«Мне часто снится Львов, и я всегда просыпаюсь счастливым»

...Ну что проку готовиться к интервью, если все равно будет почти что сплошной монолог. И его тема будет зависеть не от выстроенных тобой один за другим вопросов, а от настроения Мастера, от того, что видел он сегодня, кого встретил и кто, не дай Бог, испортил ему настроение. Если учесть, что находились мы во дворце Потоцкого, в блистательном зеркальном зале, то есть во Львове — в городе, где родился и вырос Роман Виктюк, — можно было предположить, что настроение его будет благодушным. Но если учесть, что город этот не только оставил теплые воспоминания, но и ушатом холодной воды порой окатывал, то можно ожидать всего: слов обиды и критики.

Наш разговор прошел накануне юбилея Романа Григорьевича. Неужели ему исполняется 70 лет, ведь на лице ни морщинки?! С женской въедливостью искали у Виктюка признаки старения. Но устали больше мы, журналисты, а он изводил нас своей подвижностью. Шел то в один конец зала, то в другой. То пил кофе, то направлялся к столу, чтобы взять коньяк... Причем почти бежал с легкостью мальчика. Настроение — праздничное, шутливое. Но кто мог быть уверен, что через секунду он не кинет: «Ты что, дура?!» Причем на самый безобидный вопрос, и перестанет с тобой общаться. Он и впрямь то и дело прерывал разговор. Во Львове у Виктюка друзей и поклонников столько, что он может безостановочно улыбаться и руки пожимать.

Роман Григорьевич не счесть сколько раз кидался кому-то на шею, а скорее кидались к нему, потому нить разговора прерывалась. Ну просто невозможно внимание такого человека-фонтана сфокусировать надолго на чем-то одном! Но можно и потерпеть, побегать за ним с диктофоном по залам — ведь не каждый ведь день говоришь с львовянином, которого признал мир.

В 1991 году, после постановок в театрах различных городов, Виктюк в Москве создает собственный театр (основу труппы которого составляют украинцы) и дает возможность собственному таланту быть абсолютно свободным. Впрочем, свои творческие изыскания (более чем 120 спектаклей) он никогда не ставил в жесткие рамки — ни когда ставил спектакли в Швеции, Финляндии и США, ни когда работал в Италии, Греции, Израиле или Югославии. Роман Григорьевич — единственный из режиссеров иностранного происхождения, награжденный международной премией Института итальянской драмы за лучшее воплощение современной драматургии (1997г.), обладатель театральной премии «Maratea» Центра европейской драматургии. К слову, Союз театральных деятелей Украины с 1997 года рекомендует Р.Г. Виктюка к присвоению звания народного артиста Украины, но вопрос до сих пор открыт...

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДЕТСТВО

Как только Роман Виктюк зашел во Дворец Потоцких, он спросил: «А знаешь, что тут было раньше?» — «Дворец бракосочетания». «А еще раньше? Дворец пионеров, и я занимался тут в нескольких кружках. На пять минут залетел в авиамодельный. Но это показалось мне не интересным. Театр — вот чего мне всегда хотелось. И я сам создал для себя театр, свой кружок на площади Рынок, в доме № 18, третий этаж. Там я ставив все, что заблагорассудится, начиная с «Пиковой дамы», «Сильвы» и «Марицы»... Приходили дети со всей площади Рынок, знаете, как было интересно? А я был без слуха, но сам себе придумывал мелодики и ритмы. Как вдохновенно мы играли!

Прошли годы, ребята выросли и теперь, приезжая в Тель-Авив или какой-нибудь другой город мира, я встречаю их за кулисами, они гроздьями повисают на мне и рыдают от счастья нахлынувших воспоминаний.

На мой взгляд, память человеческая похожа на библиотечные полки, на которых кто-то перепутал книги. Наверно, тут есть и полные собрания сочинений, но тома стоят в таком беспорядке, что сразу ничего не найдешь. Остается снимать книги со стеллажей и заглядывать под обложку в поисках имени автора...

В судьбе человеческой ничего случайного не бывает. Вот и Львов в моей жизни не случаен. Он вошел в мою душу своей особой эстетикой. Едва ли что нравилось мне в жизни больше (кроме, конечно, театра), чем фасады и портики родного города. Из созерцания их, классических, эклектических, выполненных в самых невероятных стилях, я узнал об истории мира больше, чем из любой прочитанной книги. Помню, по дороге в школу смотрел на дома и погружался в невероятные фантазии: не успев побывать нигде, кроме Львова, я видел Италию, Грецию, Польшу... Потом через много-много лет я находил разные уголки в Риме, Афинах, Кракове, в чужих городах встречал Львов и возвращался в детство.

Львов становился для меня своеобразной декорацией, в которой я репетировал некий спектакль. Менялись актеры, костюмы, атмосфера на сцене, но день премьеры так и не наступал...»

«КАКИЕ ПРЕКРАСНЫЕ ГОЛОСА У НАС В УКРАИНЕ»

— Роман Григорьевич, работая на сценах театров различных стран, вы называете себя украинцем, греко-католиком по вероисповеданию.

— Я — украинец и этим горжусь! Вспоминаю, как Олег Ефремов попросил меня подумать, что поставить к 50 летию образования СССР?Я тут же предложил «Украденное счастье» Ивана Франко. А знаете, какая афиша у нас была? «К 50-летию образования СРСР — «Украденное счастье». Еще днем она висела, а вечером, когда тогдашнее Политбюро должно было приехать в театр, то ее уже заклеили...

Я был в прекрасных отношениях с женой канадского посла, ее родители были со Львова, и мы разговаривали, естественно, на галицком диалекте. Однажды я попросил ее привести пленку с записью греко-католической службы (по тем временам это была запрещенная тема). Я помню женщин, стоявших на Арбате, которые приехали в Москву специально для того, чтоб объяснить, чем православие отличается от унии. Проходившим мимо не было дела ни до этих странных старух, ни до их проблем... Так вот, эта пленка звучала на протяжении всего спектакля. Были места, когда она звучала так громко, что Ефремов просил: «Ты можешь ее тише сделать?» Пришел замминистра культуры принимать спектакль, а он был украинец, и спрашивает: «Роман, а что это за хор поет»? А я, не моргнув глазом, выдаю: «Черновицкий». — «Какие прекрасные голоса у нас в Украине»...

Как-то после спектакля мне говорят: «Вас на проходной какой-то человек ждет». Выхожу и вижу мужчину 80 — 85 лет с прекрасными глазами. Он посмотрел на меня внимательно и спросил: «Вы понимаете, что вы сделали?» — «Понимаю». Он поцеловал мне руку и ушел.

Когда была запись спектакля «Украденное счастье» на Центральном радио, то первый раз на всю страну звучала в спектакле греко-католическая служба. Я только просил, чтоб письма, связанные с музыкальным оформлением этого спектакля, передавали лично мне в руки. Кстати, не было ни одного письма, чтоб кто- то написал: какой мерзавец задействовал греко-католическую службу в спектакле?

Этот спектакль долго жил (до смерти прекрасного актера Георгия Буркова). Зритель принимал «Украденное счастье» чудесно! МХАТ — театр богатый, послал гонцов в Карпаты и те закупили для постановки одежду, мебель. Получилось очень колоритно.

«ДВЕРИ НАСТЕЖЬ»

— А вы представляете, сколько людей поплатились бы в то время за подобную выходку?

— Знаю! А сколько раз меня искушали дачами, квартирами, деньгами, званиями — не удалось, ни разу! «Така собі українська дитина, вона ще ліпша, ніж жидівська!» Сколько у нас тут мировых дорог проходит, пять, кажется? В нашем доме жили люди разных национальностей, и благодаря этому я знал несколько языков, и уж, конечно, польский, иврит. С утра до вечера наши двери были открыты. Вообще тогда засовы были не приняты — нечего нам было прятать. Знаете, даже когда начали вывозить львовян в Сибирь, то это правило не удалось изменить. На всех трех этажах соседи знали, кто что готовит. Моя мама постоянно кого-то подкармливала.

— Теперь вы свои двери закрываете?

— Времена изменились. Я живу в самом центре Москвы, а «желтая» пресса написала, что у меня в квартире картины Ренуара, Дега и вообще я богач. Я с ними и не спорю, но, поверьте, живу без роскоши. Просто однажды у меня брали интервью в Америке (я жил в те дни у всемирно известной балерины Наталки Макаровой, и у нее действительно все это есть), ходил между дорогой мебелью, поднимался по роскошной лестнице на третий этаж, мне открывал двери швейцар, а СМИ все это снимали. Вот оттуда пошел слух о моем сказочном богатстве. Хотя слава дорогого режиссера за мной ходит по пятам. Написали даже, что у меня 336 костюмов! Могу одолжить поносить. Вот на мне кольцо, подаренное самим Версаче. Второго такого нет, и я этим горжусь.

— Вы всегда с гордостью говорите еще и о том, что вы родились во Львове. А что вам сегодня в нем не нравится?

— Мостовую, которая ощущала боль и радость этого города, уже сменили. Цивилизация сняла все покровы боли, которые обязаны были остаться. Ныне дома, фальшиво покрашенные, не воссоздают той энергетики, которая пульсировала ранее (за последние, по крайней мере, 300 лет). Например, дом, в котором я живу: в нем была кофейня, и Иван Франко с писателями постоянно сюда приходил. Этот дом на Галицкой, 7 еще сохранился, его не разрушили. Там крыша готическая, а представители тогдашней власти водрузили на ней огромные буквы. Они вечером светились красным светом и было написано «Слава КПСС!» Эта «Слава КПСС» проделала нам такие дыры в готическом сооружении, что у нас до сих пор течет потолок. Как только дождь — так у нас и капает. Беда! Зная всех мэров, я ни разу не отважился попросить их о помощи. Много лет ничего не меняли и не красили дом.

А реконструкция накануне 750-летия? Это не реконструкция, а напластование политическое. К примеру, если смотреть, стоя лицом к Ратуше, то левая сторона выкрашена, центр выкрашен, а правая — нет. Прямо «потемкинские деревни». Наверно, политиков везли одной стороной. А если еще 200 метров пройтись, то возле Театра кукол навалена огромная груда брусчатки. Так и лежит.

— Наверное, не успели уложить...

— Не только не успели, а просто узнали маршрут, по которому повезут «дорогих гостей», и бросили работу, так как тут чужие не увидят. И таких примеров можно назвать массу. Показуха — это ужасно! Когда я вижу Львовский оперный театр, где был Президент Украины с женой, почетные гости, то был порядок. Они выходили и входили через дверь, откуда они не могли увидеть Театр им. М. Заньковецкой — весь такой обшарпанный! Он в таком ужасном состоянии! У меня сердце обливается кровью. Это же рядом, и такого не должно быть! Одно счастье, что люди со своим детским, львовским, веселым характером не обращали внимания на детали. Они пели, радовались, что они живут во Львове, который они просто любят и дорог им не только в праздники, но и в будни.

Вы знаете, совсем недавно умерла прекрасная актриса Театра имени М. Заньковецкой Босенко, ей было 94 года. Она была женой знаменитого Бориса Тягно, он был главным режиссером театра, человек, связанный с Лесем Курбасом, но похоронить ее на Лычаковском кладбище, рядом с мужем, не удалось. Нужно было заплатить какие- то деньги, а их не нашли и похоронили актрису в Брюховичах. От театра на похоронах была единственная актриса, и ни в одной газете некролога не напечатали! Случилось это в преддверии празднования 750-летия Львова, а Босенко способствовала славе нашего города на протяжении всей своей жизни. Найдет ли кто к ее могиле теперь дорогу? Если б я был в городе, то пошел бы к руководству или сам, в конце концов, дал деньги...

Мне удалось побывать на спектакле во Львовской опере на балете «Сотворение мира», приуроченном к годовщине смерти гениального художника Евгения Лысика. Жена танцовщика Германа Юсупова, который блистал в этом спектакле, возобновила спектакль. Танцевала прекрасная молодежь, к слову, во Львове прекрасная балетная школа. Я был счастлив, побывав на балете! Словно не было этих 30 лет, и дети, которым 19-20 лет, сегодня танцуют великолепно. Но, к сожалению, ныне пришло молодое поколение, которым никто не будет заниматься, и чем лучше они будут чувствовать себя на сцене, тем больше будет перед ними преград. И дай Бог директору театра сил, чтоб он, как только мог, способствовал росту звезд.

Уверен, что во Львове должно наступить возрождение. Оно будет связано с теми, кто учатся у меня в Москве. К слову, они хотят вернуться и способствовать тому, чтоб это возрождение Львова как культурной Мекки состоялось. Это будет, несмотря на политические, экономические проблемы. Так должно быть. За это нужно молиться. Только жаль, что не все дождутся этого времени...