Время черных слухов

Каждый день теперь появляются слухи о болезни либо об отставке российского президента, каждый день наблюдатели — а теперь уже и обычная публика — ожидают сенсационных заявлений от премьера Виктора Черномырдина. И очевидно, что количество этих слухов будет только увеличиваться с каждым днем, потому что впервые за все время критических ситуаций в новейшей российской истории Ельцин ведет себя очень не по-ельцински.

Ситуация требует от него — именно от него — решительных, если не действий, так хотя бы заявлений — а Ельцин ограничивается протокольным появлением на публике, почти ничего не комментируя, почти не объясняя, как он относится к той поражающей ситуации, которая сложилась в его стране. Последним решительным заявлением Ельцина были его слова о невозможности девальвации российского рубля — слова, которые россияне услышали за несколько дней до фактического краха своей национальной валюты. После этого Ельцин уже ничего серьезного не провозглашал — разве что объяснил, что назначение Черномырдина исполняющим обязанности премьер-министра связано с интересами преемственности власти в России. Ничего более опасного Ельцин и высказать не мог — после этого обсуждали только одну тему: когда эта преемственность состоится, пойдет Ельцин в отставку завтра или через месяц, или все же дотянет до 2000 года...

И окружение президента стало вести себя более чем неосторожно: когда пресс-секретарь российского лидера Сергей Ястржембский приходит в государственную Думу, чтобы обсудить с руководителем коммунистической фракции Геннадием Зюгановым подробности закона об обеспечении бывшего президента «социальными гарантиями», то как это расценивать? А между тем, раньше в аналогичных ситуациях именно фактор Ельцина играл главную стабилизирующую роль, именно его способность идти до конца и принимать неординарные, неожиданные решения помогала перепрыгнуть через очередную пропасть. Так было и в августе 1991, и в октябре 1993 года. Теперь началось третье большое испытание России ельцинских времен. И если в августе 1991 речь шла о фактическом изменении государственного строя, а в октябре 1993 — о защите демократических принципов, продиктованных новым режимом, сейчас речь идет о самом главном — защите и сохранении его экономических основ. Нечего греха таить, за эти несколько лет в России появилось немало людей, которые привыкли держать деньги — возможно, и не очень большие, но все же деньги — в банках, покупать импортные товары, путешествовать за границу, активно работать. Сегодня под вопрос поставлен весь смысл жизни этих людей — людей, которые всегда голосовали за Ельцина или Явлинского на президентских выборах, а на выборах парламентских отдавали свои голоса партиям центристского и правого направления. Именно благодаря искренней вере этих людей в то, что в России все же можно будет жить по-человечески, режим Ельцина строил ту экономическую систему, которая вряд ли показалась бы демократической в цивилизованном мире, так как слишком уж опиралась на государство, на его право решать, кому быть богатым, кому зажиточным, а кому бедным. И вот теперь на глазах своих взволнованных сторонников это государство разрушается, как картонная декорация, а Ельцин, большой ее защитник и зодчий, — молчит!

Я далек от желания писать политический некролог российскому президенту, так как всегда оставляю некоторый шанс на его воскресение — наверное, как и ближайшее окружение российского лидера, которому покажется, что вот-вот Ельцин станет настоящим Ельциным. И сам Ельцин, видимо, искренне верит в это, что стоит ему только пожелать — и все изменится за одно мгновение... Но сейчас сыпется непрестанно и неумолимо не песок времени политического, а песок времени экономического, песок, который пересыпать в другую половину часов не способны даже наиболее опытные и самые закаленные бойцы. В любой момент может случиться так, что когда Ельцин все же захочет действовать, у него не будет для этого реальных возможностей — я имею в виду не физические, а именно реальные политические возможности...

Я бы не останавливался так долго на личности Ельцина, если бы его новейшая политическая биография не была так сильно и символически связана с общим кризисом российской и предпринимательской элиты, с кризисом российских властей как таковых. Когда началось первое большое испытание, оказалось, что эти люди еще менее способны руководить государством, нежели их предшественники из ЦК КПСС. Российская элита долго и усердно строила обреченную на кризис экономику и обреченное на кризис общество, а когда кризис, наконец, начался — в ужасе отпрянула от пропасти, однако оказалась и неспособной отойти от края. Вместо хирургии Кириенко решили избрать психотерапию Черномырдина — пусть прооперирует на расстоянии, однако Россия все же — не Филиппины и когда речь шла о жизни и смерти Ельцина, ему самому понадобился хирург Ренат Акчурин, а не филиппинские волшебники. Российские «олигархи» увидели в кризисе лишь средство для удовлетворения своих властных амбиций, и теперь — после прекращения операции, могут спокойно следить за тем, как тают их деньги... Российский Центральный банк... Нет, тут уж я должен просто остановиться, потому что российский Центральный банк — это все же нечто особое! Не благодаря ли его усилиям судьба рубля выглядит даже большей загадкой, чем судьба самого Ельцина...

Если за следующую неделю российская властная элита не докажет своей адекватности, можно будет спокойно писать политический некролог всей этой группе лиц — а не только ее главному кормчему. И действительно, почему ни один из них не понимает, что происходит? Почему для Черномырдина его назначение было дорогим подарком, а не трудным испытанием, которого он может и не выдержать? Почему Зюганов использует ситуацию только ради торга для увеличения депутатских полномочий, не осознавая что в ситуации, которая может сложиться в России уже весьма скоро, вообще не будет иметь смысла, у кого какие полномочия? Почему даже сегодня для большинства российских политиков популистская демагогия является приоритетной и все они думают о каких-то выборах, странно забывая, что до выборов еще дожить нужно... Что Лужкову было делать в Севастополе, какой там, прошу прощения, лицей, когда на московских улицах — очереди людей, пытающихся вернуть свои деньги в обанкротившихся банках? Что это за лицемерная комедия, что это за пир на весь мир во время чумы? Как сегодня выглядят все эти московские мраморные «новоделы» — монументы растранжиренных денег на фоне столицы обанкротившегося государства? И таких вопросов можно задать массу, однако главное, что на них никто не пытается найти ответа. СМИ констатируют распространение кризиса, политики ведут консультации — слово-то которое — как будто и не осознавая, что дело не в бумажках, придуманных в Думе, а в реальной экономике и что дважды два все равно не будет пять, даже если премьер-министром назначить Зюганова...

Адекватность — сегодня — главное слово. Неадекватность порождает черные слухи, панику, грустные предчувствия. Люди видят, что власть беспомощна и готовы поверить в бог весть что. Подобное население еще более деморализованное, чем его власть и вряд ли является хорошим союзником при выходе из кризиса. Если правительство Кириенко хотя бы говорил, что он делает — Виктор Степанович только вздыхает и обещает решительные действия, Борис Николаевич молчит, Зюганов клеймит. А рубль падает, цены растут, люди нервничают, на фактическое начало гражданской войны в Дагестане почти никто не обращает внимания, не осознавая, что завтра эта кавказская экзотика может стать еще одной главной темой российской жизни.

Иногда кажется, что это время должно закончиться, как страшный сон. А затем снова анализируешь ситуацию всех этих лет и понимаешь: нет, не закончится. Так должно было произойти, не могло не произойти. Когда появлялись все эти партработники с реформаторскими намерениями, когда распределялись деньги среди будущих «олигархов», для которых главное было — не допустить нормального развития экономики, когда продавались этим олигархам и власти лучшие журналисты, лучшие газеты, телевидение — чего следовало ожидать взамен? Одним словом, когда сеешь зубы дракона, не жди, что из них вырастут георгины или астры.

Из зубов дракона вырастает только черное время.

Москва — Киев

КОГДА ВЕРСТАЛСЯ НОМЕР...

Ельцин таки «очнулся» и начал действовать — его первым шагом стала отставка Анатолия Чубайса. Переговоры с мировыми финансовыми структурами о российских долгах теперь будет вести кто-то другой. А между тем спикер Госдумы Геннадий Селезнев заявил в интервью газете «Файненшнл таймс», что нет сомнений — уже за какую-нибудь неделю Госдума объявит импичмент президенту Ельцину.