Сад характеров

Трудно сначала понять, чем так приглянулись нидерландские картины нашему бедному, но жизнерадостному зрителю. Ведь при всем желании легким и развлекающим этот кинематограф не назовешь. Не считая нескольких короткометражек и пары мультфильмов, все остальные, полнометражные ленты, в той или иной степени словно катком прокатывались по залу, вгоняя его в рамках одного сеанса то в меланхолию, то в хохот, то вновь в сочувственное молчание. Ведь героям голландских фильмов приходится нелегко, даже если они красиво сняты. Насчет этого момента все в полном порядке: изыски операторской работы, любовно выстроенный кадр почти в каждом фильме сразу заставляют вспомнить о богатейшей живописи этой страны. А художники, создавшие когда-то эту чарующую живопись, как никто в мире, умели играть со светом и тенями, умели дозировать мрак так, что он присутствует везде, даже в самых мирных пасторалях. Так и кино: психологическая «светотень» густа, контрастна и при этом естественна. Особенно в деле контрастов преуспел уже хорошо знакомый киевской публике Алекс ван Вармердам, чьи «Северяне» и «Платье» уже в который раз демонстрировались в Киевском доме кинематографистов (это — не считая еще нескольких показов по ТВ). Оба, достаточно разных, фильма глубоко схожи в том, как ведут себя типичные «вармердамовские» герои в изобретательно придуманных обстоятельствах. Фильмы Вармердама набиты внешне спокойными и флегматичными чудаками, которые на самом деле поголовно несут в себе мины замедленного действия — и каждый в определенный момент взрывается и начинает творить такое, что обращает все до того обыденные обстоятельства его жизни в сущий абсурд. Ленты этого, в первую очередь, театрального режиссера смешны до колик (особенно это относится к «Платью»), но очень быстро все эти комические тычки, хохмочки и затрещины начинают причинять реальную боль персонажам, превращая их из клоунов собственного быта в глубоко трагичных лиц. Но и это в свою очередь — маска: Нидерланды — не Москва, не верят до конца ни слезам, ни смеху.

Ироническая усмешка даже в самые драматические, крайние минуты характерна и для прижизненного классика, Йоса Стеллинга, благодаря которому (если не считать оголливудевшегося Пола Верхувена) в мире собственно и узнали о голландском кино. Стеллинга у нас знают и любят давно, но, пожалуй, его последний, еще на прошлогодней «Молодости» представленный фильм «Ни поездов, ни самолетов» озадачил и стойких поклонников — масса диалогов, современный антураж действия, никакой замедленности и медитативности, которой так славится режиссер. Однако последний день из жизни незадачливого героя пролетает за полтора часа на одном дыхании — но и здесь Стеллинг призывает не верить смертельной развязке, не слишком принимать на веру тупик, где уже точно ни поездов, ни самолетов. Собственно, можно говорить уже о некой общей черте большинства голландских фильмов — они текут очень ровно, потом, как правило, в финале выстреливают в зрителя тугой струей насилия. Так, режиссер Карим Траидия с его «Польской невестой» ощущает себя явно комфортно в рамках этого негласного канона. В его вполне легком и профессиональном фильме постепенно зарождающееся чувство между увальнем-фермером и польской мигранткой разрешается стрельбой, топором и трупами двух негодяев, счастью мешавших — немудрено при этом догадаться, что и соитие между героем и героиней происходит буквально на трупе поверженного врага.

Наиболее выпадает из этого ряда, пожалуй, самый знаменитый голландский фильм последних лет — отмеченный «Оскаром» в 1998 году, «Характер» Майка ван Дима. Здесь ни малейшей улыбки, никакого игривого отстранения. Размашистый кинороман о том, как отец с помощью многообразных, чинимых им препон и лишений воспитывает характер и волю к жизни у своего незаконнорожденного сына, полюбился американским киноакадемикам в первую очередь, конечно же, фабулой свершений и карьеры — в Новом Свете любят фильмы о бастардах, становящихся миллионерами. Однако и американской пресловутой динамичности очень мало. Смотреть «Характер» невыносимо трудно поначалу, но с определенного момента он втягивает в себя настолько, что за психологической дуэлью сына (Федя ван Хьюет), отца (Ян Деклер) и матери (Бетти Схуурман) смотришь с замиранием сердца, превосходящим любое волнение от самых лихих боевиков. Роли в фильме исключительные, но партия сурового отца, судебного исполнителя Древерхавена в исполнении Яна Деклера — заставляет забыть очень многие прославленные имена. Сыграть сильного человека, притом безмерно уставшего жить, способного и на глубокую любовь, и на безмерную жестокость Деклеру удалось безупречно — «Оскар» за лучшую мужскую роль в позапрошлом году явно нашел не того кандидата. И вот именно эта, сверхсерьезная сага характеров дает толчок к пониманию странного явления под названием голландское кино. Пожалуй, его объяснение — в амбивалентности слова «характер». В театральной среде это обозначение комического, на грани фарса, амплуа; когда говорят — о характерной роли, подразумевают чуть ли не клоуна, и в то же время характер — квинтэссенция упрямства, проламывания лбом любых стен, неутолимой жажды к борьбе. Эти вечные, зыбкие мостки между хихиканьем и величием, и составляют главнейшую, опьяняющую специю в кинематографе Голландии, без этого кино там невозможно, так же, как и трудно представить себе море без пряного солоноватого аромата — тогда это не море уже, а лужа. Потому и ломится народ в Киеве в третий раз кряду смотреть одни и те же картины, чтобы посмотреть на этих Гераклов в клоунских колпаках. Путешествие в нидерландский Сад характеров — занятие странное. Не очень легкое, не слишком серьезное, но, главное, что происходит оно в реальности, вне всяких сновидений и дутых иллюзий — так, как этого хочется на самом деле.