Подвиг человечности в бесчеловечное время

Вчера в Украинском доме открылась обновленная документально-художественная выставка «Голодомор 1932—1933 годов — геноцид Украинского народа». (Впервые она была представлена в прошлом году.) Фактически, каждый стенд — период нашей истории: эпоха УНР, большевистское порабощение Украины, раскулачивание и коллективизация, инициаторы геноцида и Голодомор. «Суть истории — в правде. Фальшивая история не дает энергии для победы народа, — отметил Президент Виктор Ющенко, открывая выставку. — Сегодня мы открыли секретные архивы, собрали более двухсот тысяч свидетельств очевидцев, опубликовали Национальную Книгу памяти, в которую внесен почти миллион имен жертв Голодомора, нашли и упорядочили места массовых погребений, в городах и селах установили семь тысяч памятников и памятных знаков». Глава государства обратил отдельное внимание на проведенную в мире за последние годы разъяснительную работу относительно Голодомора в Украине. (На сегодняшний день Голодомор актом геноцида признали парламенты 14 государств.) А говоря о важной роли данной выставки, сделал акцент на представленных в экспозиции некоторых документах и материалах уголовного дела, возбужденного СБУ по факту Голодомора 1932—1933 годов в Украине. В частности, напомнил, что следствием обнаружено 3 456 документов органов власти и Компартии в подтверждение геноцида украинского народа, найдено 857 массовых захоронений жертв геноцида, установлено 735 населенных пунктов, где власть ввела режим черных досок. Это дает основания говорить об очевидном геноциде и о том, что речь шла о борьбе с крестьянством Украины как основным двигателем национального освободительного движения.

Во время мероприятия были представлены новые, в том числе — англоязычные, издания на тему Голодомора, в частности, «Рафаэль Лемкин: Советский геноцид в Украине», Роберт Конквест «Большой террор». Напомним, что еще в 2005 году в серии «Библиотека газеты «День» вышла в печать книга «День и вечность Джеймса Мейса» на украинском и английском языках, а в прошлом году — «Джеймс Мейс: «Ваши мертвые выбрали меня» и Станислав Кульчицкий «Почему ОН НАС уничтожал?» на румынском языке.

Был еще один едва ли не наиболее волнующий момент — подведение итогов акции «Человечность в бесчеловечное время». Начатая Украинским институтом национальной памяти, она преследует цель почтить память тех, кто помогал выжить во времена Голодомора. Не сломался физически и психически. Не дал себя, как зверя, затравить страхом. Не дошел до той грани, когда утрачивается человеческий облик. И среди этого хаоса и бесконечной череды смертей остался ЧЕЛОВЕКОМ, помня, что одна из самых главных заповедей Господних — возлюби ближнего своего. Таким был директор школы Василий Ивчук из села Дударкив Бориспольского района Киевской области. «К смерти нельзя привыкнуть, — рассказывает Николай Карпец. — А мы в 1933-м — что самое страшное — привыкали. Выжили дети села благодаря директору школы Василию Ивчуку. Он преподавал историю. Строгий. Требовательный. Ходил в синем галифе и гимнастерке. Василий Якович организовывал в школе питание детей. На большой перемене дети из всех школ — а разбросаны они были по всему селу — бежали в центральную школу покушать. Большинство из нас только там и питались. Очень бедным детям за хорошие знания он приказывал давать по два кусочка хлеба...». Награжден званием Герой Украины. Посмертно. Был и Василий Кабанюк, председатель колхоза из села Петрова Солониха Николаевского района Николаевской области. «Именно благодаря нашему председателю колхоза люди выжили, — свидетельствует Мария Сердешная. — Чтобы спасти людей, он скрывал зерно в надежном хранилище. Из измельченной пшеницы и кукурузы варили кашу — шлихту. Горячую шлихту разливали в формы и давали ей остыть. Потом резали на куски и раздавали всем семьям. Слух очень быстро разнесся по соседним селам, поэтому в село начали приходить голодные люди. Некоторые умирали возле кухни. А некоторых все-таки удалось спасти...». А это о директоре совхоза Владимире Косаке из села Шаровка Ярмолинецкого района Хмельницкой области. «В 1932 году Владимира Александровича вызвали в Киев на совещание, где был отдан приказ сдать все зерно государству, — говорит Евгения Степанишин. — Рабочим на то время еще не выдали ни одного килограмма. Косак понял, к чему это приведет. Приехав домой, собрал совещание активистов и дал распоряжение немедленно отдать заработанное зерно. Через каких-то два-три дня люди получили хлеб и спрятали его. На совещании был сельский голова Пендер. Он и еще один активист сообщили соответствующим органам о такой «дерзости». Владимира Александровича выгнали из партии, лишив партийного билета и работы. Но благодаря ему жители Шаровки не так, как в других селах, пострадали в годы Голодомора».

Очевидно, таких свидетельств о людях, спасавших во время голодного лихолетья соотечественников, наберется на полноценное издание «Устной истории/Oral History-2». И это необходимо делать. Ведь это достойная веха в нашей украинской биографии, где, кроме прочего, записано, что мы, украинцы, случалось, выдавали друг друга на смерть; живя в разных империях, вынуждены были воевать и проливать кровь друг друга. Но и в больших испытаниях, оказываясь на грани человеческого и нечеловеческого, спасали своих братьев по крови. Часто ценой собственной свободы и собственной жизни.

«А вот и село... Не слышно ни лая собак, ни кудахтанья кур, ни детского звонкоголосья. Не видно ни одного живого существа. Тихо и пусто до ужаса, — рассказывает о произошедшем с ее мамой событии киевлянка Татьяна Никитюк в письме, вошедшем в двухтомник «Екстракт 150», изданный в этом году газетой «День». — ...И вдруг увидела открытую настежь ободранную хату... На большой печи в лохмотьях что-то зашевелилось. Женский голос еле слышно сказал: «Чего тебе, дитя?» Мама ужаснулась: на печи светился глазами живой скелет. Запинаясь, объяснила, куда идет (а еще ведь далеко), и что надеялась на добрых людей, а здесь так все непонятно, мертво. «Твоя правда, кто поумирал с голоду, а кто в город ушел — спасаться», — прошептала женщина. А потом сказала такое, что не укладывается в нормальную логику человека со всеми его инстинктами, а особенно — самосохранения: «Вон возьми на столе кусочек хлеба. Ты молодая, он тебе понадобится, а мне уже не поможет — все равно умираю»... Не подай, а возьми!»