Научные авторитеты и государственные приоритеты

На днях проходила мимо одного из Киевских НИИ, на здании которого выцвели и отпали буквы некогда громогласного лозунга «Науку — в производство». Подсознательно возникшее чувство сострадания подкрепилось внезапно донесшимся из радиоприемника стоящей рядом машины сообщением: «Американские ученые сделали очередное сенсационное открытие...» Сегодня, 20 мая, в Украине отмечают профессиональный День науки. Общеизвестно, что наша наука больше всего страдает от нехватки денег. В этом году НАТО для развития науки в Украине выделило почти 2 млн. евро, а Виктор Ющенко заявил, что в Государственном бюджете на 2006 год значительно повысилось ее финансирование, и назвал приоритетным для государства развитие украинской науки. Какую же действительную поддержку от государства получают ученые? И действительно ли наука — приоритетное направление политики государства? На эти вопросы «День» попросил ответить самих ученых.

Антон НАУМОВЕЦ , вице президент НАНУ,председатель секции физико техническихи математических наук:

— Единственный путь, который может привести Украину к успеху, — это путь использования новых знаний, путь инноваций, достижений науки в промышленности и производстве. Именно по этому пути идут все успешные страны. Нам еще предстоит совместными усилиями завоевать в государстве достойное место для науки. Сейчас науке не хватает понимания со стороны государственных структур. Может, в этом есть и наша, ученых, вина, может, мы недостаточно активно популяризируем в обществе свои достижения. Наука нуждается в достойном финансировании. Страны-члены ЕС должны выделять на науку не менее 3% ВВП. Это, конечно, не только прямые финансирования от государства, но и поддержка со стороны бизнеса. Нам не хватает создания атмосферы, обстановки в государстве, когда промышленность была бы заинтересована в новейших разработках науки. Определяющим может стать тот факт, что если производство рискнет и внедрит, то у него будет продукция, которой нет у других.

Для этого нужно создать благоприятный инновационный климат. Когда производство идет на использование и введение чего-то нового — оно идет на риск, ибо далеко не каждый инновационный проект заканчивается успехом (по статистике, только один проект из пяти является удачным). Но этот один проект обеспечивает государству выгоду, которая покрывает затраты на все остальные пять. Бизнесмены, занимающиеся венчурным (рисковым) капиталом, должны быть застрахованы.

И такие условия может создать государство. На первых порах подготовка научных результатов к использованию проходит трудно. Значит, на первое время следует дать льготные кредиты этим предприятиям промышленности и поставить условие: когда начнете производить (а инновация заканчивается, когда продукция ложится на полки магазинов), и это станет приносить доход, то с этого дохода заплатите налог. Государство будет возвращать себе потраченные средства в виде налога. Если оно видит, что таким образом инновационный процесс идет успешно, то может простить кредит, сделать на это скидку бизнесменам.

Вторая задача, которая стоит перед государством — это надежная защита авторских прав. Также должно быть законодательство с оговоренными процентами, идущими учреждению, которое поддерживало научный эксперимент, — вы же не у себя на кухне его делали! Нужен встречный процесс как со стороны производства, так и со стороны науки. Такую обстановку в государстве нам еще предстоит создать.

Вячеслав ШЕСТОПАЛОВ , академик-секретарь отделения наук о Земле НАНУ:

— Первое, чего не хватает науке, — именно поддержки государства, которое обращает внимание на науку по остаточному принципу так же, как на здравоохранение и образование. Европейский Союз перешел на финансирование науки в размере 3,5% от суммарного продукта, который производят все страны ЕС. Представляете эти суммы? США сотни миллиардов долларов тратят на развитие науки, понимая, что без нее государство не может развиваться, не может быть на передовых. Мы, по закону, должны получать 1,7%, а получаем 0,5%, и это при том, что наш суммарный продукт не сравнить ни с США, ни с Германией, ни с Великобританией. Даже в России, в которой положение похоже на наше, внимания науке уделяется больше. Есть ещё масса проблем, с которыми приходится сталкиваться. Чтобы получить оборудование из западных стран, мы должны заплатить на таможне сборы, налоги за то, что бесплатно получаем от инвесторов оборудование! Между прочим, не для дохода, а для исследований, получения новых знаний, технологий — ведь это на пользу нашей же стране. А обирание науки за коммунальные расходы или желание отобрать здание — ведь сколько шла война Киевского областного совета с Институтом географии...

Если в советское время министр получал 80% от оклада президента Академии наук, то сегодня президент Академии наук получает 15% от оклада министра. Вот вам подлинное отношение к науке. Даже после войны, когда страна была в разрухе, все-таки обеспечивался определенный уровень материального положения ученых. Сейчас же, если студент, закончивший университет, решил податься в науку, он — бедный человек. А нам, говорят, надо развиваться по западному принципу, всю науку перевести в университеты. При таком отношении, где бы наука ни была, она все равно будет влачить жалкое существование.

Алексей ОНИЩЕНКО , академик-секретарь отделения истории, философии и права НАНУ, генеральный директор Национальной библиотеки Украины им. Вернадского:

— Наука во всех развитых странах является первым приоритетом государства. У нас теоретически — так, практически — не всегда. Да, во всех государственных документах, выступлениях первых лиц говорится четко и однозначно, что наука — приоритет, и без нее нет будущего. А вот финансовое и материально-техническое обеспечение не соответствуют тезису или идее о приоритете. Финансово должны обеспечиваться ведущие направления, от которых зависит экономика и будущее развитие страны, и в этом плане на первом месте стоит вопрос о техническом оборудовании, чтоб наука работала на самой новой технике, реактивах, компьютерных программах. В нашем Институте кибернетики и Кибцентре создан компьютер, который делает свыше трех миллиардов операций в секунду! Это — второй в мире рекорд после американского. Те реактивы и разные лабораторные устройства, которые изготавливаем мы сами, соответствуют мировым стандартам. Но многое приходится покупать, а для этого нужны деньги. В прошлом году была выделена определенная сумма и Академия закупила новейшее оборудование, создав центры их коллективного пользования. В определенном институте оно устанавливается, другие университеты и институты, которые работают по этому направлению, могут пользоваться, согласовав время...

Есть существенные кадровые потери — многие перспективные ученые молодого и среднего возраста выехали за границу или ушли в бизнес, но все равно научные школы еще сохраняются. Есть прекрасные исследования, результаты и возможности их внедрения. В последние годы наборы в аспирантуру расширились, конкурс по четыре-пять человек на место (раньше один на одно место). Если будут созданы хорошие условия исследовательские, бытовые условия с соответствующей зарплатой, чтобы прокормить себя и семью, то будет нормальное воспроизводство и научных кадров. Есть проблема востребованности результатов научных исследований для внедрения в практику. У большой промышленности деньги есть, надо брать и внедрять в договоре с нами. А малые и средние предприятия, может, и хотели бы, но возможностей финансовых нет. Наука познает мир, видит все насквозь, мы верим, что она будет развиваться, и в перспективе в значительно лучших темпах и качестве. Хочется верить, что наука станет самой престижной отраслью в государстве.

Борис МОВЧАН , академик НАНУ, научный руководитель Международного центра электронно-лучевых технологий Института электросварки им. Патона:

— Знаете, кто такая интердевочка? Так вот, я — «интерученый». Это новое интересное явление. Я работаю по зарубежным контрактам уже десять лет. Мы, ученые, — наемная сила. Мы говорим: «Дорогой хозяин, мы очень дешевые и можем кое-что интересное сделать, дайте нам денег — убедитесь». Государство не понимает, чем наука должна заниматься в данный период, поэтому спрашивает у ученых: а что вы предлагаете? Мы можем работать успешно, когда государство определит приоритеты, и скажет, что в силу географических, исторических, экономических условий в данный момент будем развивать, например, авиацию, машиностроение, создавать медицинское оборудование, будем ли мы строить атомные электростанции или будем создавать другие источники энергии. Ученым нужно сделать заказ. А сейчас государство занято решением собственных проблем и до науки руки у него не доходят. Когда, наконец, решатся кадровые вопросы, то чиновники сядут на свои места, соберутся с мыслями и скажут: «Вы нам нужны для того, чтобы развивать Украину вот в таком-то направлении...» Иначе каждый ученый будет работать самостоятельно, в так называемом броуновском движении. А это дает нулевой результат. Естественно, советуясь с учеными или приглашая их на круглый стол, приоритеты определяет государство. Достаточно посмотреть, как работает Франция, Германия, где эти приоритеты четко определены. И наука, как правило, работает по госзаказам, как кратковременным на три—пять лет, так и долгосрочным. А если брать во внимание то, что в Украине денег на науку выделяется мало, что они должны экономно расходоваться, то необходимость в приоритетах приобретает исключительно первостепенное значение при развитии отношений науки с государством.

Расскажу одну историю. Я был во Франции на авиационном заводе. Подходит ко мне молодой инженер и спрашивает — не из России ли я. Отвечаю, что из Украины. «Из Украины? Это же самая богатая страна в мире!» — «Вы не ошиблись?» — спрашиваю. «Нет-нет, не ошибся. В четвертом классе, когда мы изучали географию, наш преподаватель сказал, указывая на карту: «Вот в этой части России, которая называется Украиной — богатый чернозем, нигде в мире такого чернозема нет. Запомните — это самая богатая страна...»