Уравнение

Каюсь, не знал...

Этот фильм я посмотрел почти случайно, поздно вечером, скорее даже, ночью. Поразила и лента, и фамилия режиссера. Оказалось, что Джордж Лукас, тот самый Лукас — творец всепроникающих, суперуспешных «Звездных войн», начинал в кино совершенно по-иному, с картины, похожей больше на полуторачасовую тоталитарную галлюцинацию — «ТНХ 1138». Необычное кино, очень своеобразное.

Когда-то был в моей жизни период увлечения всем радикальным, авангардным, нонконформным. Особенно завораживали всяческие непонятности в текстах или названиях произведений, странные слова, тем более цифры, включенные в текст согласно таинственной авторской логике. Недостаток такой арифметически-художественной информации я пытался даже компенсировать собственным сочинением чего-то подобного. Получалась чепуха. Потом к этой цифири совсем охладел, мой бунт приобрел более анархические, расхристанные формы... Но в общество все равно пришлось вернуться, заключить негласный договор, встроиться в социальную иерархию на правах единицы, — чего так долго удавалось избегать. Так вот, этот фильм...

В нем чисел более чем достаточно. Антиутопия, вообще, требует четкого, повелительного дискурса, кристально ясной и проартикулированной идеологии. Однако Лукас словно намеренно запутывает язык героев. Большинство разговоров в «ТНХ 1138» представляют собой сложное сплетенье чисел и слов: числа сыплются и маршируют со всех сторон, пробиваются сквозь малейшую щель, означают и движения, и отношения, и живые существа, и веру. Числа — это власть массы. Неслучайно здесь даже нет никаких «старших братьев»: масса руководит сама собой и наказывает самое себя, все время что-то рассчитывая, я еду в метро, прихожу на работу, возвращаюсь домой, смотрю телевизор, плачу налоги, просыпаюсь, еду в метро, прихожу на работу, возвращаюсь домой, в принципе, все всех устраивает, почти никто никого, за редкими исключениями, ни к чему не принуждает, все выглядит довольно элегантно, много белого и хай-тековский дизайн, разве что иногда могут быть небольшие расстройства из-за небрежного употребления транквилизаторов или несчастной любви, но все это лечится. Герой и не собирается восставать. В борьбе нет смысла.

Мастерски и умело оторваться от преследователей. Мчаться по забытым трассам. Бросить сдохший автомобиль. Долго идти на своих двух, пробираться сквозь заброшенное замусоренное пространство. Найти эту проклятую шахту. Карабкаться, цепляясь за ржавые ступени. Агенты с металлическими лицами будут кричать, что там нечего делать, мол, пропадешь напрасно, потом отстанут: закончится кредит на мое преследование, а вместе с ним их оцифрованная страсть к охоте.

Лезть и лезть, сдерживая дрожь сначала в руках, потом во всем теле, ослепительная точка наверху постепенно будет разворачиваться в круг.

Сделать несколько последних движений. Подтянуться — я в школе это хорошо делал. Встать на ноги. Растерянно глотнуть воздух.

Увидеть огромное солнце на настоящем небе. Провести взглядом вечернюю птицу. Не знать даже названий цветов, в которые все это окрашено.

Конец.