Делясь своим мнением об отечественном ТВ, вот что написала наша читательница о себе: «Я пенсионерка. Пишу это с некоторой неловкостью: этот статус получила недавно, еще вчера работала, была полноценным, уважаемым человеком, и пока непривычно чувствовать себя ничтожным и презираемым существом. А именно так чувствуют себя сегодня пенсионеры. Хотя постоянно ведутся фарисейские разговоры про «захист незахищених» пенсионеров, в действительности же в общественном сознании (при активном содействии СМИ) создается мнение, что пенсионеры — консерваторы и ретрограды, враги реформ и досадный балласт, что они тянут Украину от «светлого капиталистического будущего» назад, в «проклятое коммунистическое прошлое». А «пан» Пинзеник договорился (по телевизору) до того, что Украина сможет построить счастливую жизнь только тогда, когда вымрут те, кто помнит жизнь прошлую». Кажется, точнее о том состоянии, в котором оказались многие наши соотечественники, отцы и матери, бабушки и дедушки, больнее и острее не скажешь.

Произнося сегодня «пенсионеры», мы чаще всего подразумеваем «старики». Усталые, часто обозленные, одетые если не бедно, то весьма скромно, с кошелками и тележками, жалующиеся, плачущие, брюзжащие. Это на Востоке они — «патриархи», а на Западе — преимущественно туристы. У нас — борцы. С нищетой, с болезнями, с враждебностью окружающих. С государством, за независимость которого проголосовали в 1991-м. Они не нужны государству, которое не в силах ни прокормить их, ни дать им возможность продолжать легально и честно работать.

Более чем сложное отношение к советскому прошлому заставляет многих называть именно пенсионеров «скрытыми врагами». И дело здесь не только в тех, кто при чинах и власти сознательно не желает уступить дорогу новому и молодому: они, между прочим, своим положением защищаются от той же обездоленности пожилых, которую видят вокруг. Если раньше говорили о «потерянном поколении» как о молодых, не востребованных обществом и бегущим от них, то сегодня «потерянными» становятся люди преклонных лет, отдавшие обществу силы, здоровье, энергию. Поневоле вспоминается «Легенда о Нараяме» Акиро Куросавы: дряхлых стариков сын несет в горы, чтобы они умерли там. В Японии — это жестокая феодальная традиция. В Украине же всегда считалось страшным грехом оставить беспомощных родителей на произвол судьбы. В православном храме, в славянской иконописи идеальным состоянием было «мудрое старчество», и даже младенца Иисуса изображали не румяным «путти», а как бы «ветхим деньми».

В том-то и парадокс, что наши пенсионеры — наиболее социально униженная часть граждан, которая активно борется не столько за себя, и не злостно мстя: они ведь искренне пекутся о светлом будущем для внуков.

Пожилых людей становится все больше, их действительно много еще и потому, что детей рождается все меньше. Моя подруга, решившаяся выйти замуж за 60-летнего иностранца, выслушала массу предостережений и даже откровенных насмешек от друзей и знакомых, а уж когда подарила ему сына (отцу пятерых детей и дедушке) — выглядела в глазах многих чем-то вроде умалишенной героини. Можно ехидничать, но можно и задуматься над тем, что для нас 50-летие — предел жизненных сил, тогда как нормальная репродуктивная способность и возможность поставить на ноги потомков в развитых странах не ограничивается даже 70-летней отметкой.

Расспрашивая тех, кто «ушел на заслуженный отдых» (какие еще более циничные чиновничьи эвфемизмы можно придумать!), я столкнулась с их искренним недоумением: как, кому-то из молодых еще интересно то, как мы живем, выживаем и даже бодримся? Будто обсуждать проблемы своей жизни могут они только с друзьями и близкими, действительно уйдя от всех остальных, кто относится к их проблемам бытия в лучшем случае с холодным безразличием. А потому их ответы — или «поток сознания», или монолог.

Афанасий Максимович ДОРОШ, бывший преподаватель профтехучилища:

— Это нынешнее правительство все разрушило. При минимальных пенсиях — урезают субсидии, поднимают цены на самые необходимые лекарства, которые раньше стоили копейки, в поликлиниках на нас смотрят косо, а то и откровенно требуют денег. Невозможно простейшие вещи купить. Тихо идет настоящее уничтожение пенсионеров, а власти выполняют приказы, идущие из-за рубежа, чтобы мы вымерли. Конечно, все мои знакомые и друзья преклонного возраста — в отчаянии: дети не смогут нас и похоронить по-человечески! Мы для них — обуза. Да, я буду голосовать за коммунистов, потому что при их власти я был человеком, который мог на пенсию полноценно жить и помогать детям.

Анна Власьевна БЕЛЫШ, ветеран войны:

— Я живу в недостатках, недоедаю, половину мизерной пенсии плачу за квартиру. Но активно работаю в Совете ветеранов, забываю свое горе в общении. Смотрю все новости на разных каналах, а в совете и читаю газеты, которые нам бесплатно выписывают. Я в этой квартире живу уже три года, но меня до сих пор нет в списке избирателей. Я ходила и в жэк, и на участок избирательный, а мне отвечают: нет у нас права внести вашу фамилию в компьютер, вы прописаны в другом районе. Так и лишили меня права хотя бы проголосовать.

Вера Алексеевна ЛЫСЕНКО, бывший инженер:

— Я стараюсь не реагировать на информацию, которая льется из телевизора, не то сразу же заболеваю. Дома не засиживаюсь, еду куда-то по делам семьи, ищу занятие по дому. Спасение наше — только в движении. Мои подруги пенсионного возраста тоже устраиваются что-то делать: идут в няньки, нанимаются в фирмы уборщицами, едут на поля собирать у колхозов урожай, чтобы привезти домой хоть что-то. Нищенству стараются сопротивляться, хоть бы и продавая что-то. Вот одна моя знакомая, ей 83 года, продает трусики на базаре и говорит, что народ там очень дружный, конечно, из тех, кто стоит с какой-то мелочью, чтобы только выжить.

Клара Юрьевна БОНДАРЕНКО, математик широкого профиля:

— Моя общественная деятельность — чистить мир вокруг дома и поддерживать свою немаленькую семью. Энергии у меня много, хотя, конечно, не столько, как в молодости. Поддерживаю свое здоровье, пробуя на себе разные системы, о которых читаю: обтираюсь холодной водой, не ем мяса, ращу сад и огород. С подругой планируем поехать в Ледовый дворец, чтобы там всласть покататься на коньках. Закончила два института, сейчас подрабатываю тем, что занимаюсь с учениками, студентами — это полезно для мозгов. Вяжу, при Доме офицеров даже вела курсы вязания. А вот телевизор смотрю мало — нужно двигаться, вести активный образ жизни. Активность делает человека другим. К сожалению, не хватает времени на общественные дела, но заботы по дому, поддержка родных — это и есть моя активность в 62 года.

Эти «настроения», в которых стоицизма все же больше, чем обид на государство или судьбу, мы попросили прокомментировать Владимира ВОЙТЕНКО, доктора медицины, профессора, лауреата Государственной премии Украины:

— В социологии существует понятие «эйджизм» — дискриминация людей старших возрастных групп. Поскольку на Западе, если человек не сделал карьеру к 40—45 годам, ему можно сказать «не тратьте, куме, сили». Очень многие агрегаты и машины рассчитаны на возможности молодого организма, а поскольку средний возраст работников увеличивается — уменьшается производительность труда.

Мы все стареем. Актуальность проблемы старения человечества — это социально-гуманитарный вызов ХХI веку. Настроения наших пенсионеров нам необходимо учитывать, им доверяя, но если говорить о выборах — тут нужна большая осторожность. Именно пенсионеры будут самой активной частью общества в период выборов. Во-первых, потому, что они хорошо помнят то время, когда на выборных участках давали бесплатные пиво и мандарины, а во-вторых, они должны взять реванш за свою убогую, покалеченную жизнь. Во всем мире к старикам относятся как к нормальной части общества, и только у нас — как к сумасшедшим. В Европе пожилые американцы только и «шастают», что по Луврам, наши — могут брать белую простыню и отправляться на кладбище.

Но еще неожиданнее показались нам мнения совсем молодых киевлян о том, как они представляют собственную старость и пенсию.

ВИКТОР, студент КПИ:

— Да не хочу я об этом думать, мало ли что за эти 40 лет произойдет. И дожить еще надо, и денег накопить, чтобы от государства не зависеть.

ИННА, старшеклассница школы №110:

— Может, у меня старости вообще не будет: умру молодой или замуж удачно выйду, и смогу поддерживать свою форму до конца.

НИКОЛАЙ, менеджер фирмы:

— На госпенсию рассчитывать нельзя. Только то, что заработаю, что превращу в недвижимость или ценные вещи — вот это и будут мои «соцсбережения». И никто сейчас на пенсию не собирается жить, вы думаете, почему все так крадут? Чтобы себя и семью обеспечить «на черный день» и в старости. Мне уже сейчас, в 30 лет, нужно рассчитывать деньги — на себя, на детей и «на потом». А через несколько лет — и на родителей, которых придется содержать.

АЛЛА, рекламист:

— Я детально узнавала, есть ли в Украине альтернативные фонды страхования старости, и никому из них я свои деньги не доверю. Конечно, я надеюсь, что за десятилетия наша страна что-то придумает или научится у развитых стран. Нелишне было бы и подумать о медицинской эфтаназии (умерщвлении. — Ред.), для многих такая возможность была бы неплохой альтернативой бедности.

А эти жестокие настроения прокомментировал профессор, доктор медицинских наук, директор Института геронтологии АМН Украины Владимир БЕЗРУКОВ:

— В нашем обществе многие занимаются поиском виноватых. Обеспеченной старости нет, на пожилых часто списывают все беды. У молодежи на стариков обида двойная — и за ненужный груз прошлого, и за пенсионные средства, которые они «отбирают» у молодых. Отношения между поколениями обостряет уже не скрытая, а явная безработица, когда единственный работающий не может обеспечить всех в семье. В будущем, конечно, возможно возникновение фондов страхования, которые будут защищаться государством, а не строиться по принципу лопающихся трастов.

У права распоряжаться собственной жизнью есть много моральных аспектов, и проблема эфтаназии, признанная во многих европейских странах, у нас также будет нарастать. Если человек религиозен — это становится невозможным. В атеистическом сознании появляются нравственные сложности во взаимоотношениях «врач — семья — пациент» и в том, насколько их сможет контролировать закон. Здесь — очень много сложнейших ситуаций.

Р.S. Очень часто пенсионерам не хватает ощущения, что их голос звучит хотя бы для кого-нибудь, что для кого-то важны их персональная жизнь, их сознание и мудрость. А что думаете по поводу «пенсионных» проблем вы? К чему приводит двойной конфликт поколений, когда и дети, и внуки осуждают своих предков, а последние не понимают и не воспринимают реалии нашего времени? И как, по вашему мнению, можно психологически подготовиться к старости? Как общество должно реагировать на действия государства, отказавшегося от ответственности за своих граждан преклонного возраста и обрекшего их на горькую и нищенскую старость? Должны ли мы бороться за свои гражданские права с нашим государством? Ждем ваших писем.