«Тот, кто первым ударил в колокол...»

Сотни тысяч свечей, которые сегодня вечером зажгут на площадях и в окнах всей страны, станут данью памяти миллионам погибших от голода в страшных 1932—1933 годах в Украине... И ему. Джеймсу Мейсу. Тому, кто первым зажег свечу.

Соответствующим распоряжением Секретариата Президента Украины вечер памяти Джеймса Мейса был внесен в перечень мероприятий в рамках мемориальной недели, которая проходит в Украине под лозунгом «Украина помнит! Мир признает!». Это уникальный жест поддержки инициативы газеты «День», близких и друзей Джеймса.

Вечером 20 ноября в Украинском доме собрались те, кому особенно дорог Джеймс Мейс. Чествовать его имя пришли (приехали, прилетели) и те, кто его знал лично, и те, кто знает о нем из его книг, со страниц газеты «День». Пришли те, кому до Украинского дома два квартала, и те, кому тысячи километров. Джеймс в который раз собрал этих людей. С каждым разом их становится все больше.

Вечер памяти Джеймса объединял две важные части. Первая — знакомство с новой книгой из «Библиотеки газеты «День» «Джеймс Мейс: Ваши мертвые выбрали меня...» В этот сборник вошли его ранее неопубликованные труды, которые, кстати, касаются не только непосредственно Голодомора, а также причин и последствий политики уничтожения. На вторую часть вечера «День» пригласил творческую группу режиссера Натальи Сущевой, которая создала фильм «Свеча Джеймса Мейса». Это картина о масштабе одного человека. Фильм базируется на искренних воспоминаниях о Джеймсе тех, кто знал его, работал с ним. После сорокаминутного показа фильма зрители выходили из зала со слезами на глазах.

В этом году почитание жертв голода выглядит по-особому. Во всем видны сильные чувства людей, вложенные в организацию мемориальных дней. Плакаты, рисунки на стенах зала Украинского дома, в котором проходила встреча, — экспозиция человеческого вклада в общенациональную память о катастрофе XX века. Стенды с книгами памяти от каждой области подготовлены сотнями краеведов. Все это несомненный аргумент тем, кто обвиняет Президента в «перегибании палки» на этой теме.

На стене среди плакатов висит небольшая вышивка ученицы десятого класса, на которой изображены колоски и калина. Эта картинка, как символ. Символ того, что силой своего духа Джеймс достучался до сердец, пусть даже пока не до всех. И еще один важный момент. К портрету Джеймса подошла женщина, положила корочку хлеба и поклонилась ему. Поблагодарила. Подтвердила и свою боль...

Владимир ПАНЧЕНКО, доктор филологических наук, профессор Национального университета «Киево-Могилянская академия»:

— Фигура Джеймса Мейса в украинской истории — это особый случай. Человек, который был очень далек от Украины, как географически, так и этнически, вдруг проявил участие к ее судьбе. Читая множество его статей, я ловил себя на мысли, что он нас понимает лучше, чем многие другие люди, проживающие внутри нашей страны. Он демонстрировал абсолютное понимание украинской ментальности, истории. Он не был сентименталистом или романтиком, напротив, он был трезвым аналитиком и реалистом. Писал о нашем постоянном взяточничестве, триумфе чиновничества, привычке унижать простого человека... Но в то же время, Джеймс очень любил Украину и все его критические слова в ее адрес оправдывались не меньшей критикой в адрес своей родной Америки. Даже в качестве исполнительного директора Комиссии Конгресса США по изучению голода 1932—1933 гг. в Украине он говорил неприятные и горькие для американского сознания слова. В частности, что США оставались «слепыми» и «глухими» в 1930-х годах, ведь именно в 1933-м они признали СССР как государство... В то же время, следует отметить, что горькие слова правды в адрес и США, и Украины говорились из любви к обеим его Родинам. Мне кажется, что Джеймс Мейс принадлежал к редкой категории людей, имеющих «донкихотский» характер.

Джеймс Мейс первым заговорил об украинском обществе как о постгеноцидном. Этот тезис придется еще осмысливать, ведь в нем кроется глубокая правда для нас, современников.

У Джеймса Мейса, начиная с 1983 года, когда он начал изучать украинский Голодомор, было много оппонентов как на Западе — бывшие советологи, так и в Украине — жертвы коммунизма. Например, пять лет назад на программе Анны Безулик «Я так думаю», куда пригласили Джеймса Мейса, один из присутствовавших оппонентов Голодомора, коммунист Валерий Мишура кричал «Yankee, go home!». Хотя я знаю, что у пана Мишуры в семье также есть умершие от голода. Возникает вопрос: насколько должен быть зомбирован мозг человека, чтобы, зная о жертвах в своей семье, такое кричать?! И вообще, сколько миллионов жертв должно было быть в Украине, чтобы коммунисты не попали в нынешний парламент?! Т.е. нам есть что сегодня осмысливать не только в своей истории, но и в своем сознании.

Евгений СВЕРСТЮК, правозащитник, общественный деятель:

— В Украине Джеймс был первым кто, заговорил о геноциде.

В 1991 году уже можно было говорить о голоде. Но одно дело, что можно говорить, а другое — кто будет говорить. Нам нужен был голос Мейса. Т.е. голос честного ученого, который не агитирует, а предоставляет факты, аргументы и предлагает делать выводы. В это время я не был готов к понятию геноцида. Вы знаете, что оно даже не фигурировало на Нюрнбергском процессе. Понятие «Холокост» сформулировано позже, в 1948 году. Значит, и у нас этого понятия не было. Первым об этом заговорил, в частности, Джеймс. Я также подготовил доклад об осквернении священного дара жизни — о том же Голодоморе, но с религиозных позиций. Тогда на волне энтузиазма я сказал, что нам нужны два имени почетных граждан Украины — Джеймс Мейс и Роберт Конквест. Эти люди подняли нашу большую национальную проблему ХХ века. Эти люди проложили путь честному мнению для западного научного мира. Вот так мы и познакомились с Джимом.

А что касается его человеческих качеств, то расскажу один эпизод. Когда мы летели на общую конференцию в Оттаву, у меня потерялся чемодан с одеждой. А тут нужно выступать. Самым близким для меня среди тех нескольких человек, прилетевших со мной, оказался Джеймс: у него я и попросил галстук и рубашку. Что-то в нем было очень человечное. Я думаю, что благодаря этой человечности он и взялся за такую неблагодарную тему. Никто не хотел ссориться с Россией. И тогда, и теперь. Никто не хотел конфликтовать со славистическими отделениями американских университетов и тогда, думаю, и теперь. И молодой американский ученый, который взялся исследовать эту деликатную проблему, рисковал своей карьерой. Очевидно, он не так рисковал, как Валерий Марченко, который на допросах доказывал следователю, что в организации голода виновата КПСС. Но Мейс все-таки рисковал карьерой. Здесь есть журналисты, поэтому должен сказать, что так было и так будет всегда. Никогда правда не будет вознаграждаться аплодисментами. Правда всегда горькая. И ее нужно пробивать честным словом, глубоким убеждением и любовью к людям.

Владимир БОЙКО, историк, г. Чернигов:

— Я преподаю в университете для технарей. Первый курс, 17-18 лет, поток в сто человек. Как-то спросил, знают ли они, кто такой Джеймс Мейс. Ни один из ста человек не ответил утвердительно. Да, они учили тему Голодомора в школе, хрестоматийно ее заучили, но имя Джеймса остается для них неизвестным. В этом году, когда фильм о Джеймсе Мейсе показывали по ТРК «Культура», я им об этом сообщил. Несколько человек (конечно, не так много, как мне хотелось бы) посмотрели этот фильм. Потом один студент делился своими впечатлениями: «Странно. Нам в школе, кажется, все эти факты излагали, но выглядели они по-другому». А другой вообще сказал, что его удивила позиция Джеймса, поскольку он доказывал всем вещи, которые вообще никто не хотел слышать, и даже сломал на этом свою карьеру. Молодое поколение твердо убеждено, что все в этой жизни решают деньги. На мой аргумент: «Джеймса ведь не купили» услышал поразительный ответ: «Он был честным». Оказывается, нужно так мало — быть честным с самим собой, со своим окружением и говорить то, что думаешь. Но это почему-то не служит примером для младших поколений. Быть честным невыгодно...

Морган УИЛЬЯМС, президент Бизнесового совета «США—Украина»:

— Я познакомился с Джеймсом в 1997 году, когда переехал в Киев. Он был для меня человеком, к которому всегда можно обратиться, с которым всегда можно интересно поговорить. Когда мы встретились уже после его болезни в 2003 году, начали обсуждать, как творческие люди выражают проблему Голодомора в своих произведениях и как с помощью искусства рассказать миру о Голодоморе. Лучший способ — через произведения украинских художников. Так и появилась коллекция «Голодомор глазами украинских художников». В эти дни я испытываю два сильных чувства — невыразимую грусть из-за того, что случилось с украинскими крестьянами, и несказанную злость по отношению к политическому режиму и политическим лидерам, которые стали причиной смерти миллионов людей. Жизни тех, кто выжил, тоже были сломаны. Образовалась бескрайняя пустыня не только в сельских регионах, но и в сознании людей. После этого мы должны быть чрезвычайно осторожными, не допустить политиков к неограниченной власти. Монументы жертвам Голодомора, картины художников должны нам об этом напоминать.

Марта КОЛОМИЕЦ, директор программ Фундации «Украина— США», журналист:

— Я познакомилась с Джеймсом Мейсом, когда была молодым журналистом в США. Нам тогда было очень важно, что человек без украинских корней занялся проблемой Голодомора. С тех пор я к нему отношусь с огромным уважением. Эта неделя преисполнена печали. Но еще больше печали придает тот факт, что Джеймса сейчас нет среди нас.

Данило ЯНЕВСКИЙ, телеведущий, журналист:

— С Джеймсом мы познакомились еще в ранние 90-е, когда он только приезжал в Украину. Много беседовали с ним, о жизни, Украине, Америке. Только через несколько лет я узнал, что это тот Джеймс Мейс, которого мы знаем сегодня. Но масштаб личности был виден уже тогда.

Психологически трудно для нации жить на могилах предков. В эти дни я просто болею, думаю, как и большинство моих знакомых. Вопрос не в том, отмечать или не отмечать годовщину Голодомора, а в том, какие уроки нация вынесет из этого. Тут и сегодня мы должны сделать все, чтобы ни с одним человеком такого не повторилось.

Анна СОЛОНИЧНАЯ, певица, исполнительница «Голосіння матері» во время мемориальных мероприятий на Михайловской площади:

— Каждый год в эти дни у меня чувство невысказанной скорби. Не обязательно родиться в те страшные годы и все это пережить. Это можно просто представить. Человек с живой душой и живым воображением после этого никогда не сможет равнодушно вспоминать о Голодоморе. Всегда на площади возле Михайловского собора людям демонстрируют документальные свидетельства из архивов, свидетельства очевидцев с больших экранов. Это поражает. Человек, увидевший это, не поверить в умышленное убийство не сможет. Кто еще не верит — посмотрите в эти выходные фильмы, которые будут транслироваться.

Джеймса Мейса я лично, к сожалению, не знала. Но после всего, что я услышала и увидела о нем, после фильма «Свеча Джеймса Мейса» он стал для меня настоящим украинцем. Это человек, который за наш народ болел больше, чем многие, рожденные здесь.

Наталья СУЩЕВА, режиссер документального фильма «Свеча Джеймса Мейса»:

— Некоторые вещи в процессе съемок фильма происходили неслучайно. Накануне мне принесли книгу «Голод 33-го». Я проплакала два дня. Конечно, можно было отложить эту книгу, но я понимала, что должна знать правду, несмотря на боль, которую я ощущаю. Люди — не страусы, и спрятать голову в песок ни у кого не получится. Кто не хочет об этом знать сегодня, узнает завтра.

Что для меня Голодомор? Он нам очень дорого обошелся. Трагедия Голодомора не исчерпывается только количеством погибших людей. На уровне генов мы испытываем страх, мы становимся пластилиновыми. Чтобы нарастить черепец, нам понадобится, наверное, не одно десятилетие. Надо твердо усвоить: позволяя собой манипулировать, мы снова и снова будем сталкиваться с трагедиями. Прежде всего, надо делать то, что выгодно и удобно нам.

Перед началом съемок у меня на руках было всего несколько фотографий Джеймса. Наталья Дзюбенко-Мейс, конечно, это почувствовала. Она терпеливо отвечала на мои вопросы, поправляла мои ошибки, делилась своими знаниями о Голодоморе. Потом она мне сделала огромный подарок. Это «День и вечность Джеймса Мейса» — книга из «Библиотеки газеты «День», которая потом мне очень помогла в работе. Еще она сказала, что Виктор Андреевич отложил все свои дела в Париже и приехал на похороны Джеймса. Я тогда подумала, что это не просто так, и решила, что обязательно с Президентом мы должны встретиться.

Самые высокопоставленные и очень занятые люди оставляли дела ради Джеймса. Наталья Язоривна рассказывала о том, как Евгений Сверстюк до последнего сидел у постели Джеймса, поддерживал его, разговаривал с ним, держал его за руку. Такие истории Наталья рассказывала о каждом. Люди много сделали для Джима, и он это заслужил.

Тема Голодомора для людей, которые участвуют в нашем фильме, святая, и этот вопрос не обсуждается.

Хочу еще раз подчеркнуть, что очень полезной для меня стала книга «День и вечность Джеймса Мейса», благодаря которой я попыталась посмотреть глазами Джима на вещи, которые происходили в Украине. Права Лариса Ившина — это высочайший образец свободной публицистики. Есть вещи в книге, которые мне навсегда запали и в память, и в душу.

Фильм живет уже своей жизнью. Я переживаю за него, как, наверное, за малого ребенка. А на вечере памяти ко мне подошла молодая и очень красивая девушка и спросила, когда она сможет приобрести этот фильм на раскладках. Я посмотрела на нее и подумала: «Вот это украинка!». И еще одна женщина взяла меня за руку и сказала, что она плакала весь фильм. Это два совершенно разных чувства, за которые я признательна людям. Джим для меня сделал очень много. В лице нашей творческой группы у Джима добавилось друзей. Мы, наши близкие испытываем к нему чувство глубокой признательности. Хочется верить, что вскоре это чувство будет доступно всей Украине, люди начнут понимать, какого масштаба эта личность.

Евгения ДАЛЛАС, (США), очевидец голода 1932—1933 гг., чьи свидетельства вошли в трехтомник «Oral History/Усна історія», составленный Джеймсом Мейсом:

— Мои родители были выселены в Сибирь, где и погибли. Я родом с Николаевщины, где голод начался раньше, чем в Центральной Украине. И мужу моей сестры посоветовали бежать оттуда. Так мы оказались в Киеве. Через какое-то время и сюда пришел голод. Моя сестра умерла, а я, маленькая, бродила по киевским улицам и просила кушать. Никогда не забуду женщину, которая мне дала горбушку хлеба. Ее лицо я запомнила навсегда. Она для меня до сих пор ассоциируется с ангелом. И вообще, чтобы выжить, мы, дети, воровали... Дети воровали еду. А взрослые воровали детей... И варили из них суп... А потом сходили с ума... Мне повезло, что я не попала в тот суп...

Каждый год в эти поминальные дни я приезжаю из США в Украину. Америка дала мне покой. Но я не могу сюда не приезжать. Как не могла не прийти на вечер памяти Джеймса Мейса. Это он один из первых записал у меня свидетельства о Голодоморе. А расспрашивая, советовал выговорить и выплакать всю боль. Это он побуждал меня написать книгу воспоминаний «One woman, five lives», которая вышла и в украинском переводе под названием «Не вмирає душа наша»... Вечная ему память. И благодарность.

Валентина БЕРДНИК-СОКОРИНСКАЯ, художница:

— Я считаю, что Джеймс Мейс, заявив миру о трагедии Голодомора, таким образом начал устанавливать связь поколений между украинцами, которая в результате исторических катаклизмов постоянно прерывалась, особенно в ХХ веке. Поскольку нам, кто, фактически, вырос в эпоху руины, страх становился неотъемлемой частью нашего внутреннего мира, было не до ее восстановления... Очевидно, это от него пошло — молиться за убиенных, устраивать заупокойные службы... Так во всем цивилизованном мире: потомки чтят память своих предков. И не боятся этой памяти.

Онися МАЛЫК, пенсионерка:

— Я переживаю эту мемориальную неделю, как Страстную. Вдумчиво. В молитве. Знаю о Джеймсе Мейсе со страниц и из книг «Дня». Для меня он — воплощение библейской истины: возьмите тяжесть друг друга и несите.

Я родом с Тернопольщины, из края, который не пережил голода. Бабушка рассказывала, как по селу собирали продукты и через представителей Украинской греко-католической церкви доставляли к берегам Збруча, который тогда разделял Украину на две части. А оттуда, с Большой Украины, эту помощь не приняли... Это говорит о том, что мы можем сочувствовать и подставлять друг другу плечо в жизненных испытаниях. Но есть и другой факт — когда в Центральной и Восточной Украине горожане ели хлеб с маслом, а в это же время крестьяне умирали от голода... Стоит задуматься. Собственно, Джеймс талантливо и правдиво, а главное — с любовью собрал и представил украинцам знание о них самих: живших когда-то, современниках и грядущих поколениях.

Анна ЯКИМЕНКО, пенсионерка:

— И хотя у меня образ Джеймса Мейса сложился из книг «Дня», я питаю к нему родственные чувства — будто он мне близкая родня. Наверное, это объясняется тем, что он любил украинцев. И, в конечном счете, стал одним из нас.

Главный редактор Лариса Ившина правильно заметила, что стоит говорить о Джеймсе как о живом. Очевидно, так бывает, когда уходит очень дорогой человек. И потом в шкафу, может вопреки всякой логике, долго хранится его одежда, а в доме — личные вещи. И даже запах. Кажется, он вот-вот вернется. Потому что, хоть зримо и не присутствует, но он — в воспоминаниях, мыслях, памяти.