На пересечении двух векторов,

Украина сегодня находится на пересечении двух векторов давления: глобального финансового кризиса, а также грузинского кризиса, который продолжается, несмотря на то, что там прекращены военные действия. Во время нынешней сессии (предлагаем вашему вниманию выступление Джеймса ШЕРРА на II Киевском форуме безопасностности «Черноморско-Каспийский регион и Европейская энергетическая безопасность». — Ред.) много говорилось о прозрачности. Однако здесь нужно обратить внимание на то, о чем конкретно идет речь: о прозрачности транзакций или прозрачности относительно владельцев компаний-поставщиков энергоносителей или тех, кто их представляет. Это очень важно установить в этой критической части света. Еще важны конкуренция и честность регулирующих органов, а также реализация контрактов. Если в Европейском Союзе или в «группе восьми» бизнес может контролировать или использовать государство в своих собственных интересах, то это нельзя назвать нормальным бизнесом или явлением.

Названные выше принципы важны для Украины, имеющей европейские амбиции. Ведь только благодаря использованию этих принципов и наличию соответствующей системы, реагирующей на требования рынка, можно обеспечить своевременную разработку и поставку ресурсов, которые будут экономично распределяться и использоваться.

И все эти вопросы становятся особенно критическими, если возникают проблемы с поставкой энергоносителей и поступлением инвестиций. И именно в такой ситуации мы сейчас находимся. Украина по вышеуказанным причинам должна делать выбор. Она уже заявила о своей преданности и соблюдении этих стандартов и принципов. Но тревожит нынешнее положение дел в Украине и негативная динамика, продолжающая нарастать. Если говорить о выборе, который должна сделать Украина, по сути, вопрос стоит о выборе бизнес-культуры. И здесь проблема России имеет значение и не только из-за политических вопросов. Даже в России есть такие, кто считает, что принятие таких стандартов будет в интересах страны. Но это не касается Газпрома и газового сектора. Алексей Миллер в 2006 году заявлял перед послами, что сила Газпрома в надежности, которая обеспечивается целостностью системы, объединяющей добычу, эксплуатацию, распределение, хранение и продажу. И цель состоит в расширении этой системы по всей Европе. На этой встрече было заявлено, что Газпром должен контролировать все обращение газа. Исходит ли этот вывод из экономических мотивов, или амбиций — в результате мы имеем политические последствия. А это показывает, как тяжело отделить политические мотивы от экономических. А сейчас есть политические проблемы, которые очень усиливают экономические проблемы.

А теперь вернемся к Грузии. Грузинский конфликт продемонстрировал, что в российской политике появились некоторые тревожные элементы. Можно сказать, что в России утвердилось настроение, основывающееся на комбинации чувства обиды-глубокого возмущения и удовлетворения-гордости от возрождения России. Мы имеем дело со страной, являющейся одновременно хулиганом и жертвой. И это усложняет ее отношения с соседями. Очевидно, что события в Грузии усилили это настроение и связанные с ним интересы. В частности, это усилило финансовые интересы Газпрома и газового сектора в необходимости продвижения на Каспии. Эти люди больше верят в себя сегодня, чем это было вчера. Мы вовсе не должны принимать эти стандарты. Европа продолжает в значительной степени быть зависимой от России в поставках энергоносителей. Мы все знаем, где проходят линии фрагментации или разделения внутри ЕС, а также внутри отдельных стран, в частности, в Украине. Мы знаем, как иметь с этим дело. Но в чем проблема? Эти люди сегодня сильнее, чем были вчера или некоторое время назад. В реальных условиях эти юридические лица, а также российское правительство не приветствуют конкурентные проекты в этой части света. Поэтому результат грузинского конфликта подчеркнул ключевые моменты, которые, как хотят российские лидеры, должен понять Запад.

Все энергетические проекты, исключающие участие России, неминуемо становятся уязвимыми. И, понятно, это отражается на их инвестиционной привлекательности.

И если взглянуть на ситуацию в Украине, то ее собственные запасы месторождений, в том числе на побережье Черного моря, остаются фактически неприкосновенными. И если мы посмотрим на возможности государства разрабатывать эти ресурсы, то ситуация становится все менее благоприятной.

Здесь нужно обратить внимание и на отсутствие общей европейской энергетической политики. С нашей стороны, кроме заявлений, такая политика существует только на бумаге. И теперь, если спросить о выборе, то какой выбор имеет Украина? Сотрудничать с Россией на условиях, которые она может себе обеспечить? Это очень трудный вопрос. Я не могу дать на него ответ. Но я могу сказать, что существуют страны или группы стран в Европейском Союзе, которые понимают ситуацию и начинаютдействовать по собственному усмотрению, включая привлечение соседа Украины. Проект South Stream начал провоцировать серьезное сопротивление на многих уровнях в определенных странах, и некоторые из них дают общий ответ, а иногда нет. В отличие от того, как это было с проектом North Stream. Турция, Румыния, все больше Венгрия, координирующая проект, к которому привлечены семь стран, относительно новой трансевропейской системы, предназначенной для поставки газа из Черноморского региона в Адриатический регион. Позиция премьер-министра Румынии идентична позиции Европейской Комиссии и большинства стран Европы. О чем идет речь: Россия заинтересована в сохранении статуса поставщика. Позиция Румынии заключается в коммерческом партнерстве с Россией относительно поставки газа и в то же время в создании конкуренции благодаря прокладке альтернативных маршрутов поставки энергоносителей. Я не вижу здесь политики изоляции или исключения России. Это невозможно. Сейчас среди стран существует все большая решительность гарантировать, чтобы Россия не могла быть привлечена ко всему на свете. Ключевой вопрос для Украины, поскольку этот вопрос все больше открыто высказывается в соседних странах Центральной и Восточной Европы: либо ваш сосед будет рассматривать ее как часть решения, как эффективного партнера для себя, либо как часть проблемы.