Путин в Полтаве

Едва ли советники, помощники и начальники протокола Владимира Путина знают, что Полтава, точнее, ее центральная часть строилась в свое время именно как Малый Петербург.

Впрочем, знатоки полтавской старины утверждают, что это именно Санкт-Петербург в первой половине XIX века расстраивался по образу Полтавы. Например, питерская Дворцовая площадь становится полукруглой только после строительства триумфальной арки в 1829 году, тогда как центральная полтавская площадь — Круглая (она же Александровская, Кадетская, Октябрьская, Мазепин гай) — обрела таковую форму и восемь веерно расходящихся от нее улиц изначально, то есть после учреждения Полтавской губернии в 1802 году и разработки нового генерального плана Полтавы. Петербургская Александровская Триумфальная колонна (колонна Монфферана) датируется 1834 годом, Полтавский же памятник Славы — абсолютная архитектурная доминанта центра города — открыт в 1811 году.

Поэтому едва ли они — советники, помощники и прочие царедворцы обоих дворов, осознают сокровенный символический смысл поездки, назначенной на двадцатые числа августа, во время которой «питерец» Владимир Путин вместе с «днепропетровцем» Леонидом Кучмой и в сопровождении «газпромовца» Виктора Черномырдина в год 300-летия основания Санкт-Петербурга посетят город, некогда, во время Северной войны, спасший от уничтожения государство, которое на тот момент еще не именовалось Российской империей. И посетят не только Полтаву, но и знаменитую Сорочинскую ярмарку. В год, объявленный Годом России в Украине, в 60-летнюю годовщину освобождения Полтавщины от немецко-фашистских захватчиков, накануне президентских выборов в России, а потом и в Украине подобные «сентиментальные путешествия» без труда наполняются необходимым политическим и культурным содержанием.

Главная функция любого города — это создание новых смыслов. Собственно, именно этим город и отличается от села. Полтава оказалась зажатой между самыми большими украинскими городами: Харьковом — первой столицей Советской Украины, Днепропетровском (Екатеринославом) — несостоявшейся столицей Российской империи и Киевом — просто столицей. Да и губернским городом она стала вовсе не в силу «естественных» обстоятельств — не благодаря выгодному стратегическому положению, промышленному потенциалу или проходящим мимо торговым путям. Лубны — юго-восточный форпост Киевской Руси, родовое гнездо Вишневецких — считаются древнее и именитее Полтавы, Кременчуг — технополис на Днепре, родина КрАЗа — «продвинутее» Полтавы в промышленном отношении. Но Полтавская баталия свершилась именно под Полтавой, а не под Лубнами и не в Кременчуге. За спасение в 1709 году града св. Петра, государя Петра Алексеевича, да и самого государства Российского петербургская власть уже во времена Александра I распорядилась учредить губернский центр именно в провинциальной Полтаве, спасши ее таким образом от забытья и захолустья мелкого уездного городка.

Да, Полтавская битва стала для России импероосновательной мистерией. И для Полтавы как губернского города — тоже. У обоих городов один «гений места» («genius loci»): Петр I — это еще один повод считать Полтаву Малым Санкт-Петербургом. И при всей неоднозначности фигуры первого императора в истории России, и при всей его негативной однозначности в истории Украины, топография Полтавы и окрестностей буквально испещрена памятью о нем: тут он опочивать после баталии изволил, тут — откушать с отцами города, тут — выстроил редуты, еще где-то рядом — обратился с громоподобной речью к российским воинам. Наверное, все эти полтавские «фенечки» должны быть милы питерскому сердцу российского президента. Если, конечно, ему о них успеют поведать: по всей видимости, и в Полтаве, и в Великих Сорочинцах его будут «потчевать» современным политическим меню.

И еще. Если об одном и том же событии три его свидетеля рассказывают так, что слушателям кажется, будто речь идет о трех совершенно разных событиях, — это значит, российская, украинская и шведская исторические науки пытаются описать Полтавскую битву.

Для Украины Полтавская битва закончилась очередным погромом казачества и разграблением гетманской столицы Батурина со стороны, как бы теперь сказали, федеральной власти. Именно после 1709 года окончательно и бесповоротно официальный Санкт-Петербург берет курс на постепенную ликвидацию украинских автономий. Но самая страшная беда — это последовавшая девальвация мужского начала, вырождение украинских мужчин.

Полтава и Полтавщина в целом — очень двойственная по своей внутренней сути и по темпераменту населения территория. Исторически сложилось, что коренное местное население состоит из потомков крестьян- «гречкосеев» и из потомков казаков: из тех, у кого в душе доминирует вожделеющее начало, и тех, у кого яростное, из «вашьей» и «кшатриев», из минималистов и максималистов. Из тех, у кого «хата с краю», и тех, у кого земля горит под ногами. В разные периоды украинской истории соотношение первых и вторых было неодинаковым, но в последнее время максималисты вообще куда-то попрятались.

Для Швеции же Полтавская битва стала «обратной» мистерией — «золото» переплавилось в неблагородный тяжелый металл: из великой державы с обширными геополитическими амбициями она превратилась в задворки Европы, шведы из чуть ли не сверхчеловеков-викингов превратились в страну «шведского социализма» и «шведских семей», в общество потребления с легализованными гомо-браками.

С Полтавой и Полтавщиной связано два всемирно известных брэнда: Полтавская битва и Гоголь. Есть также брэнды с меньшим массовым ареалом узнаваемости: философ-неоплатоник Григорий Сковорода, с позволения в подобном контексте сказать, православный святой, переводчик «Добротолюбия» преп. Паисий Величковский, автор «малороссийской Энеиды» Иван Котляревский, Владимир Короленко, 150-летие которого мы отметили полмесяца назад, его брат академик Владимир Вернадский, классик советской украинской литературы Олесь Гончар, теоретик космонавтики Юрий Кондратюк, конструктор ракетной техники Владимир Челомей, актриса немого кино Вера Холодная, а также полтавская колбаса, полтавские галушки и знаменитая Сорочинская ярмарка.

Гоголь, и сам будучи брэндом, оказался совершенно гениальным пиарщиком. Если иметь в виду территорию Российской империи и любую из славянских литератур, то, кто еще, кроме автора «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Миргорода», сумел раскрутить и отпозиционировать такое количество территорий и райцентров? Когда полтавская власть и полтавские бизнесмены начнут мыслить не «короткими», а «длинными» периодами, окажется, что в полтавских условиях одним из самых доходных бизнесов может быть организация экскурсий — для москвичей и прочих иностранцев — по гоголевским местам. Не говоря уже о том, что на Полтавщине находится самая большая святыня болгар — могила князя Кубрата (место открытия так называемого Перещепинского скарба, ныне пребывающего в Эрмитаже), а где-то за полсотни километров от Полтавы, в Гелоне, античном полисе, в свое время совершались мистерии Диониса.

Вот, например, когда Владимир Путин, Леонид Кучма, Виктор Черномырдин и новый, пару недель назначенный губернатор Полтавской области Александр Удовиченко поедут из Полтавы на Сорочинскую ярмарку, то в качестве путевой инструкции можно смело брать первый том гоголевского собрания сочинений: ехать придется либо через Диканьку (вотчину Кочубея, который «богат и славен»), либо через Миргород (по-еврейски — «Иерусалим»). Кстати, ведь Гоголь родился именно в Великих Сорочинцах, а не в родовом имении Васильевке, и первая его полновесная повесть — «Сорочинская ярмарка». Некогда имевшая большое экономическое значение, при советской власти сама ярмарка перестала существовать. И вдруг при первом секретаре ЦК КПУ Петре Шелесте в 1966 году было принято решение возродить мероприятие как фольклорный праздник, совмещенный с распродажей дефицита. После исчезновения советской власти и дефицита как социального феномена эпохи экономическая составляющая ярмарки эволюционировала в сторону промышленной выставки, биржи, места знакомства деловых людей и площадки для значимых политических заявлений.

Полтава и Полтавщина — украинский культурный «heartland», «сердцевинная земля», ментальный, ландшафтный и лингвистический эталон «украинства»: именно полтавские диалекты стали основой украинского литературного языка. Из ключевых людей украинской истории, культуры и литературы примерно половина родилась на Полтавщине, половина — не на Полтавщине.

Губернатор Полтавской области, кто бы ни восседал на сем посту, просто в силу своего положения является важнейшим компаньоном Президента Украины, особенно в международных поездках. Если одесский губернатор — «держатель» одесского мифа, в компании с которым Президенту легче устанавливать тесные отношения с выходцами из Одессы где-нибудь на Брайтон- Бич, львовский губернатор — «держатель» галицкого мифа, его уместно брать на встречи с канадскими и американскими диаспорными украинцами, то губернатор Полтавщины — «оператор» полтавского и гоголевского мифов: его можно брать куда угодно, хоть в космос.