Свободы не бывает много

— Похоже, в России наметилась тенденция «усталости от свободы». Люди, как показывают опросы, хотят сильного лидера, а олигархи, кажется, устали от игры без правил и жаждут иметь над собой какого-нибудь «третейского судью». Можно ли в этом смысле провести аналогию России с Украиной?

— Мне кажется, речь идет не столько об усталости от свободы. Аналогичному событию в Европе в середине века давал определение Ерик Фромм, назвавший свою книгу «Бегство от свободы» и считавший, что именно тяжесть свободы настолько давит на индивида, что он тянется к сильной руке и сильной власти. Я думаю, что эта усталость в данном случае связана с тем, что свобода перешла в свою крайность — некую вседозволенность, безнормность. Именно в такой атмосфере, которую социологи называют «атмосферой аномии», как раз и характерно стремление людей к централизации власти в надежде на то, что она сумеет установить определенные нормы и правила. Это, кстати, не противоречит самой природе социального устройства. Известно, что если в стабильных условиях в любом трудовом или работающем коллективе демократический стиль управления дает более успешный результат, чем авторитарный, то в экстремальной ситуации успех чаще приносит единоначалие, сосредоточение власти в одних руках.

Все исследования последних лет в социологическом мониторинге Института социологии показывали, что люди хотели бы, чтобы в Украине установился президентский тип правления. Не случайны, поэтому, и результаты референдума. Я думаю, что люди очень плохо осознавали суть вопросов, вынесенных на голосование, и их влияние на государственное управление. Они реагировали, скорее, на возможность сосредоточения власти в одних руках. Я не являюсь сторонником сосредоточения власти, где злоупотребления могут носить еще более тяжкий характер, чем при той относительной охлократии и анархии, которая у нас была до сих пор. Но, надо признать, это во многом соответствует массовым ожиданиям в Украине.

Что касается степени жесткости сосредоточения власти, то, я думаю, Украина здесь имеет некоторые преимущества по сравнению с Россией. Здесь не будет установлен столь жесткий тип управления, который может быть установлен в России. Это связано с тем, что Россия пережила не только экономическую, но и политическую анархию, и гражданские конфликты. А именно гражданские войны, кровопролития способствуют установлению наиболее жестких авторитарных режимов. И угроза авторитаризма в России до сих пор остается актуальной. Теперь все будет зависеть от личности самого российского президента, от путей, которые он будет выбирать. А российское общество уже готово принять жесткую авторитарную власть.

В Украине, поскольку она пережила только экономическую анархию, даже если и реализуется авторитарная модель власти, она не будет иметь столь жестких форм. Хотя общая тенденция для Украины будет та же, что и для России. Это связано с потребностью выхода из социальной аномии. Состояние общей социопатии, сопровождающее процессы резких социальных трансформаций, не может длиться бесконечно долго. Есть два выхода — либо оно выливается в гражданский конфликт, либо — в централизацию или авторитаризацию власти. Если, конечно, не удается добиться серьезных успехов по выводу общества из такого состояния демократическим путем.

Я приведу очень показательные в этом смысле данные нашего ежегодного исследования. Этот вопрос мы задаем каждый год, начиная с 1994 года: «Согласны ли вы с мнением, что несколько сильных руководителей могут сделать для нашей страны больше, чем все законы и дискуссии?» Это классический вопрос на авторитаризм. В 1994 году только 40% были с этим утверждением согласны, сейчас — уже около 50%. И число тех, кто не согласен, тоже постепенно сокращается. То есть, психологическая установка на «российский» сценарий в целом возрастает.

— Существует точка зрения, что отношения между Украиной и Россией строятся на договоренностях «олигархов». С приходом к власти Путина, похоже, ситуация меняется. Что теперь является определяющим фактором российско-украинских отношений?

— Влияние олигархов — это достаточно туманная формула. Их влияние осуществляется только посредством интриг, направленных на верхние эшелоны власти. Решение все равно принимают не олигархи. Другой вопрос, когда силы, которые они спонсируют, побеждают в том или ином случае. Но учитывая, что сейчас в России с приходом Путина наметилась жесткая централизация власти, и что власть довольно жестко настроена на ограничение влияния своих собственных олигархов, естественно, их роль будет несколько снижена.

Что касается отношений с Украиной, то я думаю, что в такой же мере это будет относиться и к внешней политике России. Если раньше экономические интересы отдельных экономических кланов превалировали в решении тех или иных вопросов, то теперь они будут решаться более централизованно. Меньше будет источников экономического влияния на новую российскую власть, и решения будут приниматься этой властью более целенаправленно, без учета чьих-то конкретных интересов. То есть, все будет зависеть от того, какие решения будут выработаны Россией, а именно высшей законодательной властью (уже очевидно, что в России законодательная власть потеряла функцию оппозиции по отношению к исполнительной). Если, скажем, президент и его администрация будут считать, что им выгодно идти на какие-то экономические уступки для Украины, они будут это делать. А если они сочтут, что им это не выгодно, то невзирая даже на давление бывших влиятельных олигархов, они будут проводить свою линию.

Я думаю, что в этих условиях снизится возможность для маневра Украины. И второй момент — если раньше Украина еще могла воздействовать на российскую президентскую власть методами, связанными с ностальгией по великой дружбе народов, то новое поколение будет значительно более прагматичным. По крайней мере, в России.

— Какие последствия может иметь такое ограничение маневра для Украины?

— Сейчас трудно предсказать, чем это все для Украины обернется. Очевидно лишь то, что в Украине будет происходить тот же процесс, что и в России. Я считаю, что превращение законодательной власти в декоративную (а референдум дает такие возможности), с одной стороны, может развязать руки исполнительной власти в выполнении каких-то экономических программ, обеспечении реформ. Но это может произойти только в том случае, если у власти действительно есть такие программы и есть воля их выполнять. Если же этого нет, и совещание с народом имело целью более свободную манипуляцию властью, то это может привести к очень печальным последствиям. Потому что бесконтрольная исполнительная власть иногда очень страшна. История ХХ столетия это показала.

И еще, я бы хотел предостеречь от эйфории по поводу результатов референдума. Дело в том, что для исполнительной власти, которая оказывается в ситуации провала экономики, отсутствие возможности разделить ответственность с законодательной властью очень опасно. Ведь при всем критическом отношении к президентской власти, к Верховной Раде отношение было всегда гораздо хуже. И опыт показывает, что провалы в экономике в большей мере приписывались недостаточной активности и недостаточной компетентности парламентариев. А в случае окончательного сосредоточения власти все это будет направлено в адрес Президента.