Телешоу надоедают

Свободный, спокойный, непринужденный аналитический разговор, связанный с событиями прошлого и сегодняшнего дня и объединенный нерядовой фигурой, — это одно из впечатлений о недавнем показе по местным телеканалам Черниговщины программы телеканала «Культура» цикла «Диалоги» о Джеймсе Мейсе. Это достаточно распространенное мнение преподавателей высших учебных заведений города над Десной, с которыми общался автор этих строк. Прибавляли они и такое — многочисленные телешоу надоедают, ведь там выступают одни и те же люди, о которых заранее известно, что скажут и когда вцепятся друг другу в горло. Существенные вопросы в таком случае интересуют в наименьшей степени. В то же время, становится очень тревожно, ведь тональность полемики на таких встречах очень напоминает конец 1918 г. в Украине — что было потом, хорошо известно. А еще говорили — на самом деле в «Диалогах» речь шла не только о Мейсе, а об Украине и, в ее контексте, о общечеловеческих проблемах: что произошло с нашими головами, и в результате — куда нам идти (т.е. в Европу или как?).

Демонстрация фильма совпала с поминальной неделей жертв Голодомора, между прочим, побуждая зрителей высказываться достаточно критически, а именно: теперь часто трагедию превращают в фарс, потому что поручили дело чествования бюрократам, а они делали так, как понимают. Создается впечатление, что было объявлено соревнование относительно количества установленных крестов, проведенных лекций и других мероприятий. В результате важное дело часто делалось по-советски. Противники признания Голодомора 1932—1933 гг. как геноцида украинского народа пользуются именно этим, ведь народ у нас реагирует на подобные средства воздействия однозначно — он их отбрасывает. После просмотра передачи пришлось услышать и такое: «А что сейчас в селах делается? Зачем нам помпезность? Каждый день у нас умирают от туберкулеза! Нужно говорить о современных проблемах». Последний тезис, на мой взгляд, является своего рода оправданием собственной позиции. Но ведь речь идет о мнении части граждан Украины (вызванном в том числе и неумелыми действиями), которое должно быть услышано и понято. Кстати, сам Мейс (это отмечали ведущие программ) оценивал состояние современной ему Украины как новейшую трагедию. За что тогдашняя власть его не воспринимала.

О личном — в свое время мне посчастливилось общаться с Джеймсом Мейсом, когда он предлагал акцию национальной памяти «Свеча в окне» (между прочим, местная газета «Черниговский вестник» тогда вслед за «Днем» одна из немногих напечатала этот призыв). Речь шла об эффекте сочувствия к боли людей, которые погибли, к их сломанным судьбам и жизням на личностном уровне. А через него — объединение всех граждан Украины независимо от места жительства, убеждений, возраста или рода занятий. Во всяком случае, один раз в жизни я видел и был участником подобного, правда, речь шла о другом событии — годовщине аварии на Чернобыльской АЭС. В апреле 1990 г. все студенты общежития исторического факультета Киевского государственного университета им. Тараса Шевченко выставили у своих комнат зажженные свечи — не потому, что им приказали, а по собственной воле. Думаю, что в ужасном сне Мейсу не могла присниться такая акция в административном порядке — в таком случае она, по меньшей мере, превращается в бездушную форму.

Здесь присутствует еще один момент, затронутый моими собеседниками: «Воскресают лишь там, где есть могилы. Общество, которое не имеет памяти и сочувствия, обречено на небытие, — и продолжали, — совку не свойственно сочувствие». Десятилетиями государство целеустремленно воспитывало именно этот тип человека, ведь другие для него составляли скрытую угрозу. А еще запугивало. Представьте себе преподавателя, который после освобождения из ГУЛАГА боялся даже студентов, — это реальный персонаж второй половины 50-х гг. В результате Голодомора, по утверждениям чиновников, исчезло традиционное украинское село с его миром, а властвовать начал тот, кто ничего не делал. «Теперь в селе нет любви к земле — вот настоящий геноцид. Те идеи, которые мы хотели поднять в начале 1990 гг., теперь в значительной степени потеряны. Страшно то, что мы привыкли смотреть на мир через колбасу. Вот корни проблемы. Нам необходимо лечение духовности, ведь ее отсутствие у власти и привело к истреблению голодом. Как только преодолеем эту болезнь, станем выше и лучше, а нет — будут господствовать те, кто разворовывает транши», — комментировала под впечатлением от фильма государственный служащий.

Ее поддержал профессиональный историк, по наблюдениям которого семнадцать лет независимости Украины оказалось мало для преодоления психологической травмы. Впрочем, по его убеждению, удивительно то, что после всего этого государство и нация вообще существуют.

«Нам в школе так об истории не рассказывали», — это уже оценка другого поколения, 17-летнего студента-технаря. А его товарищ был очень удивлен тем, что Мейс поставил под удар карьеру, посвятив себя изучению трагедии украинского народа, и констатировал — в мире таких людей мало. Рискну сделать обобщение — новая генерация выглядит не только значительно более раскованной, но и откровенно более прагматичной, иногда вплоть до цинизма. Мне эта черта нравится, ведь она позволяет говорить открытым текстом, а не надоевшим византизмом. А вот абсолютная направленность на личный успех, который, в первую очередь, измеряется в денежном эквиваленте, — нет. Интересно другое: на замечание о том, что Мейса таки не купили, юноша ответил: «Он был честным. Я так думаю».

Поэтому как итог общения приведу такое мнение: подобные программы нужны не под кампании, которые накатываются волнами и способны отбить желание даже у самых пылких сторонников идеи, а для повседневности. И если после просмотра фильма прибавилось хотя бы несколько неравнодушных — уже хорошо.