«Новая Ялта»

Атмосфера вхождения международного сообщества в 60-ю годовщину Второй мировой войны сопровождается условным прощанием с тоталитаризмом ХХ века. Эта тема проходит рефреном и в материалах, сопровождающих эту дату, и в выступлениях лидеров разных стран, особенно стран Европейского Союза. Поскольку они в ходе этой войны столкнулись и с феноменом нацизма, и с феноменом сталинизма. Во- вторых, мне кажется, что была попытка — первая, наверное, — в рамках этой годовщины подвести черту не только под итогами Второй мировой войны, которая для Советского Союза была Великой отечественной, а для многих стран ЕС — еще и освободительной, но и под итогами неоглашенной третьей мировой войны, которая расколола мир, зацементировала тот перераздел, который произошел по итогам Второй мировой. И в рамках этого зацементированного фронта шла негласная война за сферы влияния, за умы и настроения целых народов. Поэтому итоги третьей мировой войны, которые сопровождались катаклизмами в Евразии (распад СССР, мирные освободительные движения в Центральной Европе, объединение Германии, новые ситуации на Балканах, на Кавказе, в Азии), тоже требуют нового переосмысления, нового диалога. Посему, на мой взгляд, те мероприятия, которые проходили в рамках празднования 60-летия, носили не только характер символической даты, но и характер необъявленных, но очень серьезных дипломатических переговоров ведущих лиц, представляющих Евросоюз, страны Евразийского пространства, США и другие государства. В этой связи неслучайно, что, несмотря на довольно сложную подготовку празднования этой годовщины в Москве, в том числе и дипломатическую, тем не менее представители правительств и главы государств большинства крупнейших стран мира приняли в нем участие. И, я думаю, их главный интерес был связан не столько с официозом, сколько с возможностью этого нового диалога — итогов двух огромных войн, последствия которых ощущаются до сих пор. Я бы даже определил события в Москве как растянувшуюся во времени новую Ялтинскую конференцию, которая не связана с местом, но связана с новым историческим пространством.

Что же касается Украины, то, на мой взгляд, у нас мероприятия, связанные с годовщиной, в большей степени были ориентированы на электорат. Поэтому и власть, и большинство активных политических сил, в частности партии, политические лидеры, делали большую ставку на то, что, благодаря этой праздничной пропаганде, они смогут обратить на себя внимание, прежде всего, тех электоральных групп, которые долгое время были в состоянии социально обездоленных. В данном случае я говорю не только о ветеранах, но и в целом о поколении пожилых людей, судьбы которых так или иначе связаны с ВОВ. Поэтому здесь присутствовал определенный политический меркантилизм. Вместе с тем, я бы хотел отметить, что в целом и информационная атмосфера празднования 9 Мая, и те акции, которые были организованы при поддержке власти, на мой взгляд, носили более социально открытый характер. Главная идея, которая пронизывала все эти мероприятия, — это идея внутреннего социального примирения в рамках обновленного национального проекта. Это очень важно и это стоит поддерживать. Стоит отметить и очень выдержанную позицию Президента Украины, его мессиджи, которые мы слышали в выступлениях, — лично я приветствую этот ход и тот заряд, который был дан.

Другое дело — то, что мы видели в России. Очевидна кампанейщина, связана с празднованием 9 Мая. И что огорчает — эта кампанейщина вовсе не была нацелена собственно на ветеранов. На мой взгляд, ветераны в рамках российских мероприятий выглядели, скорее, как актеры по принуждению, нежели как люди, которым отдается дань уважения. А мероприятия были направлены, прежде всего, на общество в целом, с задачей — новая мобилизация, формирование новой идеологии российского державного патриотизма. И в этом смысле все российские мероприятия можно рассматривать как попытку, правда, не совсем удачную, реабилитации России как сверхдержавы. С точки зрения социального эффекта ощущалась искусственность мероприятия, некая помпезность и попытка задать тон некоего необоснованного возрождения. Необоснованного — потому что экономическая, да и политическая ситуации в России пока не вдохновляют.

Маленькая реплика. Я не хочу сейчас оценивать множество выступлений, которые прозвучали за это время. Но хотел бы проапеллировать к выступлению российского президента, где дано было очень интересное определение распада СССР как главной геополитической катастрофы ХХ века. Я думаю, что то ли спичрайтеры здесь подсуетились, несколько забегая вперед и переоценивая это событие, то ли Путин недооценил сказанное. На мой взгляд, если уже говорить о главной геополитической катастрофе ХХ века, то нужно говорить как раз о Второй мировой войне. Именно она радикально изменила ландшафт в Европе, она создала те условия и те риски, в рамках которых была возможна и была реализована необъявленная третья мировая «холодная война». Это действительно был катастрофический процесс, который только сейчас начинает завершаться. В рамках этого процесса можно рассматривать и трагичную судьбу Советского Союза, который не выдержал напряжения и в итоге распался.