ЛИЦО C ОБЛОЖКИ, или Стиль для страны

Во времена советские, для многих теперь почти былинные, хотя с той поры минуло всего-то лет двадцать, выпускница геологического факультета Киевского университета попала по распределению в строительную лабораторию при Киевгорстрое. С точки зрения карьеры все складывалось вполне обнадеживающе: и должность — сразу старший инженер, и оклад пристойный — 145 руб. Правда, после насыщенной студенческой жизни суровая строительная среда, в которой она очутилась, несколько тяготила, а дело, которым занималась — разработка ГОСТов под фундаменты — было, без сомнения, полезным, однако особого интеллектуального удовольствия не доставляло. Тогда девушка решила несколько разнообразить свою жизнь. И пошла на курсы французского языка. Ну нравилось ей это.

Далее можно говорить о роли случая. Впрочем, в абсолютно обыденной ситуации — отнести забытый соученицей конспект той на работу, — усмотреть нечто судьбоносное вряд ли смог самый лучший провидец. Вот и наша героиня ничего не подозревала, когда пришла к приятельнице в институт, в котором занимались вопросами легкой промышленности. Правда, художницы — коллеги сокурсницы сразу же рассмотрели в Ирине — высокой, стройной и спортивной — идеальный типаж и предложили ей подработать демонстратором одежды (или моделью, как принято сегодня говорить). И она из любопытства согласилась, продолжая исправно ходить на службу в свою лабораторию. Но уже через год, сделав окончательный выбор (отнюдь не легкий, поскольку приходилось учиться мастерству, преодолевать собственные комплексы), ушла в манекенщицы на зарплату в 90 руб. Чтобы потом объездить сначала весь Союз, затем и пол-Европы; чтобы работать с ведущими дизайнерами Украины и России — от Владимира Сарафанова и Алексея Корешкова до Галины Гагариной, Вячеслава Зайцева и Валентина Юдашкина; чтобы стать одной из первых и одной из самых ярких звезд отечественного подиума.

На этом в столь поучительном рассказе о том, как человек сумел распознать в случае свой шанс и, использовав его, добился успеха, как говорится, сделал себя сам, можно было бы поставить точку. Вполне самодостаточная история. Можно было бы, если б речь шла о ком-то другом, а не об Ирине Дюденко. Поскольку есть у Иры еще и другая история —не столь стремительная и броская, но не менее увлекательная. Собственно, развивались эти две истории параллельно. Просто одна — на виду у публики, другая — исподволь...

В те времена, когда Ирина начинала, демонстраторов одежды было мало, работы — много, и включала она не только кастинги и собственно показы, но и бесконечные и для большинства утомительные примерки. Ирина же их обожала, поскольку никогда не ощущала себя «манекеном», а всегда была действующим лицом создания одежды. А позже с опытом пришло желание понять характер образа и как его лучше подать, какую выбрать музыку, как выстроить все композиционно. К ее советам сначала прислушивались, затем Ирина стала кем-то вроде играющего тренера, когда сама участвовала в показах, которые ставила уже самостоятельно. Сегодня Ирина Дюденко — один из лучших режиссеров шоу, с очень современным, оригинальным подходом и безупречным вкусом, с глубинным пониманием моды и высоким профессионализмом. Кстати, за эти годы Ира овладела еще одной профессией — закончила экономический факультет Киевского института легкой промышленности (правда, диплом из-за поездок получить было недосуг). Что тоже ей пригодилось. Ибо в фирме «Дюденко- Киев» на ней сегодня лежат организационно-административные обязанности, тогда как супруг Ирины, известный дизайнер причесок Вячеслав Дюденко отвечает за творческие и профессиональные вопросы. Но парикмахерские салоны «Д2» — это все-таки будни. А есть праздники, которые Ира (опять же вместе с Вячеславом) умеет блестяще устраивать. Именно таким незабываемым зрелищем стало последнее шоу причесок «Велла-2003», поставленное Ириной Дюденко. Оно, собственно, и стало поводом для нашей встречи.

«НЕ ХОЧУ ЖДАТЬ МОМЕНТА, КОГДА БУДУ ПОНЯТНА ВСЕМ»

— Живи мы в стране с отлаженной инфраструктурой успеха, то после подобного показа вы должны были проснуться еще более знаменитой. Много было звонков с какими-то новыми приглашениями?

— Я думаю, Киев и Украина вообще — достаточно узкий рынок. К тому же, есть и другие режиссеры, которые ставят презентации фирм, вечеринки в ночных клубах, традиционные программы. Одно-два предложения были, но я отказалась. Меня интересует творческая сторона, и я всегда реагирую на человеческий фактор. Иными словами, для меня важно, кто заказывает, насколько это человек интеллектуальный. Я не хочу снижать поставленную перед собой планку.

— Ваше шоу — прекрасный повод поговорить об одном не до конца всеми нами осмысленном явлении. «Жидкость в кастрюле начинает закипать с краев». То есть появляются люди, в том числе и вы, которые делают то, чего мы так и не дождались от политического истеблишмента — задают новый стиль, соответствующий тем самым европейским стандартам. Сформировалось ли поколение, способное создать и воспринимать его?

— То, что появилось поколение, которому этот стиль нужен, — без сомнения. Но творят его все-таки отдельные личности, преемников, желающих в этом участвовать, — единицы. Однако в каждой сфере деятельности есть свои лидеры, которые пытаются реализовать себя в этих условиях, в это время, в этой стране.

— Значит, вы решили не ожидать лучшего будущего и двигаться вперед, вопреки всему?

— Конечно, хочется, чтобы тебя поняли, восприняли, чтобы результат был оценен в человеческом, профессиональном и творческом плане. Я помню те же первые показы «Веллы» и ощущение разочарования, когда оказалось, что не всем это надо, не все к этому готовы. На сегодняшний день для меня это вторично. Главное — есть желание и возможности реализовать свои замыслы и идеи. И потому я не хочу ждать того момента, когда те, кто приходит на программы, участвует в них, оценивает результат, будут на 100% понимать то, что я делаю. Нужно постоянно идти вперед для того, чтобы было накопление результата. Это дает свои плоды. С каждым разом появляется все больше людей, воспринимающих новое, — и среди участников, и среди зрителей.

— Бытует мнение, что слишком быстро идти вперед опасно, хотя бы потому, это не приносит коммерческого успеха. Элитный слой, способный потреблять эти зрелища, — этот стиль одежды, стиль причесок, стиль жизни, наконец, — невелик. Или все равно нужно задействовать себя на полную мощность, чтобы делать то, что ты можешь, и не оглядываться?

— Может быть, у меня такая степень требовательности к себе — чтобы каждый новый результат был лучше предыдущего. Это мое отношение к профессионализму. Однако действительно прямая зависимость коммерческого успеха от реализации творческих планов далеко не всегда существует. Правда, есть некая производственная основа, которая дает возможность нормально жить. Потому для меня понятие «коммерческий успех» весьма относительно.

— Когда Борис Краснов работал в Киеве, никто не называл его «лучшим постановщиком шоу». Что-то произошло особое с человеком, или Москва и вправду дает больше возможностей для реализации?

— Я тоже работала в Москве четыре года — там колоссальная индустрия шоу-бизнеса, модельного бизнеса, то есть, существует большая востребованность. Отсюда стремительный успех Бориса. У него были хорошие проекты и была потребность в них. У нас немножко инертная ситуация в этом плане. Есть синусоиды максимального всплеска и насыщения работой, затем — затишье. Правда, в отношении моих программ — меня радует стабильность, на них постоянный спрос.

«НАМ НУЖНА КОМАНДА ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ»

— Но программы — в определенной мере высокое искусство. А число потребителей нового стиля в повседневной жизни увеличивается? Ведь нет смысла открывать, скажем, парикмахерские салоны в расчете на далекую перспективу?

— Если говорить о реализации профессиональной деятельности как парикмахерского обслуживания, то спрос есть. Это — активный, зарождающийся средний класс, то есть люди, которые хотят быть ухоженными, модными, одетыми красиво, и чтобы это было гармонично с их стилем жизни.

— Это всегда связано с деньгами, с уровнем дохода, или нет?

— Прослеживая посетителей наших салонов, могу сказать, что это стабильная финансовая основа: те кто зарабатывает 150-200 долларов, могут себе позволить обслуживаться регулярно.

— Легко ли у нас найти сотрудников и правильно поставить дело так, чтобы оно функционировало при минимальном вмешательстве?

— Нелегко. Проблема № 1 — человеческий фактор. Как раз проще с обучением профессиональным навыкам (этим занимается Слава). Труднее подобрать команду, которая была бы здоровой психологически, команду завтрашнего дня (мне сегодняшняя — не нужна, поскольку она не потянет задач, которые мы для себя ставим на завтра). Я хочу, чтобы люди, которые приходят к нам, были независимы психологически, реально осознавали сегодняшнюю ситуацию и возможности своего развития. Я серьезно отношусь к тому, что культура обслуживания — это первый вопрос. Понимаете, профессионализму мы все учимся ежедневно и можем развиваться, учитывая новые технологии, возможности, препараты и т. д. Всю жизнь нужно этому учиться, как в любой сфере деятельности. Но культура взаимоотношений в нашем обществе оставляет желать лучшего, и как раз ей мало кто хочет обучаться. Я считаю, что чем выше положение, которое занимает человек, тем больше у него должна быть требовательность по отношению к себе, необходимо саморазвиваться ежедневно, постоянно, невзирая на профессиональную нагрузку. Я всегда говорю своим мастерам: элементарное уважение должно быть на любом уровне, говоришь ли ты с дворником или с министром.

— А где вы берете своих специалистов «завтрашнего дня»?

— Половина тех, кто у нас работает, — наши ученики, которых мы учим профессионально. Параллельно с профессиональным обучением рассматривается вопрос психологии общения между клиентом и мастером. К тому же, мы стараемся, чтобы стиль взаимоотношений и образ жизни, который мы культивируем в наших салонах, был адекватен домашнему образу жизни сотрудников. Это не прямое воспитание, а, скажем, косвенно мы стараемся подтягивать наших мастеров. Мы хотим, чтобы в салоне царила атмосфера взаимоуважения.

— Это похоже на мини-лабораторию по распространению опыта социальной педагогики. По большому счету, это востребовано везде в обществе. Наверное, многие могут привести такой пример: когда в Киеве открылась сеть хорошо оборудованных магазинов, многие люди с небольшим достатком боялись туда зайти из-за необычайно высокомерного отношения продавцов. Эта проекция колоссального расслоения в обществе была дурно понята некоторыми представителями сервиса. Как это лечить?

— Да, мне знакомо это. По крайней мере, не делать таких ошибок и не поступать так каждому из нас. Если же речь идет о сфере сервиса, то здесь, конечно, все зависит от того, какой тон задают работодатели.

ОБ ИСКУССТВЕ БЫТЬ БОГАТЫМ

— Может, стоит поговорить о социальной ответственности богатых. Потому что богатство украинского происхождения и носители этого богатства очень часто связаны с абсолютным бескультурьем. И то, что такое хорошо и что такое плохо, и как выглядит богатство в Европе, во всем мире, с какой ответственностью оно сопряжено, с какими гуманитарными акциями, личной скромностью, пока никто даже не озвучивает.

— Благотворительность и меценатство — то, чем всегда отличались интеллигентные люди прошлых веков, то, что принято сегодня во всем мире. Если человек богат, то он старается влиять на решение существующих проблем в обществе. Этим никто не кичится, никто не афиширует, это делается добровольно. Есть желание помочь. Наши богатые люди в большинстве своем совершенно не имеют подобных желаний. Но ведь они не могут не думать о будущем. О будущем не только собственного бизнеса, но и общества, которое должно быть стабильным, чтобы они сами могли в нем спокойно встретить старость. Когда я в первый раз попала за границу, в 1984 году, первое, на что обратила внимание, — молодые глаза у пожилых людей в 70, 75, 80. Я запомнила это на всю жизнь. И хочу, чтобы у меня в этом возрасте были такие же радостные глаза. При этом я должна думать не только о том, что будет со мной и с моей семьей, но и что будет с нашим обществом в целом, с нашей страной. Если бы наши богатые люди задумывались над этим, то они вкладывали бы средства в развитие и культуры, и образования, и медицины — всего того, что делает общество здоровым.

Кстати, а улучшить здоровье, на мой взгляд, в том числе можно и напоминанием, что, кроме кризисов, катастроф и проблем нашей жизни, есть немало хорошего. В СМИ идет постоянное нагнетание, а о том, что прорыв где-то есть (в той же медицине или образовании, науке), есть какие-то просветы, — об этом мало рассказывается. Но ведь противовес отрицательной энергетике существует. Если бы его не было, у нас бы были совсем другие проблемы на всей планете.

— Говоря о наших дизайнерах, нельзя не констатировать качественный прорыв, который они демонстрируют в последние годы. Почему, на ваш взгляд, этого не происходит в шоу-бизнесе, на эстраде? А так называемые сборные концерты к датам — это вообще позавчерашний день.

— Срабатывает стереотип старой системы. Туда не хотят привлекать кого-либо из новаторов, которые сейчас появляются. Зачем себя утруждать? Психология такая: зачем кого- то искать, когда вот есть свой, известный человек. Главное — есть определенная сумма, поставлена, задача, и она должна быть выполнена. И никто не интересуется, каков будет результат, какой проект, какой сценарий. Это никого не волнует, к сожалению.

— В этом — привычное неуважение к потребителю всего. А существует заказ на новое?

— Я считаю, что если бы каждый исполнитель и его продюсер об этом задумались, то картинка бы поменялась. Ведь возможностей — в том числе информационных — масса. В Украине есть достаточно много специалистов — и имиджмейкеры, и стилисты, и хореографы. Но, конечно, репертуар — самое главное. Я иногда слушаю и не понимаю, как это можно петь. Жутко от текстов, аранжировок... А ведь у нас есть и поэты, и композиторы талантливые, которые пишут, но они в тени.

«СЕЙЧАС ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА — ЧТОБ ЗВУЧАЛА СТРАНА»

— У вас есть круг людей, с которыми было бы интересно поговорить о стандартах, критериях, о том, что сегодня конкурентно и считается красивым?

— Конечно, есть. Скажем, люди известные и менее известные. Если говорить о парикмахерском искусстве, то высокую планку ставит Наталья Балабанова. Мы очень тесно сотрудничаем, единомышленники. Что касается модельного бизнеса... Хотя (позволю себе небольшое отступление) я считаю, что это всего лишь красивое слово. Поскольку какой может быть бизнес, если нет производства? Если говорить об агентствах моделей, то, к сожалению, я считаю, что на сегодняшний день они не выполняют свои функции в полном объеме. И не по своей вине. Да, видеореклама, реклама в печатной продукции, биг-борды — все это присутствует. Но самое главное — рекламировать продукцию, которую производит наша страна. А ее-то и нет. Как правило, кроме «Сезонов моды», они не задействованы. «Сезоны» же действительно отображают наличие лидеров в дизайнерской среде. Так вот, из дизайнеров мне очень импонирует работать с Лилей Пустовит. Потому что изначально этот человек — дизайнер. И образование, и мышление, и вкусы. Мне нравится ее стабильность и требовательность, которую не часто встретишь у других дизайнеров. Среди музыкантов мне очень приятен Сергей Гримальский. Многие люди занимаются творчеством. Есть редакторы журналов, есть создатели тех или иных акций, но этого мало, чтобы быть лидером, образцом. Мне кажется, что идет какая-то двойная игра, двойной образ жизни. Да, положение требует того, чтобы я был воспитан, определенно вел себя в том или ином кругу, чтобы я выглядел соответствующе, был профессионалом, но подлинной интеллигентности за этим не чувствуется. С другой стороны, у нас немало ярких личностей в разных сферах деятельности. У меня есть друг, доктор-ортодонт Мирослава Степановна Драгомерецкая. Как-то пришла к ней на прием, а она спрашивает: «Ира, можно я с вами поделюсь?» И рассказала, что всю жизнь работает, и наконец в этом году государство присвоило ей звание «Доктор страны». Точно так же я поделилась с ней впечатлениями от нашей поездки в Париж, когда Славик и Наташа Балабанова выступали на «Интеркуаффюр», и о том, что зазвучала страна. Я каждый раз говорю: «Поймите, не звучат фамилии — это вторично. Сейчас самая большая проблема — чтобы звучала страна».

— Кстати, сейчас это то, что в большом дефиците. Вячеслав Дюденко недавно опять представлял Украину.

— Он ездил в Милан и как стилист-парикмахер делал на 2003 год две-три работы, которые вошли в мировой каталог «Интеркуаффюра». Конечно, приятно, когда тебя приглашают, оценивают. К сожалению, более достойно и уважительно звучит эта оценка там.

— В одном модном журнале была написана любопытная вещь: многие модницы постсоветского пространства, которые приезжают в Париж, за несколько дней могут купить горы достаточно красивых вещей. А когда они возвращаются к себе, скажем, в Киев, получается чуть ли не сказочный сюжет, когда золото превращается в черепки. Они вдруг понимают, что эти вещи здесь не живут. Как бы вы это оценили?

— Многие вещи не живут, потому что сфера деятельности модниц и модников, людей, которые имеют определенный достаток и могут позволить себе тратить определенные финансовые средства на свой гардероб (это какой-то конкретный процент — 5, 10, 15) — это небольшой круг. Что бы, где они это не покупали, вещь должна иметь жизнь, свое продолжение. К сожалению, опять-таки проблема вкуса: куда и как эту вещь применить. Конечно, средства можно вложить, купить ее, привезти сюда. Но для этого должно быть подготовлено общество и структура, где можно появиться в этой вещи. Правда, некоторые состоятельные люди нашли выход. Они, скажем, обращаются к нашим дизайнерам, в том числе и для того, чтобы те помогли сформировать гардероб.

— Про одежду депутатского корпуса можно было бы говорить отдельно.

— Я не понимаю, кто мешает им обратиться к услугам стилиста, имиджмейкера? Это просто необходимо для любого политика во всем мире. В любой стране земного шара есть люди, которые создают образ, имидж. Советуют, что одевать, как причесываться. На это нужно тратить деньги. У наших людей это просто еще не укладывается в голове. Они тратят деньги на дорогие вещи, но не привлекут труд обычного стилиста, даже, может быть, психолога.

— Ирина, а вы не считаете, что нужно начинать с самого начала? Учить, как мыть голову, с какими ногтями где появляться. Я считаю, что большие задачи по уровню, например, одежда от кутюр, куда ее применить, тоже очень важны. Но какие-то элементарные вещи также совершенно необходимы. Пока показывает опыт, что в этом мы выходим совершенно из пещерного состояния.

— Я начинала работу в доме моделей «Крещатик». В советское время перед отъездом за границу необходимо было получить характеристику из райкома, парткома и т. д. по поводу моральной устойчивости, что сегодня кажется нелепым. Однако были и полезные вещи. Помимо занятий по языку, я прошла курс этики и эстетики. Нас, моделей, было 8—9 человек. И было чувство ответственности: как ты выглядишь, как ты ешь, насколько ты разбираешься в политике. Нам приходилось читать все газеты, учить фамилии-имена, но мы знали фамилии всех первых лиц Зимбабве, Уругвая и т. д. Я не настаиваю на том, что и сейчас это нужно делать, но если человек претендует на роль персоны, которая представляет государство, и если мы уже говорим о самостоятельности этого государства, площадке в мировом сообществе, то будь добр, ты должен к этому подготовиться. Это нормальное явление, когда человек говорит: «Я не знаю, я не понимаю, научите меня». А у нас зачастую кто-то поднялся на определенную высоту — и все, больше меня ничего не волнует.

— И хочу удержать это до конца жизни, законсервировать для детей.

— Консервируется все вокруг.

О ВЫБОРЕ ШКОЛЫ И НЕ ТОЛЬКО

— Ирина, есть ощущение тревоги о том, какую страну впитывает ваш сын, шестилетний Ваня? Вам удается направить его так, чтобы он видел то, что бы вы хотели видеть в ней в будущем?

— Конечно, сейчас у сына идеальная обстановка в том плане, что он сталкивается с нормальными условиями быта, он ходил в обычный сад, где, однако, работали люди, которые просто любят детей. Сейчас посещает платную школу-сад опять же на государственной базе. И выбор был сделан после очень неудачного опыта посещения всех известных центральных школ города Киева. Я задумалась, в какую среду попадет ребенок. Например, одно из мест, где мы любим отдыхать летом, — база отдыха на речке Козинке. Там отдыхают люди среднего достатка, масса детей, и они все раскованы и бегают целый день. Это не изолированное, не избранное общество, а нормальное человеческое общение. Я не преследовала цель, чтобы выделить его в среду, где все решает финансовая основа. Я искала, прежде всего, атмосферу, в которой интеллект, образование не было утеряно, поскольку сейчас компьютеры, игры, телевидение — упрощают поиск, самостоятельность и любопытство. Но оказалось, что в этих школах детьми не интересуются. Интересуются родителями. В приемной, где я ожидала директора, при мне беседовали два педагога, не стесняясь обсуждать, что у кого есть в доме тех учеников, куда они ходят проводить дополнительные занятия.

Сейчас есть перечень школ, которые считаются престижными по оплате, но я не хотела бы, чтобы сын ходил в такую школу. Туда же попадают дети из разных семей, в которых ценятся совсем другие вещи. Я же ищу ему среду под себя, мне хочется найти людей образованных, культурных, по-человечески нормальных. Границы и крайности сумасшедшие.

— Вот мы и пришли к тому, с чего начинали. Мировые процессы идут таким темпом, что для нас сейчас очень важно, даже пока не будут меняться политики, воздействовать на общество. Пытаться создать моду на новый стиль жизни. Чтобы те, кто кичится чрезмерно своим богатством, понимали, что это дурной тон. Что будет все больше таких мест, где будут цениться другие качества, даже среди богатых слоев.

— Это вполне возможно. Ведь, повторюсь, много созидательного происходит в каждой сфере... Наша проблема в том, что мы не всегда умеем расставлять акценты.