Валютный фальстарт

Доллар падает. За последние несколько дней курс покупки основного средства сбережения украинцев снизился на 10 копеек. Это означает, что тот, у кого, например, в «заначке» было 1000 долларов, стал беднее на 100 гривен. Большинство экспертов считает, что, опуская доллар, власть в лице правительства и Нацбанка сдерживает инфляцию, величина которой грозит достичь непристойного двузначного показателя. Напомним, инфляция является прямым следствием популистской социальной политики Кабмина, опасений инвесторов, замедления экономического роста, безответственной полемики относительно реприватизаци. Беднейшим слоям населения, судя по рейтингам Кабмина и его руководства, все происходящее импонирует. По сути, средний класс (а именно он является главным держателем долларовых сбережений) через ревальвацию финансирует рост рейтинга правительства. Однако, помимо всей этой политической суеты, ситуация на валютном рынке высвечивает ряд проблем долговременного действия: независимость Национального банка и отсутствие стратегии в экономической политике.

Впрочем, премьер-министр Юлия Тимошенко без тени сомнения утверждает: «Сегодня все основания и все прогнозы есть для того, чтобы сказать, что он (курс гривни. — Ред. ) — стабильный». Еще она утверждает, что все решения относительно национальной валюты принимает исключительно Национальный банк. «И поэтому, как и все граждане Украины, правительство является потребителем политики Нацбанка. А курс гривни — он на значительную часть формируется сугубо рынком». А ведь известно, что не далее чем в понедельник пресс- служба Минэкономики распространила пресс-релиз, в котором процитировала заявление своего шефа Сергея Терехина о том, что «стремление НБУ удержать курс гривни от ревальвации приводит к возрастанию объемов эмиссии через канал валютного рынка, что может спровоцировать инфляцию». При этом министр прямо обвиняет Нацбанк в уклонении от сотрудничества, в чем специалисты, кроме того, усматривают явную попытку ограничить определенную Конституцией независимость главного банка страны: «Не считаясь с неоднократными обращениями Министерства экономики, НБУ отказывается от содержательного участия в подготовке прогнозно-программных документов и рассматривает упомянутые документы исключительно как правительственные». Между тем, как считает руководитель группы советников председателя Национального банка Украины Валерий Литвицкий, в курсообразовании нельзя видеть антиинфляционную панацею. В разговоре с «Днем» он привел конкретные цифры, показывающие, что наибольшее влияние на крутизну инфляционной спирали, оказывает именно деятельность правительства. По его словам, в нынешней ситуации ключевой антиинфляционной задачей власти является увеличение темпов экономического роста и создание достаточного предложения товаров. Пока же статистика отмечает довольно резкое (в сравнении с прошлогодними темпами) снижение темпов роста ВВП, что можно оценивать как один из самых главных итогов плохо балансирующейся деятельности правительства. И не потому ли Минэкономики поспешил дезавуировать приведенное выше высказывание министра. Действительно, в этой ситуации куда лучше было бы просто помолчать. История последнего полугодия показывает: чем больше в прессу поступает комментариев из этого ведомства, тем сильнее раскачиваются соответствующие рынки (мяса, нефтепродуктов, сахара...). Так что с выводами известного украинского экономиста Анатолия Гальчинского о том, что НБУ практически не дают проводить независимую политику в его сфере, спорить трудно.

Важно успокоить общественное мнение в связи с нынешним изменением акцентов в валютной политике. Речь идет о ее либерализации, переходе от политики стабильного валютного курса гривни, ее официальной (умеренной) ревальвации, к плавающему режиму курса, его рыночному регулированию. Естественно, речь в данном случае идет о принципиальных новшествах, касающихся интересов не только субъектов рынка, но и практически каждого гражданина, общества в целом. Усиливаются валютные риски. Это очевидно каждому. Однако при этом действуют и объективные процессы, которыми нельзя пренебрегать. Остается полагаться на профессионализм сотрудников НБУ, на их способность принимать квалифицированные решения. Очень значимым при этом является сохранение общественного доверия к Нацбанку. Не на словах, а на деле должна гарантироваться его функциональная независимость. Никто не имеет права вмешиваться в его функции. Это конституционная норма, и исключений в этом не может быть ни для кого. Убежден в том, что многие проблемы, касающиеся нынешней ситуации на валютном рынке и будоражащие общество, связаны в значительной степени именно с таким вмешательством. Этому нужно положить конец. Раньше такого не было.

ОБЕСЦЕНИВАНИЕ

Надо понять, что проблема преодоления сформированного в годы трансформационного кризиса, особенно в период мирового финансового кризиса 1997— 1998 гг., искусственного обесценивания национальной денежной единицы, ее покупательной способности возникла не сегодня. Она неоднократно обсуждалась и раньше не только на экспертном уровне, но и официально — на заседаниях совета НБУ. Начиная с 2002 г., была внедрена политика управляемой (на уровне 1,5—2% в год) ревальвации. Однако теперь эти действия поставлены под сомнение. Сегодня идет поиск более оптимальных механизмов решения финансовых проблем. Это нормально. Еще раз отмечу: проблема упрочения валютной позиции гривни реально существует, и о ней должна знать общественность; об этом следует говорить во всеуслышание. В чем ее суть?

Важно, чтобы люди знали, что для сопоставления покупательных способностей отдельных денежных единиц используется ежегодно рассчитываемый МВФ показатель паритета покупательной способности (ППС). Базой таких расчетов является сопоставление национальных и среднестатистических (мировых) цен стандартного набора («потребительской корзины») товаров и услуг. Согласно данным МВФ (World Economic Outlook Database. April, 2005, IMF), в 2004 г. ВВП на душу населения Украины в текущих (внутренних) ценах составлял 1366 дол., а по ППС — 6554 дол. Как видно, разница между этими показателями достаточно существенная — 4,8 раза. Соответственно, можно говорить и об адекватной недооценке покупательной способности гривни в ее действующем валютном измерении.

Страной, где в 2004 г. официальный валютный курс национальной денежной единицы полностью совпадал с паритетным (равнялся 1,0) была Ирландия. В США соответствующий коэффициент составлял 0,97, в Японии — 0,86 и т.д. В менее экономически развитых странах этот разрыв, естественно, выше.

В Чехии это 1,75, Польше — 1,96, Литве — 2,09, Румынии — 2,87, Болгарии — 3,46, в России — 2,49. Сопоставляя эти данные, можно (конечно, очень условно) констатировать, что покупательная способность гривни в ее валютной оценке в 2004 г. была в 1,9 раза ниже российского рубля и в 2,45 раза — польского злотого. Напомню, что речь идет о расчетах, сделанных на основании официальной статистики МВФ. Процесс валютного обесценивания гривни можно отследить и более простым способом — через динамику ее официального курса: 1996 г. — 1,89 грн./дол., 1998 г. — 3,42, 2000 г. — 5,44, 2004 г. — 5,31, в данное время — 5,05 грн./дол. Как видно, только за 1996—2000 гг. валютная позиция гривни ослабла в 2,9 раза. В последующие годы курс не только стабилизировался, но и начал постепенно укрепляться, однако и в этом случае расхождения с 1996 г., когда гривня была введена в оборот, остаются достаточно существенными.

Какова практическая сторона этой проблемы, почему она требует внимания? Здесь важны несколько аспектов. Обесценивание валютного курса гривни негативно отражается, в первую очередь, на международном имидже государства, что, кроме всего прочего, имеет и политический аспект. В 2004 г. рассчитанный на основе официального валютного курса ВВП Украины составлял 65 млрд. дол., а по ППС — 312 млрд. Адекватны этому различия, касающиеся базового показателя международных сопоставлений — ВВП на душу населения. Можно вести речь и об искусственном занижении в валютном эквиваленте реальных доходов населения. Сейчас среднемесячная зарплата в Украине (на 1.07.05) составляет 823,1 грн., что равнозначно (по текущему курсу) 163 дол., а по курсу 1996 г. — 436 дол. Опасно в этом и обесценивание (в долларовом эквиваленте) стоимости финансовых и производственных активов, что дает искусственные преимущества для иностранного капитала. Это особенно нежелательно на этапе приватизации стратегических объектов, начавшейся несколько лет назад. Можно рассмотреть такой пример. При действующем валютном курсе гривни выставленный на конкурс объект стоимостью 10 млрд. грн. будет стоить для иностранного покупателя 1980 млн. дол., а при курсе 1996 г. за него следовало бы заплатить 5291 млн. Здесь есть над чем подумать.

Следует понимать еще один аспект рассматриваемой проблемы. Заниженная валютная стоимость гривни образует неадекватные ценовые преференции экспортоориентированным отраслям, перелив в соответствующие предприятия основной массы образуемой в экономике чистой прибыли. Структурная деформированность украинской экономики, которая углубляется, связана, в первую очередь, с этим обстоятельством. Если в 1993 г. доля экспорта в структуре ВВП составляла 26%, то в 2004 г. — более 60%. Соответственно потенциал внутреннего рынка уменьшился от 74% до 40% ВВП. Для сравнения отмечу: в России доля внутреннего потребления составляет 77% ВВП, в Польше — 74%. Мы и здесь давно переступили черту допустимого. Сегодня украинская экономика в значительной степени зависит от внешней конъюнктуры и по этой причине не может считаться стойкой. Помимо упомянутого, упрочение валютной позиции гривни важно и в плане удешевления критического импорта, в частности импорта энергоносителей, а также машин и оборудования, которые используются для технологического переоснащения отечественной экономики. То же самое можно сказать и об удешевлении обслуживания внешнего долга, а также об использовании валютного курса как фактора снижения внутренней инфляции.

Рассматривая упомянутые вопросы, я пытался убедить читателя в очень важном. По моему мнению, постановка вопроса об упрочении валютных позиций национальной денежной единицы — это не выдумка председателя Нацбанка Владимира Стельмаха или кого-то из высоких чиновников. Речь идет о проблеме, имеющей стратегическое значение для украинской экономики. Другое дело — на основе каких механизмов и в какие сроки ее можно решать. Коллизии в общественном мнении касаются, по моему мнению, в первую очередь этого аспекта.

МЕХАНИЗМЫ

Начну, казалось бы, с банальной констатации того, что любые изменения в валютной политике должны рассматриваться в контексте общей стратегии экономического развития. Для нас определяющими в этом являются две позиции: а) существенное повышение конкурентоспособности отечественной экономики (по этому показателю мы занимаем 86 место из 104 стран); б) обеспечение на этом основании опережающих (на уровне 8—9%) темпов роста ВВП (у нас его объем — 65 млрд. дол., а у маленькой Чехии — 107 млрд., Польши — 242 млрд. дол.). Так что при любых условиях валютная политика НБУ должна подчиняться реализации этой двуединой задачи. Однако, когда речь идет о политике ревальвации, именно в этом аспекте возникают принципиальные коллизии, которые далеко не просто решить. Дело в том, что в условиях глобальной конкуренции все страны, в том числе и США, пытаются защитить свой внутренний рынок и поддерживать экспортный потенциал механизмами не удорожания, а наоборот — удешевления национальной валюты. Это касается и сегодняшнего дня. Сложности, возникшие не только у нас, но на мировом валютном рынке в целом, во многом связаны с целенаправленной девальвацией американского доллара. Как это отражается на реальной экономике, можно понять, исходя из таких расчетов. В 2004 г. украинский экспорт товаров и услуг составлял 38 млрд. дол. При годовой ревальвации гривни на 10%, как это рекомендуют эксперты МВФ, уменьшение экспортной позиции Украины будет составлять 3,8 млрд. дол. Соответственно уменьшается объем ВВП и доходы экспортеров, рентабельность их производства и т.д.

Другой штрих этого вопроса. Украина собирается уже в этом году вступить в ВТО. Однако следует понимать, что при вхождении в эту организацию практически каждая страна в качестве защитной меры конкурентоспособности собственной экономики использует механизмы удешевления национальной валюты. Одно из подтверждений этого — опыт Китая. Низкий курс юаня все время был основой китайской экспортной экспансии. Экономические противоречия США — Китай все время концентрируются на этой проблеме. Августовская ревальвация юаня, о которой сообщалось в прессе, это своеобразная уступка Китая позиции США в обмен на другие преференции. Но речь идет о ревальвации юаня всего на 2%, что не снимает проблемы заниженного курса китайской денежной единицы (при ППС соответствующий коэффициент составляет 4,5) и активного использования упомянутого фактора в экономической политике этой страны.

Следует учитывать и такую достаточно пикантную ситуацию. Доллар у нас пока является органической составляющей национальной денежной системы. Речь идет о реалиях, которыми нельзя пренебрегать. Согласно официальной статистике НБУ, на 1 января 2005 г. в структуре денежной массы доля иностранной валюты была чрезвычайно высокой — она составляла 24,2%. Надо обязательно учитывать и долларовые накопления населения, которые хранятся вне банков. Это приблизительно еще 25%. Речь идет об объективном феномене переходной экономики, с которым нельзя не считаться — тем более, что вне банков хранят доллары не богатые. Это в основном средние и бедные слои населения. Для них глубокая (подчеркиваю именно это) ревальвация — ощутимая потеря сбережений, которые накапливались буквально по копейке в течение многих лет. Это одновременно и потеря доверия к национальной валюте, к НБУ, к власти вообще.

Каким может быть выход из этой ситуации? Мировой практикой наработано несколько достаточно эффективных моделей денежно-валютной стабилизации, среди которых едва ли не наиболее действенной считается денежно-кредитная политика, построенная по принципу инфляционного (монетарного) таргетирования (target — цель). В этом случае стабильность национальной денежной единицы обеспечивается скоординированными действиями правительства и центрального банка. Именно такая координация у нас сегодня отсутствует. Это следует преодолеть. Модель инфляционного таргетирования, которая органически сочетает в себе монетарные и немонетарные инструменты, может стать достаточно эффективной и в нашей стране. Она сложна по своим механизмам, но над ее освоением стоит работать.

В то же время, политику официального инфляционного таргетирования нельзя, как это рекомендуют представители МВФ, искусственно противопоставлять механизмам валютного регулирования. То, что предлагается в Меморандуме МВФ от 2 августа 2005 г., фактически сводится к следующему: рекомендуемой либеральной курсовой политике (политике плавающего курса) в качестве противовеса предлагается политика таргетирования — поддержка целевого уровня инфляции с использованием для этого монетарных инструментов. В чисто теоретическом аспекте такая модель денежной политики не может вызывать сомнений. Она стопроцентно корректна. Однако ее принципиальная слабость состоит в том, что в ней не учитываются специфические реалии украинской экономики, которыми нельзя пренебрегать.

Мировой практикой доказано, что теоретическая модель — либеральная валютная политика — с одной стороны и на противоположной стороне как противовес — инфляционное таргетирование — может стать эффективной только в условиях достаточной зрелости денежной системы. Мы пока этого не достигли — у нас не завершен процесс рыночной трансформации национальной денежной системы, не обеспечена ее полная адекватность принципам рыночной экономики. Денежно-кредитная система Украины (даже при наличии соответствующих институционных атрибутов) еще не приобрела черты устоявшейся денежно-кредитной системы рыночного типа. Это снижает эффективность сугубо монетарного инструментария денежно-кредитной политики. Я это хорошо знаю. Однако этого не могут понять эксперты МВФ, что обусловливает принципиальные противоречия в их рекомендациях. Между тем вполне очевидно, что сугубо монетарные инструменты денежно-кредитной политики не могут действовать эффективно в условиях, когда, во-первых, в экономике почти незадействованы механизмы фондового рынка и ипотечного кредитования; во-вторых, когда вне банков вращается треть денежной массы; в-третьих, когда не действуют механизмы дисконтного регулирования; в- четвертых, когда существует излишняя долларизация и когда гривня только частично выполняет функции меры стоимости и накопления; в-пятых, когда не оптимальным остается уровень монетаризации экономики и т.д.

В этой ситуации следует искать механизмы не противопоставления, а наоборот — оптимального сочетания политики инфляционного таргетирования и валютного регулирования. Нам не следует забывать уроков предыдущих лет, когда случались многочисленные просчеты в осуществлении денежно-кредитной политики, а также то, что особая глубина пережитого экономического кризиса среди других причин объяснялась и соответствующей ситуацией — нашим не достаточно критическим восприятием рекомендаций, которые далеко не всегда и не во всем учитывали наши специфические реалии. Двигаться далее по траектории ревальвации (а это, как я пытался доказать — объективная реальность) нужно неспеша, поэтапно, квалифицировано решая накопленные проблемы.

Что касается требования либерализации, которое я также поддерживаю, то здесь сегодня наиболее правомерно вести речь о первоочередности либерализации валютного рынка (это сейчас и делается) и движения капиталов, постепенного внедрения политики управляемого плавания валютного курса с обязательным сохранением активного присутствия НБУ на валютном рынке, продолжение политики накопления его валютных резервов — одного из основных факторов экономической безопасности государства. Следует вести поиск оптимального сочетания этих составляющих. Убежден в том, что эту истину хорошо осознает руководство Нацбанка.

В общем, я думаю, что при всех сложностях текущего года (в т.ч. и с учетом безоговорочного популизма) мы пока не лишились возможности (при условии адекватной политики) достаточным образом контролировать ситуацию в денежной сфере. Не следует преувеличивать и инфляционные ожидания. Это опасно. Если учитывать хорошие показатели сельского хозяйства в этом году, сдерживающие действия правительства относительно роста тарифов, а также таможенные преференции относительно импорта товаров потребительского рынка, жесткую монетарную политику, в частности осуществляемые шаги в направлении ревальвации валютного курса гривни, а также прогнозы относительно достижения (наконец) пика роста мировых цен на нефть, то можно ожидать, что осенне- зимний (сезонный) всплеск инфляции будет относительно умеренным, а общие статистические показатели инфляции 2005 г. не превысят 10—12%. Это, конечно, много. Однако этот уровень не является критическим. Важно предупредить опасность раскручивания инфляционной спирали в следующем году. Следует серьезно думать об упомянутой угрозе. Она реальна. Я исхожу из того, что существенное снижение уровня инфляции, к чему мы стремимся, — это главная предпосылка не только ускорения процесса накопления капитала, но и реального роста доходов населения. Стабильная гривня для наших условий — это инфляция до 5—6 % годовых (в странах ЕС потолок — 2 %). Это — среднегодовой уровень 2001—2003 гг. Над этим следует серьезно работать и сейчас, конечно, с учетом нынешних реалий. Без сомнений, упрочение валютного курса гривни — это весомый инструмент антиинфляционной политики. Об этом речь шла выше. Однако его использование должно быть всесторонне взвешенно.

И, наконец, последнее. В денежно-валютной политике принципиальный вес опять обретают вопрос ее надежного институционного обеспечения. Это, как уже говорилось, реальная самостоятельность НБУ и полные гарантии невмешательства в его дела не только министерских чиновников, но и высших государственных политиков. Это — восстановление работы (в полном формате) Совета НБУ, который по Конституции Украины имеет эксклюзивные права в определении основ денежно-кредитной политики, как и ряд других принципиальных полномочий, сегодня не реализуются. Это, наконец, принятие ряда законодательных актов по вопросам денежно-кредитных отношений, где особенно актуально принятие закона Украины «О валютном регулировании». Даже стыдно говорить о том, что такого закона у нас вообще не существует. Все это далеко не второстепенные вопросы. Они взаимосвязаны и в комплексе создают напряженную ситуацию, вовсе нежелательную для нас сегодня.