Не зовите волка из леса...

Ведь инфляция в постсоветских странах, как известно, является одним из способов перераспределения финансовых ресурсов в обществе.

Правда, до тех пор, пока есть что перераспределять. Социальное следствие этого захватывающего процесса — уничтожение тех, кто в будущем мог бы стать «средним классом», и люмпенизация населения. А люмпен в своем стремлении к хлебу вполне способен устроить «зрелище». Хотя граничащее с мазохизмом национальное долготерпение дает надежду, что «бунта» все-таки не будет. Надо бы порадоваться, ведь мало кому хочется оказаться в эпицентре социального взрыва или рядом с ним. Но радоваться что-то не позволяет. Потому что какое-либо цивилизованное давление на власть тоже маловероятно. Цивилизованно «давить» на власть могут те социальные слои, которым есть что терять. А они как раз осознают, чем чревато предъявление каких-либо претензий к нынешней власти.

Если и не бунт, и не нормальное демократическое разрешение социального кризиса, то что же тогда будет? Вероятнее всего, ничего кроме роста апатии, глухого отчаяния и активизации уже традиционно украинской формы «самообороны» населения — максимально доступного наращивания потребительских запасов. Именно такое впечатление складывается у экспертов, которые прокомментировали «Дню» нынешние и вероятные в скором будущем массовые реакции на финансовый «штопор» государства.

Николай СЛЮСАРЕВСКИЙ, директор Института социальной и политической психологии АПН, кандидат психологических наук:

— Бунт пока возможен только теоретически. Во-первых, еще нет резкого финансового обвала, а есть все-таки растянутые во времени падение. Во-вторых, ни левые, ни правые экстремисты как не имели, так и не имеют серьезной массовой поддержки. Что касается перспективы, то в будущем возможны два сценария. Первый, маловероятный, — свершится чудо, и власть удержит ситуацию под контролем. Второй — падение продолжится, доверие населения к основным институтам государственной власти будет необратимо подорвано. А самое вероятное развитие событий, худшее как это ни кощунственно звучит, по сравнению с «чудом» или «бунтом» — это плавная финансово-экономическая деградация, вялотекущие политические конфликты при росте социальной апатии населения и его сосредоточенности исключительно на проблеме самовыживания.

Сергей МАКЕЕВ, руководитель отдела социальных структур Института социологии НАН, доктор социологических наук:

— У нас власть и население существуют изолированно друг от друга. Пространства и форм, где бы они «встречались» и взаимодействовали, нет. Недоверие граждан к власти во многом смягчило последствия финансового кризиса. И вот почему. В России люди были успокоены четырьмя годами относительно стабильной денежной единицы. Когда появились все признаки катастрофы, выступил Ельцин, пообещав, что обвала рубля не будет. Население поверило ему — и потеряло все. У нас не поверили заверениям В.Ющенко и других руководителей — и изъяли 300 млн. гривен из банков. Кроме того, люди бросились отоваривать гривни, у кого они, конечно, были. То есть они, не доверяя власти, в массовом порядке повели себя абсолютно адекватно ситуации. По поводу дальнейшего развития событий, думаю, бунт невозможен. Вообще меня настораживает легкое обращение с этим словом, особенно среди политиков. Не стоит звать волка из лесу. Пусть он там себе сидит. Ведь есть иные, более цивилизованные формы давления на власть. В нашей ситуации будут два типа реакций: бегство и паника. Тот, кто может уехать и увезти свои капиталы — уедет, а основная масса начнет расхватывать все, что доступно расхватыванию. Вот и весь бунт.

Ирина БЕКЕШКИНА, эксперт Фонда «Демократические инициативы», кандидат социологических наук:

— Динамика социальной напряженности с 1994 года неблагоприятна. За это время в опросах число людей, считающих свои семьи семьями среднего достатка, сократилось с половины до трети. Одновременно с 23% до 38% выросло число тех, кто готов активно протестовать против ухудшения уровня жизни. Наиболее протестная возрастная категория — люди среднего возраста. По регионам, — к традиционно взрывоопасным Крыму и Донбассу — по нашим данным добавились Днепропетровская и Запорожская области. Конечно, готовность протестовать еще не означает «выход на улицу». К тому же за последние годы выработались социальные механизмы выживания — личные подсобные хозяйства и неофициальная экономическая деятельность. Кроме того, какой-либо политической силе вряд ли удастся использовать массовый протестный потенциал. По нашим оценкам, эта масса придерживается разных политических ориентаций: доля настроенных на активный протест практически одинакова среди сторонников, например, компартии, Руха и даже ПСПУ.

Нынешняя реакция на кризис тех, у кого были хоть какие-то деньги, была во многом смягчена событиями в России: все прекрасно понимали, что аналогичные события начнутся и у нас. А что касается тех, у кого денег и так не было, — их «реакция» еще впереди. Главная причина, которую называют люди как повод для протеста — отсутствие денег на продукты питания. Цены же, конечно, будут расти вслед за курсом доллара. К тому же впереди зима и начало активной президентской кампании. Рост цен, холод в квартирах и обострение политической борьбы, несомненно, ухудшат социально-психологическую ситуацию в обществе.