие ярые коммунисты, почему тогда все верные последователи Ленина-Сталина от Афин до Москвы превзошли правые газеты в поливании грязью тех бунтарей?

Но есть вопрос поважнее.

Вот убийство парня возмутило всю страну. У нас подобные происшествия, по большому счету, случаются постоянно. В «органах» за наши же налоги нас могут унижать, грабить, истязать и даже убить.

В Греции такие рембо оказываются вне закона, а у нас — вершат закон, поэтому у них — демократия, а у нас... Не хочется употреблять нецензурные слова.