Технология спасения

Это произошло три года назад в Стаффорде, где по приглашению английских коллег, чтобы познакомиться с их работой, находился киевский хирург Петр Фомин. Узнав о применяемых им методиках диафрагмальных доступов при сложных брюшных вмешательствах, Петру Дмитриевичу предложили участвовать в предстоящей сложной операции. Речь шла о гастрэктомии — обширной резекции желудка в связи с онкологической патологией у семидесятишестилетнего пациента П.

Однако когда Фомин всмотрелся в ткань желудка, у него возникли сомнения в правильности диагноза и предложенной тактики:

— Следует провести экспресс- диагностику подозрительного участка слизистой желудка, — предложил он. Срочное микроскопическое исследование показало, что злокачественные изменения отсутствуют. И все-таки британский хирург колебался, следует ли менять план. Доводы Фомина в конце концов убедили его, что можно избежать опасного варианта.

На следующий день хирурги проведали П. в палате. Он обнял Фомина и попросил сфотографироваться с ним. С той поры в памятный день избавления англичанин каждый год звонит в Киев профессору. Он вполне здоров.

Все страшное случается вдруг. Находившийся со своим судном в одном из портов ЮАР капитан дальнего плавания К. вследствие баротравмы при пользовании пультом- красителем перенес тяжелое повреждение пищевода с его разрывом. Состояние было критическим, несколько недель капитан находился на искусственной вентиляции легких. Постепенно пришел в себя, однако К. пришлось наложить гастростому — отверстие в стенке желудка, куда вводили жидкую пищу. А из сохранившегося отрезка пищеводной трубки в это время выделялась слюна. Словно в павловском опыте по изучению условных рефлексов. Но каково это человеку?!

Наконец, пациенту попробовали применить пластику пищевода. Для хирургов ЮАР подобные восстановительные операции не в новинку, поскольку там довольно часто встречается рак пищевода. Дублирующий канал формируют из отрезка толстой кишки либо из участка желудка. Разумеется, надо заранее примериться: подходит ли для подобного переброса собственная «запасная часть» у оперируемого? Оказалось, что особенности анатомического строения внутренних органов у украинского моряка не позволяют этого сделать. Так он и был выписан, со справкой авторитетных специалистов, что восстановительной операции не подлежит.

Бывший капитан вернулся в Одессу. А затем все-таки решил испробовать еще один шанс — в клинике Фомина. К. и его родные узнали, что Петр Дмитриевич владеет дополнительными методиками аутопротезирования пищевода. Реконструкция с использованием тонкокишечного фрагмента удалась, наступило выздоровление. Уже два года победивший безысходность К. вновь бороздит моря и океаны.

Еще более драматичной выглядела ситуация — между жизнью и смертью — у американского публициста, исследователя Голодомора профессора М., работающего во имя этой цели в Киеве. Две предыдущие операции вследствие ошибочного диагноза оказались неудачными, предстояла третья релапаротомия, новое вхождение в брюшную полость. Профессора Фомина пригласили на консилиум в одну из столичных больниц. Хирурги отделения склонялись к мысли, что все резервы уже исчерпаны, что это та ситуация, когда риск превышает жизненный ресурс… Но Фомин счел, что это не так. Очередной отчаянный поединок, когда требуется как бы сверхискусство, — и М. возвратился к жизни и работе.

«ХИРУРГ ДОЛЖЕН БЫТЬ УСТОЙЧИВ ВО ВСЕМ»

Будущий доктор родился в 1939 году в крестьянской семье, в небольшом селе невдалеке от города Темникова в Мордовии — родового гнезда адмирала Ушакова. В середине пятидесятых, окончив школу с серебряной медалью, поступил в Томский медицинский институт, знаменитую цитадель высшего медицинского образования в Сибири. Его учителем стал выдающийся российский хирург академик Андрей Григорьевич Савиных, изобретатель ряда операций на пищеводе, желудке, создатель замечательных инструментов. Кстати, некоторые из них Фомин привез в Киев и применяет при операциях на пищеводе до сих пор. Руки у Петра оказались умелыми и спорыми, и после окончания института академик АМН СССР Савиных принял его в свою орбиту. Сибирский хлебосол, Андрей Григорьевич собирал за столом по праздникам человек тридцать-сорок коллег. Фомину он налил почти стакан водки: хирург, мол, должен быть устойчив ко всему. Конечно, это было лишь обычаем…

Молодой хирург приступил к кандидатской диссертации по тонкокишечной пластике пищевода и одновременно был принят в спецординатуру, готовившую врачей для работы за рубежом. Получилось так, что в 1963 м ему пришлосьстать лечащим врачом любимого учителя и смежить ему очи…

Большое, даже исключительное внимание в ординатуре уделялось изучению иностранных языков. Уходя на трое-четверо суток на дежурство (Фомин, его молодая жена и маленькая дочка снимали комнату и приходилось подрабатывать по совместительству), он и здесь в свободную минуту погружался в словари — требования преподавательницы были строгими. Впрочем, потом, хотя он и не попал в Африку, это владение английским, да и французским, очень пригодилось.

Но томский доктор Айболит оказался не на Лимпопо, а в Новосибирске. Дело в том, что здесь открылся Институт сердечно-сосудистой хирургии под руководством, в сущности, непревзойденного кардиохирурга Евгения Николаевича Мешалкина, и Фомин был сюда направлен, а вскоре стал постоянно ассистировать руководителю. Для Мешалкина практически не было преград. Без аппарата искусственного кровообращения, не охлаждая тела пациента, он в течение десяти минут ушивал отверстие в межжелудочковой перегородке, ликвидировал другие дефекты. Однажды при выполнении повторной операции по поводу ревматического порока сердца полость грудной клетки внезапно залило потоком крови. «Иглу!» — мгновенно потребовал Мешалкин. В глубине прошил сосуд и выдохнул: «Вяжи!» Кровь отсосали потом. Больной был спасен…

— К оригинальнейшим операциям, разработанным профессором Е. Мешалкиным, — вспоминает Петр Дмитриевич, — можно отнести и «аутопересадку» легкого. Вмешательство применялось при тяжелых формах бронхиальной астмы. Легкое извлекалось из грудной полости, а затем возвращалось на свое место. Вследствие обрыва определенных нервных связей патологическая импульсация исчезала, и приступы не возобновлялись. Я и сейчас не могу до конца объяснить механизм лечебного эффекта, но, во всяком случае, так было. Несколько таких операций довелось выполнить и мне.

О РОЛИ «КВАРТИРНОГО ВОПРОСА»

Тем не менее Фомин вернулся в Томск. Он прикипел к этому городу, а срывать семью было некуда. Стал кандидатом наук и оперировал, оперировал, оперировал. Своего жилья так и не было. Эстафету А. Савиных как наставник Петра Фомина подхватила профессор Валентина Сергеевна Рогачева, одна из непосредственных учениц Андрея Григорьевича.

А затем его величество случай познакомил В. Рогачеву и П. Фомина с замечательным донецким хирургом Игнатом Михайловичем Матяшиным. Он также увлеченно разрабатывал проблемы пластики пищевода. На конференции в Донецке привлек его внимание доклад томских хирургов и он, как говорится, положил глаз на сибиряков. Назначенный вскоре главным хирургом Минздрава Украины, профессор И. Матяшин загорелся идеей пригласить коллег на работу в наши края. Тогдашний министр здравоохранения Украины Василий Дмитриевич Братусь, сам разносторонний хирург, решил дать ход предложению — в Киевском медицинском институте как раз освободилась вакансия руководителя одной из хирургических кафедр.

Словом, профессор В. Рогачева приехала на «смотрины». Побеседовав с ней, министр сказал, что квартира Валентине Сергеевне будет предоставлена. И тут она высказала еще одну настоятельную просьбу: чтобы успешно наладить хирургическую работу, будет целесообразным зачислить ассистентом кафедры и П. Фомина. Тандем в хирургии — вещь полезнейшая, и В. Братусь, практик рационального ума, и здесь решил пойти навстречу, но все упиралось в «квартирный вопрос».

— Единственное, что я могу гарантировать Фомину, это предоставление комнаты в ведомственном доме, — задумался он. И профессор Рогачева, зная характер Петра Дмитриевича, сразу же за него согласилась. Ни В. Братусь, ни П. Фомин еще не знали, что в дальнейшем им посчастливится работать вместе, а значит, посчастливится и больным.

Нет, путь молодого хирурга в Киеве, хотя он абсолютно не амбициозная и не конфликтная личность, не был устлан розами, появились и завистники, и соперники. Но он упорно шел к высотам, и в 1984- м, работая уже на кафедре В. Братуся, защитил в Москве докторскую диссертацию «Восстановительные операции и их последствия при рубцовой непроходимости пищевода», объединив и сравнив несколько методик. Что и говорить, такой хирургический максимализм дорогого стоит… В. Рогачева через некоторое время ушла на пенсию, а новый заведующий кафедрой «придерживал» коллегу в служебном росте. Не секрет, что и в кафедральном мире порою «правит бал» профессиональная ревность…

В ПРОТИВОБОРСТВЕ С КРОВОТЕЧЕНИЯМИ

Уже не будучи министром, В. Братусь сосредоточился на вопросах улучшения способов лечения желудочно-кишечных кровотечений. Замысел создания такого специализированного центра он вынашивал, вернувшись с полей войны. Ему были нужны дельные помощники. И П. Фомин перешел ассистентом на кафедру Василия Дмитриевича в больнице № 15 на Подоле. В новое помещение клиники и кафедры факультетской хирургии № 2 Киевского медицинского института и городского Центра желудочно-кишечных кровотечений, предоставленное в структуре одной из медицинских новостроек — больнице № 12 по ул. Подвысоцкого на Печерске, они перешли вместе.

Шли годы, и в начале девяностых В. Братусь предложил ученому совету избрать профессора Фомина своим преемником. Предстояла соответствующая процедура, и в ее успехе Василий Дмитриевич не сомневался. Однажды утром Фомин увидел, что Братусь ходит по этажам клиники, подыскивая для себя новое небольшое помещение.

— Ведь я по праву должен уступить вам и кабинет заведующего кафедрой, — объяснил он свое решение.

— Никогда этого не будет, Василий Дмитриевич! — горячо возразил Фомин. — Вы будете работать в своем кабинете, сколько сочтете нужным.

Клиника вблизи станции метро «Дружбы народов» — настоящий конвейер серьезной помощи. Операции идут каждый день, только по поводу желудочно-кишечных кровотечений в течение года сюда поступают свыше 1500 больных. Дежурства по скорой помощи по этому виду осложнений круглосуточные. Но отличие хирургии на Подвысоцкого от других аналогичных подразделений состоит, прежде всего, в том, что тут предельно ответственная и исключительно грамотная постановка дела. Это позволило в четыре-пять раз снизить смертность при операциях по поводу желудочно-кишечных кровотечений. И в этом отношении, по результативности помощи, клиника на Печерске, несомненно, отвечает европейским образцам.

Разумеется, во многом это связано с хирургическим диапазоном П. Фомина, уже более десяти лет выполняющего тут наиболее сложные операции, равно как и с опытностью его сотоварищей. Петр Дмитриевич не перестает учиться, побывал с этой целью в хирургических центрах Германии, Франции, США, Великобритании, Голландии, Японии, Израиля, куда коллеги и миссионерские организации приглашают его за свой счет.

А началась эта «кругосветка», опять-таки, по воле обстоятельств.

— Вскоре после Чернобыля нашу клинику посетила делегация из Голландии, — вспоминает Петр Дмитриевич. — Они стремились оказать помощь лечебным учреждениям Украины, причем застрельщиками выступали баптистские христианские церкви и организации. Гости и сопровождающие их лица в белых халатах шли по отделению, звучала достаточно бодрая советская статистика, но даже и тут переводчик кое-что сглаживал. И я сказал на английском: «Господа, мы добиваемся определенных успехов, работая пилой и топором в каменном веке, но обладая сердцем, руками и головой. Нам многого не хватает… Посмотрите на наше оборудование, на мозоли на пальцах медсестер от нарезания салфеток вручную, на методику лабораторного подсчета клеток крови…»

— С той поры по гуманитарной помощи в больницу стало кое-что полезное поступать, а для меня открылись ворота таких профессиональных визитов, мои данные попали в Интернет, — продолжает профессор. — Вот еще показательный случай. В клинику, в связи с желудочным кровотечением, попадает иностранный гражданин, очевидно, достаточно состоятельный. После обследования говорю ему, что показана операция. Он просит немного обождать, связывается по мобильному телефону в третьей стране со своим лечащим врачом. Тот предлагает мне еще немного, где-то с полчаса, повременить. Спустя полчаса звонит мне и дает согласие на операцию. Оказывается, за это время он нашел в Интернете сведения обо мне.

В ПОИСКЕ НОВЫХ ХИРУРГИЧЕСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ

Итак, что же диктует и программирует действия? Это оригинальная доктрина их сочетаемости и последовательности. Тут, наверное, самое время и место постучаться в кабинет профессора кафедры В. Братуся, уже, правда, не оперирующего, но продолжающего плодотворно трудиться в клинике, вести преподавание.

— У нас выработалась и укоренилась концепция, прежде всего, точной диагностики, а уж потом принятия решения о срочности и уровне хирургического вмешательства, — говорит Василий Дмитриевич. — В составе клиники круглосуточно функционирует эндоскопическая служба и экспресс-лаборатория. Таким образом сразу же конкретизируется патологическая картина и иначе выглядит подготовка к операции и ее проведение. Нередко кровотечение приостанавливает врач-эндоскопист, а хирурги избирают и продолжают необходимую линию.

И вот под вечер, после возвращения П. Фомина в клинику с консультации на другом конце города, мы вновь продолжаем беседу. Меня интересуют перспективы развития важной для людей миссии. Кстати, совсем недавно Петр Дмитриевич избран членом-корреспондентом АМН Украины, и это справедливое признание его компетентности. — К сказанному В. Братусем хочется добавить, — говорит он, — что я не совсем разделяю бытующий стереотип: больного, мол, спасает хирург — золотые руки. Во всяком случае, у нас и в дооперационный и в послеоперационный периоды исключительно большую роль играет команда интенсивистов во главе с Петром Васильевичем Булычем, иначе говоря, служба реанимации и интенсивной терапии. Что касается горизонтов развития клиники, то это создание центра новых хирургических технологий. В его организации кафедру поддерживают, и нам содействуют главный врач больницы Таисия Владимировна Лобода и ректор Национального медицинского университета Виталий Федорович Москаленко. Помимо чисто медицинского резона, здесь есть и существенные педагогические аспекты — студенты и интерны должны соприкасаться с современным уровнем медицины, приобщаться к миниинвазивным технологиям. Применительно к нашей клинике — это совершенствование эндоскопических методов в противоборстве с кровотечениями, с использованием, скажем, клипирования сосудов, биологических клеев, электросваривания тканей, лапароскопических способов операций. Обобщая стратегические шаги, можно сказать: мы стремимся к менее опасным и более эффективным хирургическим технологиям. Я ушел уже затемно, а профессор остался в отделении, надо было еще осмотреть поступивших больных, пульс тревог тут не замирает ни на минуту…