Революция открыла Украину для нас самих

Один раз Украина все же успела отметить годовщину Майдана как официальный праздник. Правда, год назад он уже был приправлен горечью раскола между бывшими союзниками (как оказалось, только ситуативными!) и откровенным перетягиванием политического каната перед началом парламентской кампании.

Но как будут праздновать вторую годовщину, мне, честно говоря, представить сложно. Любое массовое действо будет носить оттенок фальши, если на этом действе будут главенствовать политики, по вине которых мы все потеряли самый блестящий, возможно, шанс в нашей истории.

И все же выйти в этот день на Крещатик необходимо. Хотя бы для того, чтобы показать сегодняшним победителям, что мы, победители 2004-го, любой ценой все же существуем и не сожалеем о своем выборе два года назад. Чтобы, в конце концов, вспомнить, чем был Майдан для каждого из нас.

...21 ноября после закрытия участков я был на прямом включении с Майдана Первого канала польского телевидения вместе с Мареком Сивцем, Ежи Бузком и профессором Богданом Осадчуком. Шел снег, внизу люди праздновали победу (хоть уже и начали поступать данные о необъяснимом никакими естественными причинами росте явки в Донецкой области). Телевизионщики угощали нас в вагончике-аппаратной хорошим коньяком. А я, когда уже выключили камеры, почти отчаянно бросил европарламентариям: «Когда нас здесь будут расстреливать, вы же там и не пошевелитесь...»

Скажу откровенно: тогда я не верил в победу. Я хорошо представлял себе, какие силы стоят по ту сторону баррикад, и, как оказалось, слишком плохо — какой потенциал собран по эту. Утром следующего дня я был на Майдане исключительно ради того, чтобы продемонстрировать себе и миру: без борьбы мы не сдадимся.

Но когда под вечер вместо ожидаемых мной пары десятков тысяч, на Майдане стояли уже пара сотен тысяч, и число людей продолжало расти, мое настроение стало улучшаться. А когда во вторник в партийный штаб явились активисты из райцентра, которые, не получая никаких указаний (лидеры в тот день были еще слишком растеряны, чтобы эти указания давать), собственными старенькими «жигулями» перекрыли железнодорожные пути, остановив поезд с мобилизованными на востоке шахтерами, и теперь просили денег, потому что гостей нужно было кормить, я понял: победить этот народ будет тяжело.

...Серьезные западные исследователи сегодня спорят: была ли Помаранчевая революция революцией в полном смысле этого слова или всего лишь ярким этапом незаконченной украинской революции 1991-го? Для меня этот терминологический вопрос лишен смысла. Ведь важно не формальное определение, а суть. Помаранчевая революция не только заново открыла миру забытую всеми Украину. Не только заставила интеллектуальную европейскую элиту возобновить дискуссию о границах континента (до этого понятия «Европа» и ЕС стали почти тождественными; и вот Украина напомнила всем: существует Европа и за пределами восточной границы Евросоюза).

Самое главное: революция открыла Украину для нас самих. Оказывается, мы значительно лучше, чем считали до этого. Мы способны на борьбу за собственные права, на самопожертвование, даже на милосердие к побежденному противнику.

Единственное, с чем нам фатально не повезло, так это с нашими политическими элитами, способными иногда мобилизоваться и действовать в соответствии с потребностями. Но после того — опять самовлюбленными, близорукими, малообразованными, эгоистичными, жадными и коррумпированными.

Майдан отходит в прошлое и становится все более похожим на прекрасную сказку, в которой все мы были добрее и лучше, чем в обычные дни. В которой мы открывали двери наших домов десяткам абсолютно незнакомых людей. В которой мы улыбались и верили в будущее...

Сознаюсь: в это будущее верил и я. Хотя почти ко всем без исключения фигурантам главной сцены и тогда относился довольно скептически. Я по-человечески очень сочувствовал отравленному Ющенко, который из последних сил произносил свои длинные (и иногда путаные) речи. Я восхищался драйвом Тимошенко, хотя в то же время понимал: она борется, в первую очередь, за свой личный приз. Я не имел никаких иллюзий относительно Мороза, Порошенко, Кинаха и иже с ними. Но других лидеров на тот момент у нас, к сожалению, не было (как нет и сегодня)...

Когда революция победила, я понимал: уровень ожиданий настолько высок, что даже самая идеальная, самая профессиональная, самая моральная команда вскоре вызовет разочарование. Однако количество ошибок, которые фигуранты Майдана успели наделать в течение следующего года, удивило даже меня.

Ведь кадровые назначения февраля 2005-го совсем не обязательно должны были быть настолько плохими. Могла быть сформирована команда, которая, по крайней мере, придерживалась бы более-менее одинаковых взглядов на экономику (и на этику поведения между собой). Можно было немедленно начать продуманный процесс реинтеграции государства и общества. И тогда элиты и население востока и юга не мобилизовались бы через год под знаменами «партии терриконов». А Украина наконец перестала бы быть государством, в котором население готово интегрироваться одновременно в ЕС и ЕЭП... А самое главное — новая государственная верхушка могла бы предусмотреть, что в условиях свободных СМИ особенно пристальное внимание будет приковано к соответствию их высоких слов реальным поступкам (и даже мелкие, с точки зрения обычаев эпохи Кучмы, шалости президентского сына и забывчивость известного министра относительно подробностей собственного образования будут восприниматься обществом довольно болезненно).

Однако все возможные ошибки были совершены. И не наделать их народные вожди ноября-декабря 2004-го генетически не могли, потому что все они: и Ющенко, и Тимошенко, и Мороз, и Порошенко, и Кинах (далее по списку), — именно такие, какие они есть. С их добродетелями и с их не менее очевидными недостатками людей, сформированных (кто в большей, кто в меньшей степени) советской системой и эпохой первичного накопления капитала.

Конечно, мне жаль, что Ющенко не смог стать для общества высоким моральным эталоном (в котором это общество реально нуждалось). Мне жаль, что Тимошенко в роли премьера стала кумиром бабы Параски (и еще нескольких миллионов ее единомышленников), но не сумела быть еще и эффективным менеджером (такого менеджера остро требовала экономика, которая так и не дождалась потенциальных инвестиций). Мне жаль, что Мороз вообще в конце концов изменил ориентацию, дав возможность взять реванш «вчерашним».

Но будем, наконец, откровенны: не мог быть до конца эффективным в отстаивании европейских ценностей Президент, который так и не выполнил публично данного в начале 2005- го обещания, хотя бы на начальном уровне, овладеть английским. (Это дало возможность злопыхателям утверждать: наши «западники» не знают ни одного западного языка. И очень плохим утешением на этом фоне является то, что и наши «русофилы» говорят о «великой поэтессе Анне Ахметовой»).

Не могла стать новым Эргардтом бывшая «газовая принцесса», привыкшая руководить методами, уместными для крупной компании (которая действует под личной протекцией премьера по фамилии Лазаренко), но провальными в случае значительно более сложной открытой системы экономики немалого, по европейским меркам, государства.

Что же касается бывшего, средней руки, компартийного партаппаратчика Мороза, то его всегда интересовала исключительно власть. Все остальное: благородная седая челка и дилетантские малороссийские (а при случае и просто русские) стихотворения, было лишь антуражем. И называть политический кульбит Мороза «изменой» — по крайней мере наивно: такого слова в его понятийном аппарате не существует. Просто другие предложили больше. Зато я говорил бы о реальной измене эгоистичных европейских элит. Они ничем не рисковали бы, послав Украине благоприятный сигнал в начале 2005-го, все равно это никого ни к чему бы не обязывало, и переговорный процесс по ЕС растянулся бы не на одно десятилетие. Но этого сигнала так и не последовало, и это дало мощный дополнительный аргумент тем, кто говорил о прожектерстве и мечтательности новой команды, о бесперспективности европейского выбора вообще.

А посему, по горьким наблюдениям известного российского историка Алексея Миллера (не путать с его тезкой по «Газпрому»!), тема одного из будущих круглых столов высоколобых западных интеллектуалов при участии приглашенных недобитков из страны Ахметова-Януковича вполне могла бы звучать как «Betrayed Ukraine» — «Обманутая Украина».

...В целом два последних года сделали нас всех в меньшей степени романтиками и в большей степени реалистами. И куплено это слишком дорогой ценой: как свидетельствуют социологи, сегодня украинцы смотрят в будущее с большим пессимизмом, чем до начала избирательной кампании 2004 года.

Пережив горькие разочарования, эти рядовые украинцы готовы были в сердцах предоставить существенный кредит доверия новому «правительству профессионалов». Правда, засилье «донецких» во всех управленческих учреждениях, «ручное» перераспределение возврата НДС в пользу одного-единственного региона (угадайте с одного раза, какого), вместе с тяжелым вхождением в отопительный сезон и ожидаемым шоком от повышения цен и тарифов могут исчерпать этот кредит значительно быстрее, чем растаял заоблачный в начале 2005-го рейтинг Ющенко и Тимошенко.

(О смелых заявлениях Дмитрия Табачника в защиту «упослідженої російської мови» сейчас не вспоминаю — они же, по словам нашего гуманитарного вице-премьера, затронули в первую очередь «вузький прошарок україномовної інтелігенції»! Но цены на воду и газ вырастут и для украиноязычных, и для русскоязычных, и для носителей суржика.) После этого начинает вставать вопрос: когда и при каких условиях люди снова могут выйти на улицы?

...Как человек общественно активный, я готов высказывать свою позицию и сейчас. Как высказывал я ее, выходя на улицу и в конце 1980-х, и во время акции «Украина без Кучмы». Но особенность Майдана в том и заключалась, что на нем все мы были вместе: и те, кто шел в 2000-м по Крещатику, скандируя «Кучму геть!», и те, кто безразлично (в лучшем случае!) поглядывал тогда на них с тротуара.

А вот что (и когда) может повлечь за собой новый Майдан — вопрос на сегодня открытый. Мне очевидно одно: сегодня он невозможен. Слишком велик груз разочарования, слишком дискредитированы вчерашние кумиры (а новые еще не появились).

Поэтому в критические дни границы июля—августа этого года, я считаю, больше был прав все таки Президент, пытаясь выйти с наименьшими потерями из чрезвычайно тяжелой ситуации (за которую значительную долю ответственности несет и он лично), чем те, кто звал на улицы, площади и на новые выборы. Потенциала для победы на этих новых выборах демократических, проевропейских сил на тот момент не было. (Жаль только, что тогдашний чрезвычайно важный и, хочется верить, предельно искренний призыв главы государства к национальному примирению ни у кого так и не встретил реального отклика).

Но это не значит, что предпосылка для победы сторонников справедливой европейской Украины не появится через год, через три или через пять. Важно лишь, чтобы к тому времени успело выйти на авансцену новое поколение лидеров, не обремененное уже ошибками, поражениями и ответственностью за то, что не воспользовались теми блестящими перспективами, которые открыл перед Украиной Майдан ноября—декабря 2004-го.