ИХ НИКТО НЕ РАЗЫСКИВАЕТ
Почти каждое утро, спеша на работу, встречаю их на своем пути. Они тянутся к одному из домов на Шулявке то стайками, то поодиночке — одни мальчишки всех возрастов: где-то от семи до пятнадцати. Но что бросается в глаза больше всего: все как один какие-то... неустроенные, неприсмотренные. Дело даже не в том, что поношенная, давно не стиранная и не глаженная одежда у многих, верно, с чужого плеча. Поражает цвет лица — землисто-серый. И еще, если приглядеться внимательнее — у кого ежистый, у кого понурый или затравленный взгляд... Недетский. Идут спешно, зябко кутаясь в засаленные воротнички, спрятав, окоченелые от утренней прохлады, кулачки в приспущенные рукава потертых курточек и свитеров...
Кто они, куда спешат каждое утро — большинство без портфелей, в то время, когда их ровесники сидят за партами?
Спросить об этом заставила понятная тревога.
— Завтракать идем, вот наша столовая, — кратко ответил самый младший, старший же предусмотрительно наступил ему на ногу, дав знак молчать.
Выяснять, почему здесь их кормят, пришлось недолго. На этот, возможно, неделикатный вопрос, просто ответил в конечном итоге самый старший, кажется, вожак среди парней:
— Потому что мы — нищие.
— Кто?! — переспросила, не поверив услышанному.
— А вы сами не видите? — удивился уже парень моей бестолковости...
Слово за слово... и развернулась безрадостная картина их бытия. Большинство ребят — сироты при живых родителях — алкоголиках и наркоманах. Одни насовсем ушли из дома и живут, где придется: путешествуют на электричках, ночуют в подвалах, на чердаках. Другие убегают от родителей, когда те пьяны, и возвращаются, когда пьяная буря временно утихнет. А сюда каждое утро гонит голод — здесь христианская католическая миссия «Триумф сердца» организовала благотворительную столовую для таких вот «ничейных» подростков. И, как объяснил нам один из ее инициаторов и организаторов, «дядя Стефан», не без вреда для себя и предприятия. Потому что как только вездесущие тележурналисты (понятно, из самых лучших побуждений — привлечь внимание власти к проблемам малолетних бомжей) однажды показали о столовой и ее посетителях минутный сюжет в вечерних новостях, — самая первая и единственная государственная инстанция, которая отреагировала на него, — заинтересовавшись не судьбой детей, а куда более меркантильными проблемами, была налоговая инспекция. Мол, платит ли столовая налоги? Остальные же организации и учреждения, которые обязаны заботиться о судьбе детей, — милиция, служба семьи и молодежи, педагоги, медики, — дружно не отозвались. «Ничьи» дети в который раз оказались никому не нужными. Потому, по понятным теперь причинам, «дядя Стефан», рассказывая о своих 150 постоянных несовершеннолетних посетителях (именно столько на учете в «завтракалке»), не назвал своей фамилии. А еще — следуя библейскому обету: «чтобы милостыня была втайне», и «левая рука твоя не знала, что совершает правая».
Дети, уже видавшие виды и привыкшие остерегаться взрослых, только в присутствии доброго друга Стефана без предостережений рассказывали о своей жизни...
...Володя убежал от родителей-алкоголиков еще два года назад. Их в семье тогда было шестеро детей — сейчас, может, уже и больше. Когда в этом году как-то наведался в родной городишко под Киевом, соседка, узнав его, всплеснула руками: «Так ты живой? А мать говорила, что умер...» После этих слов парень домой не заходил — расхотелось. Добрая женщина накормила его, рассказала, что родители пьянствуют, как и прежде. А когда попробовала позвонить по телефону в милицию и устроить в интернат, Володя убежал. Наслушался от парней о тамошних порядках...
Живет в подвалах домов с двумя парнями с Донбасса — Игорем и Сашей. Летом еще ничего, — зимой донимает холод. Но хорошо, что открыли эту столовую: если ничего не имеешь с милостыни, можно продержаться.
...Олег не посещает школу уже больше года. Родители убедили бывших учителей, что перевели его в «лучшую» школу. Его «школа» — это улица, базары, вокзалы. А ее уроки — строги, как сама жизнь. И вряд ли его ровесников ругают за двойку в дневнике так же, как его ругают родители за то, что не принесет домой денег на бутылку и закуску. Еще и бьют чем придется — вон у него сколько синяков и шрамов. Иногда убегает от пьяных побоев. Но всегда возвращается, потому что жаль младшую сестренку. Она каждый раз ждет его и спрашивает: «А что ты принес?» Без него ей будет совсем плохо.
... Руслан в школу ходит. Во всяком случае, на последние уроки. Первые два приходится пропускать — столовая открывается с десяти утра. Поест, возьмет с собой пирожков — «сухой паек» на остаток дня. И... идет на базар — соседний Шулявский рынок. Половину пробует продать торговцам — он мальчик опрятный, и в отличие от других, одет хоть и скромно, но чисто. У него покупают пирожки охотнее — говорит, мама напекла. А мама — дома, больна астмой, — остальные — ей...
Не знаю, почему классный руководитель 5 класса киевской СШ № 154, где, как уверяет Руслан, он учится, так ни разу и не попробовала выяснить, где он пропадает и какое положение у него в семье...
Таких, как Володя, Олег и Руслан, здесь большинство. Есть и судьбы более трагические. «Дядя Стефан» может рассказать, сколько детей больны язвой желудка, астмой, туберкулезом. Как тяжело устроить их на лечение. Никто не спешит позаботитьтя о запущенных детях. И их благотворительная столовая — не государственная организация, они не имеют никаких прав...
А где же те, кто их имеют? Ежедневно безразлично мимо стайки малолетних бомжей проходят представители милиции, заботясь о порядке на Шулявском рынке. Есть и полиция по делам несовершеннолетних. Принят закон об обязательном среднем образовании, согласно которому каждый ребенок должен учиться. И, соответственно, если не посещает школу, причина должна быть выяснена. Но на мой вопрос, сколько детей школьного возраста в Украине не посещают школы, в Управлении школ Минобразования ответили, что «такая статистика не ведется». Поскольку: «Закон принят, следовательно, все должны ходить в школу». Вместо этого предложили другие цифры: о количестве учеников вообще, количестве забастовок учителей... Но только в одной относительно благополучной Винницкой области, согласно подсчетам облоно, в прошлом году не посещали школу 355 учеников. А что уж говорить о традиционно неблагополучном в этом отношении Закарпатье, Донбассе, Крыме? Почему это не интересует правительство? Что с ними, беззащитными детьми, случается без присмотра? Только из одиночных случаев в прессе мы узнаем, что какой-то ребенок продан за границу, изнасилован, использован для трансплантации органов...
Сколько объявлений мы видим в газетах о потерянных породистых щенках, за которых хозяева обещают вознаграждение! А этих детей не ищет никто. Возможно, где-то в милиции и значатся их фамилии в списках разыскиваемых. Но на этом все бумажные розыски заканчиваются, разве что кого-то поймают «на горячем»... да и что вместо этого предложит государство?
Возвращение к родителям или интернат. Из таких «родных стен» дети уже убегали не раз. Интернат — это на крайний случай, считают ребята, — когда совсем уже болен или свирепая зима. Или выживут из вокзала, подвала. Да и тяжко им, «свободным», привыкать к строгой дисциплине... Хотя и свобода, которой иногда завидуют благополучные, излишне опекаемые родителями ровесники, призрачна. Там гоняет милиция, здесь чужая территория, постоянно находятся хозяева на львиную долю их «доходов» от попрошайничества...
«Мы — нищие», — говорят они о себе. Это ли не самая опасная болезнь их душ. Этот комплекс неполноценности будет преследовать многих в течение чуть ли не всей жизни.
...К столовой подошла бабушка. Раздала мальчикам нехитрые гостинцы — яблоки, печенье. Показала фото внука, который убежал из дома, и теперь родители сбиваются с ног, разыскивая его по притонам, приютам, вокзалам...
— Вы его не били, а он сам ушел?! — удивляются ребята. — Вот дурак.
Им непонятно, как это можно уйти из нормальной семьи просто так — без побев, угроз? Поэтому все вместе заверили горемычную бабушку, что внук ее обязательно вернется, столкнувшись с первыми же трудностями. Так как выдержать их смогут только те, кому возвращаться некуда и не к кому...
