Игры в кризис — игры с кризисом

«Летит Мировой Кризис над США, осматривает просторы и говорит сам себе: «Да, на славу потрудился, долго будут меня вспоминать». Летит Мировой Кризис над Европой и говорит: «Да, и здесь обо мне помнить будут». Летит Мировой Кризис над Украиной и говорит: «Вот ужас-то, кто же это здесь без меня постарался?».

Выбор анекдота обусловлен необходимостью проанализировать истинное положение вещей на тот момент, когда отечественные СМИ тщательно накручивали массовую истерию. (Любопытно, по чьему заказу, т.к. в это же время ни в одной из европейских стран ничего подобного не происходило, а их экономики на тот момент страдали не меньше нашей, если не больше).

Если не разобраться с истоками ситуации — не предупредить ее рецидивов. Именно поэтому возвращаемся в ставший уже далеким 2008 год, и даже в еще в более отдаленное прошлое — девяностые годы прошлого века.

Хотелось бы, чтобы эта статья помогла нам не только выстроить то будущее, которого мы заслуживаем, а чтобы оно еще и оказалось именно таким, о котором мы мечтаем.

Главное изменение, с которого может начаться такое рукотворное чудо, заключается в том, чтобы повзрослеть и начать жить вместо того, чтобы играть.

Иначе, затеяв очередную игру, закончим так, как всегда было в детстве, если игры были бесконтрольны: слезами.

Заигрываясь без присмотра взрослых, мы то ли ломали любимую игрушку, то ли ее у нас отнимали, то ли ранили себя, то ли пачкались так, что сами себя пугались, то ли уставали и хотели спать, а до кровати далеко, то ли кто-то нас обыгрывал и было жутко обидно и т.д. и т.п.

Не зря же говорят: «спички детям не игрушка». Экономика не менее огнеопасна.

ИГРА ПЕРВАЯ — БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ. «ЧЕМ МЫ ХУЖЕ»

После того, как границы стали открыты для всех граждан постсоветского пространства, каждому из нас захотелось жить «по-человечески» — и сразу. Эта идея-фикс обернулась для нас, стран СНГ, резким изменением структуры экономики. Собственное производство сохранилось на уровне переработки сырья в лучшем случае, а вся конечная продукция, особенно товары народного потребления, стали импортироваться во все возрастающем масштабе, не оставляя шансов выжить отечественному производителю.

В конечном итоге наши страны превратились в одну большую торговую базу — доля розничной и оптовой торговли в ВВП России наибольшая, а в Украине — на втором месте (см.табл.1). Доля Казахстана в совокупном производстве СНГ снизилась еще за период с 1991-го до 1997-й с 4,2% до 3,8% — так велик оказался соблазн развиваться за счет нефтедолларов. По состоянию на 2009 год в Казахстане в сфере торговли, по официальным данным, занято около 15%, или 1,2 млн человек, экономически активного населения, а по неофициальной статистике — 3 млн трудящихся, а доля торговли в ВВП доросла до 12,8%.

И каждый из нас, простых граждан, сделал для того, чтобы наши страны разучились производить и умели только лишь покупать и перепродавать, нисколько не меньше, чем те, кто руководил нашими странами.

Делал ли кто-то из нас зло своему обществу и экономике умышленно? Ни в коем случае. Мы просто выживали в период разрухи (а не просто кризиса) и вели себя при этом, как дети, лишившиеся опеки несправедливых, а потому и нелюбимых, взрослых (государственной системы) и не нашедшие себе новых опекунов. Беспризорники, одним словом. Да, пьянствовать, дебоширить, воровать, убивать начали не все. Прочие начали жульничать, обманным путем заполучать чужие средства и имущество, да так, как и не приходило в голову даже «великому комбинатору». Еще другие бросили надоевшие игрушки и взялись за те, что поновее и попрестижнее — так появились «челноки» вместо инженеров и преподавателей, например, а молодые врачи массово перевоплотились в медпредставителей западных фармкомпаний. И это в то время, как в остальном мире медпредставителей в период адаптации в должности обучали азам биологии (т.к. это люди без высшего образования, а не то что медицинского).

Не напоминает ли глубокочтимому читателю это описание немного более дальний исторический период времени? Двадцатые годы прошлого века.

Смею заверить, что ассоциация вполне оправдана, т.к. причина такого поведения населения в двадцатые и девяностые одна — лишение «родительского» присмотра.

Первые годы после Октябрьского переворота характеризовались полным произволом и отсутствием какой-либо государственной системы. Советское государство в полном смысле этого слова возникло в тридцатые.

Первые годі после крушения уже советского государства также царил произвол и отсутствие какой-либо государственной системы. Кстати, и принцип «грабь награбленное!» возродился в девяностых. С той лишь разницей, что прежде люмпен грабил помещиков, купцов и мещан, а потом — красные директора коллективное имущество.

Любопытнее всего, что неуклонно растет доля импорта продовольственных товаров, качество которых у отечественного производителя было всегда лучше, если говорить о товаре в исполнении, а не товаре с поддержкой. Товар в исполнении намного ближе к товару в замысле — а потому и к истинной потребности в нем. Товар с поддержкой — результат конкурентной борьбы, а в ней дешевле выиграть за счет формирования иллюзий потребителя (ожиданий), а не реальных улучшений. А мы зачастую желаем того, в чем на самом деле не нуждаемся. Помните, куда вымощена дорога благими намерениями? Да, упаковка продовольственных товаров отечественного производства была менее удобна и привлекательна, чем у импортных, а сроки хранения — короче. Зачем же надо было уничтожать собственный аграрный комплекс, если достаточно было только изменить подходы к упаковке? Хотелось «красиво жить» уже сегодня, не думая о своем завтра.

Кто еще поступил подобным образом в мире? Разве что Россия, в которой в 2008 году доля импортных продуктов питания составила более 40%.

Импорт в целом неукоснительно рос все годы независимости, как в Украине, так и в России, и в Казахстане (см. табл.2).

Впрочем, даже среди стран СНГ есть исключение — Беларусь, население которой до сих пор предпочитает отечественные трикотажные спортивные штаны с отвисающими коленками импортным джинсам, зато объем внутренней экономики сохранен и качество отечественной продукции продолжает эволюционировать. Именно в этом — секрет удовлетворенности белорусов, а не в широко разрекламированной «дружбе» с Россией, т.к. объемы ее не столь уж масштабны.

А еще хотелось бы знать, на который из кризисов будем сетовать тогда, когда из медицины и образования Украины уйдут-таки работающие пенсионеры и люди предпенсионного возраста, на которых только и держатся эти две системы сегодня.

ИГРА ВТОРАЯ — НЕ НА ШУТКУ. «ЕСТЬ РЫЧАГ — ОТЧЕГО БЫ НЕ ПЕРЕВЕРНУТЬ «ШАРИК»

Объективная реальность: курс доллара в Украине резко вырос на фоне его падения в остальной части мира. По законам экономики курс зависит от обеспеченности валюты товарной массой (золотовалютное обеспечение стало менее затребовано). Это означает, что спад производства в США (а проблемы с платежеспособностью спроса возникли там за несколько лет до объявления о мировом кризисе; снижается спрос — снижается производство) никак не мог привести к росту курса доллара в Украине.

Пропагандируемая реальность: в Украине начался мировой кризис, и поэтому возник дефицит долларовой массы — курс растет объективно.

Чья игра? Рост курса может быть выгоден тем, кому надо спасти свои позиции по экспорту. Себестоимость экспортируемой продукции в гривневом выражении остается прежней, а в долларовом эквиваленте уменьшается. Тогда, даже если спрос на мировом рынке на твою продукцию стал ниже, твои потери несколько минимизируются из-за игры на курсе.

Также рост курса может быть выгоден тем, кто рассчитывает получить дополнительные средства на погашение собственных долгов — выплатить по депозитам, например.

Если кто-то является одновременно экспортером продукции, спрос на которую снизился, и крупным игроком банковской системы, ему может показаться очень заманчивой данная игра.

Последствия для общества: утрата ощущения стабильности, ажиотажный спрос на доллар, что еще больше взвинчивает его курс, а потому еще резче ухудшает ситуацию с платежеспособностью населения и вызывает желание вернуться к «чулочной» экономике (забрать из банков свои гривневые сбережения, перевести их в долларовый эквивалент и хранить дома).

Последствия для ведущего игру: вместо того, чтобы получить дополнительную гривневую массу ввиду возврата долларовых кредитов, — остаться без гривневой массы ввиду плановых и внеплановых выплат депозитов. Снижение платежеспособности населения требует повышения социальных стандартов, т.е. затраты в гривне растут (пусть и не стремительно, да и курс перегретым долго держать не удается) — значит выигрыш от игры с курсом теряется.

Вариации игры в странах СНГ: в России была та же игра с теми же правилами, по Казахстану данных нет.

ИГРА ТРЕТЬЯ — НА ИНТЕРЕС. «MADE IN ЗАГРАНИЦА», ИЛИ «СТРАУСИНАЯ ПОЛИТИКА»

Объективная реальность: эксплуатация давно устаревших основных фондов (износ в 60% характеризует самое лучшее состояние оборудования), сырьевая природа экспорта (в украинском экспорте 71% составляет сырье, например, а в казахском — 73%), завышенные темпы роста банковского сектора экономики за счет выдачи необеспеченных кредитов, приведшие к внутреннему кризису в ряде отраслей. Пострадали именно те отрасли, в которых действовал менеджмент «лимонада» — выдавливай все, что можешь: добывающие, перерабатывающие (в т.ч. металлургия и химпромышленность) и банковская сфера. Отраслевой кризис — еще не макроэкономический кризис. Собственные ошибки — еще не мировой кризис, но сослаться на него никто не запретит. Зачем же признавать свои ошибки и искать системные решения — это же долго и сложно. Куда проще сунуть голову в песок, а перед этим громко обвинить во всех бедах кого-то другого, чьи действия спровоцировали мировой кризис.

Пропагандируемая реальность: в Украину шагнул мировой кризис, и темпы падения экономики — одни из наибольших в мире.

Последствия для общества: еще больше подогрет ажиотажный спрос на деньги — массовое, в т.ч. досрочное, изъятие средств с депозитов. Отказ от возврата кредитов банкам, апелляция к государству по поводу защиты «своего» имущества.

Те отрасли, которые требовали инвестиций в себя, чтобы их продукция оставалась конкурентоспособной и продолжала пользоваться спросом на мировом рынке, у новых его игроков, вновь остались без таковых.

В качестве психологической компенсации — всплеск спроса на услуги премиум-класса, в частности ресторанные. Даже были открыты магазины деликатесов.

Услуги среднего класса терпят убытки ввиду массового переключения посетителей на услуги низкого класса.

Сокращение уровня оплаты труда — в среднем на 30% за 2009 год. Реальный уровень доходов населения сократился на 43% (с учетом уровня инфляции).

Последствия для ведущего игру: банкротство банков, возможность смены собственников, покупки долгов (и клиентов вместе с ними).

Вариации игры в странах СНГ: поначалу наш северный сосед также упорствовал в том, что сложившаяся ситуация является частью мирового кризиса. Основанием для этого было то, что проблемы российской экономики также начались с банковского сектора, с той лишь разницей, что его крах был следствием предыдущего управления, страдающего той же болезнью «хочу все и сегодня» и играющего в ту же игру «чем мы хуже». Рост цен на нефть обусловил снижение стоимости заимствований за рубежом, поэтому никто и не думал развивать важнейшие секторы экономики. В частности, не был облегчен доступ малого и среднего бизнеса к кредитным ресурсам. Отсутствовал поиск способов эффективного использования привлеченных средств, инвестиций в основной капитал, а вместо этого привлеченные средства обслуживали спекулятивный оборот. Сбережения нефинансового сектора были существенно меньше его внутренней задолженности, т.к. было достаточно дешевых денег за счет притока внешних средств. Когда у западной банковской системы начались сложности, она прекратила предоставлять дешевые деньги — и начались проблемы у российских банков.

На сегодня часть российских экономистов признает, что их ситуация уникальна (если сравнивать с западным миром, а не с постсоветским пространством) — она есть следствие сочетания негативного действия внутренних и внешних факторов. Специалисты Института современного развития констатируют: «Хотя импульсом к началу нынешних процессов стали события на мировых рынках и рецессия в развитых странах, но реакцию российской экономики определяли внутренние причины и особенности ее структуры: сильная зависимость сырьевых отраслей от экспорта; неразвитость частной финансовой системы; наличие нерешенных проблем в области экономической политики».

ИГРА ЧЕТВЕРТАЯ — С ПЕРЕПУГУ. «СБРОСЬ БАЛЛАСТ»

Объективная реальность: в мире ищут решения на уровне смены собственников — продажи бизнесов или слияния, или же топ-менеджеры берут ответственность за произошедшее на себя, отказываясь от привилегий и компенсаций. Всячески стремятся минимизировать масштабы сокращений, чтобы сдержать уровень безработицы (а значит, потребность в социальных выплатах и снижение платежеспособности спроса).

Так же в европейских странах тщательно оберегают ментальное здоровье масс. Хотя любая из западноевропейских экономик гораздо больше включена в мировую, чем украинская (СНГовская), но когда у нас истерия была нагнетена уже настолько, что стали транслировать советы психологов о том, как противостоять этой массовой истерии, в европейских СМИ не было ни слова о кризисе и массовых увольнениях. Поэтому разговоры в быту на проблемные темы возникали, только когда кто-то из непосредственного круга общения пострадал тем или иным образом, и дольше недели не длились.

На постсоветских просторах игра в кризис азартна и весьма заманчива. Более чем легко оправдать собственные промахи, например в управлении денежными потоками (перекосы между заимствованным и собственным капиталом, когда даже на оборотные средства были взяты валютные кредиты, т.к. очень хотелось изымать наличность из бизнеса в виде прибыли акционеров, чтобы «красиво жить») мировым кризисом. В результате в угоду выживанию бизнеса стали сокращать бюджеты и людей, не оценивая и не анализируя, те ли головы летят с плеч.

Исполнительский ли уровень персонала довел те или иные компании до грани выживания? Тогда почему же 38% российских компаний (по Украине отсутствуют аналогичные исследования) сократили именно этот уровень персонала и только 20% — менеджеров среднего звена? Топ-менеджмент, который и принимал те решения, которые привели конкретный бизнес в конкретное положение, не заменила ни одна компания из опрошенных.

Еще более интересна функциональная принадлежность сокращенного персонала (также по данным российских коллег):

Пропагандируемая реальность: мировой кризис привел к массовым сокращениям, которые увеличиваются из месяца в месяц, — нам необходимо перенимать передовой опыт.

Чья игра? Каждого отдельно взятого работодателя. Мыслилось отчего-то, что оставшиеся в штате со страху станут работать за себя и... не просто за того парня, а за всех четверых. Только редкие единицы мыслили иначе и искали способы сохранить штат — найти ему новое применение, сократить рабочую неделю и день (снизив этим уровень ФОТ), но уберечь людей от психотравмы, связанной с утратой места работы, ведь именно это (даже не потеря дохода) наиболее опасно в отсроченном периоде.

Последствия для общества: массовая истерия уже упомянута. Под ее действием со стороны потребителя произошло некое «бегство в товары» (при снижении уровня дохода сохранили уровень потребления — впрок). Это поведение подогревалось также рекламой того периода: «Лучшее применение средств — инвестиции в себя, свой комфорт, здоровье, отдых, обучение». Вследствие такого бегства финансовые ресурсы домашних хозяйств истощились ускоренными темпами. Также под действием истерии ухудшилась платежная дисциплина со стороны участников каналов распределения — производителям стало не хватать средств для финансирования производства в полном объеме (который уже и без того под действием той же истерии был спланирован в весьма ужатом варианте). Конечный потребитель продолжал покупать, а торговые точки стали придерживать средства при расчете с дистрибьюторами, те — при расчете с производителями. Производителям пришлось предпринимать отдельные усилия по восстановлению справедливости, а уровень спроса тем временем действительно упал. Не любит потребитель не находить того, что ищет, — и перестает искать.

Последствия для ведущего игру: по состоянию на первое полугодие 2009 года уже зафиксировано существенное уменьшение уровня вовлеченности персонала (по методике Hewitt) в Украине — 57% (зона безразличия) по сравнению с 63% (зона развития) в том же периоде 2008 года. Также появились компании, попавшие в зону разрушения, чего не было два предыдущих года исследований в Украине. Попадая в эту зону, компании заканчивают либо банкротством, либо перепрофилированием. В зоне безразличия компании еще не ощущают ухудшения показателей, но спусковой механизм уже запущен — при той же политике управления персоналом следующей стадией станет зона неопределенности, а это уже за шаг до полного краха бизнеса.

Если вспомнить ключевой мотив массовых сокращений (далеко не каждый бизнес нуждался в сокращении затрат на персонал) — убежденность в том, что те, что останутся, станут работать за четверых, то окажется, что расчет оказался абсолютно ошибочным. Работать стали хуже. Снижение вовлеченности ведет к снижению производительности и увеличению числа ошибок/брака.

НАКЛИКАЛИ, ИЛИ КАК ИГРА ПЕРЕСТАЛА БЫТЬ ИГРОЙ

Начав игру, будь готов платить. Массовые сокращения и пессимистические прогнозы продаж сделали-таки кризис реальностью еще в 2009 году.

Чем больше безработных, чем больше падение реальной зарплаты — тем больше падение покупательской способности.

Обязательно происходит перераспределение в потребительской корзине в пользу более необходимых товаров. Поначалу страдают только отдельные отрасли (в Украине первым пострадал туризм). А затем столь же обязательно происходит сокращение общего объема потребления.

Пессимистический прогноз продаж привел к сокращению планов производства, а это — к сокращению присутствия, а вслед за этим — потребления тех товаров, которые вовсе не являются роскошью.

Объективные последствия кризиса банковского сектора коснулись экспортно-ориентированных предприятий — одновременно проблематично стало получить заемные средства на инвестиционные проекты и сбыть продукцию на мировом рынке. (Экспорт металлургической продукции в 2009 г. составил всего 38,9% от прошлого года, а транспортных средств и дорожного оборудования — 31,4%, например). Из-за проблем экспортно-ориентированных компаний сократился промежуточный спрос с их стороны на продукцию других отраслей.

Итого промышленное производство Украины сократилось еще на 25% в 2008 г. и на 34% в 2009 г.

Отрасли, ощутившие поначалу всплеск спроса (предметы роскоши, услуги элит-класса, в т.ч. рестораны; магазины деликатесов и т.п.), уже к концу 2009 года почувствовали существенный отток клиентов, поэтому стали всеми доступными способами стимулировать спрос.

Некоторое время назад компании, сократившие персонал именно под действием массовой истерии, попытались восполнить конкурентоспособность новым наймом персонала. В некоторых ситуациях это решение уже не отвратило негативных последствий — и началась новая волна сокращений.

Новые безработные — еще ниже платежеспособный спрос — еще хуже финансовое положение бизнеса — еще ниже планы производства — новые безработные и т.д.

Вместо того, чтобы радикально пересмотреть стратегию и грамотно реорганизовать бизнес-процессы, инвестировать именно в структурный и человеческий персонал, жертвуя именно своим уровнем прибыли (раз уж качество бизнеса не было проинвестированно прежде), отечественный бизнес продолжает сокращать персонал.

Вместо того, чтобы реструктурировать экономику (перевернуть с головы на ноги — создать условия производителю за счет торговли) правительство продолжает загонять государство в долговую яму, к банкротству, беря все новые кредиты и используя их нецелевым образом. При дефицитном бюджете государство вынуждено выбирать между резким сокращением расходов (на социальные нужды в т.ч.), эмиссией денег (т.е. девальвацией, обесценивающей все популистские решения по социальным стандартам) и увеличением объема заимствований. Первый вариант самый непопулярный, но самый верный, чтобы уйти от дефицита бюджета. Последний вариант позволяет еще на некоторое время завуалировать ситуацию, т.к. отдавать долги уже будет другое правительство, не то, которое их накрутило.

Такая страусиная политика способна лишь усугубить и углубить падение, а не вывести из кризиса, который мы сами создали своими играми.

ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ

Некоторые позитивные изменения кризис все же принес. Например, сократился объем импорта, и внешнеторговое сальдо всех стран СНГ в совокупности хотя и осталось в 2009 г. негативным, но уменьшилось за первое полугодие до —2 651,3 млн долл. по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года —5 991,9 млн. долл. Впрочем, за этот же период другие страны мира вышли на позитивное внешнеторговое сальдо +207,6 млн. долл.

Было бы еще лучше, если бы сокращение импорта не было обусловлено сокращением уровня потребления, а компенсировалось ростом внутреннего производства. Внутреннее производство — новые рабочие места — рост платежеспособного спроса — рост ВВП — выход из кризиса.

И делать это необходимо как можно раньше, пока еще не истощились собственные финансовые ресурсы торговых организаций — и через стимулирование вертикальной интеграции с помощью фискальной политики вытащить себя из трясины.

А еще очень важно разорвать упомянутый в самом начале статьи сценарий «есть нелюбимый родитель — освобождаемся от него — живем, как беспризорники, — получаем нового нелюбимого родителя — освобождаемся от него и т.д.». И для этого необходимо поступить так, как никогда прежде не поступали, — отказаться от собственных игр.

Если игроки признают то, что любая игра без присмотра «родителя» оборачивается слезами, они смогут обеспечить этот родительский присмотр — построить государство, которое все мы будем любить.

Мудрый родитель, любимый своими детьми, признает, что процесс воспитания взаимен с детьми. Вначале родители воспитывают детей, а потом дети — родителей. Что это означает? То, что нам необходимо повзрослеть, чтобы помочь родителю — государству — соответствовать нашим ожиданиям от него. Именно это и называется гражданским обществом, когда каждый гражданин принимает на себя весь объем ответственности не только за самое себя, а и за свое государство. Ответственность за государство выражается в том, что, видя что-то, с чем не согласен, не хулишь это, а предлагаешь проект изменения и активно участвуешь в его реализации.

Ребенок делает то, что хочет, и думает, что так будет вечно. Взрослый делает то, что должен делать. При этом должен он это делать не потому, что так велит кто-то другой, а потому, что он сам знает, чего хочет, и знает, что должно быть сделано для того, чтобы произошло желаемое. Именно так каждый отдельный житель страны становится гражданином, а общество — гражданским, т.е. по-настоящему демократичным.

Если мы реструктурируем экономику, выведя на передовые позиции собственное производство, и построим именно гражданское общество как косвенный эффект выхода из собственноручно созданного кризиса, то все это стоило пережить.