Вспоминая Ягуаровича К 50-летию смерти одного известного сталинского блюстителя закона

В ноябре 1936 года Генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский распорядился рассматривать все дела по несчастным случаям и авариям как дела о саботаже. По отчеству Вышинский был Януарьевич, но за глаза его называли ЯГУАРОВИЧ. Свирепый был мужик. И служака отменный. И все это не случайно. Советский Союз в ту пору, как известно, был обществом закрытым. Информации правдивой о сталинских сатрапах было мало, и многих за границей сбила с толку статья одной американской журналистки, пользующейся мировой известностью. Эта дама писала о Вышинском, как о чудовище, пославшем на смерть своих вчерашних друзей — Каменева, Бухарина и многих других.

Но они никогда не были друзьями Вышинского. В дни Октябрьского переворота и гражданской войны они находились по разным сторонам баррикады. И до 1920 года Вышинский был меньшевиком. И многие из старых большевиков впервые услышали эту фамилию только в начале 30-х годов, когда Вышинский был назначен Генеральным прокурором, а увидели его не ранее 1935 года, когда их ввели под конвоем в зал заседаний военного трибунала, чтобы судить за участие в убийстве Кирова.

Руководство НКВД относилось к Вышинскому не то чтобы с недоверием, а скорее со снисходительностью — так, как влиятельные сталинские бюрократы с партбилетом в кармане привыкли относиться к беспартийным. Даже инструктируя его, с какой осторожностью он должен касаться некоторых скользких моментов обвинения, они ни разу не были с ним в полной мере откровенны.

У Вышинского были основания ненавидеть этих надменных хозяев положения. Он понимал, что ему придется всячески лавировать на суде, маскируя их топорную работу, и своим красноречием прикрывать идиотские натяжки. Понимал он и другое: если эти подтасовки как-нибудь обнаружатся на суде, то инквизиторы сделают козлом отпущения именно его, пришив ему в лучшем случае «попытку саботажа».

Но скажу сразу, что все политические «рифы» и «мели» Вышинский успешно обошел. Только смерть Сталина в 1953-м прервала его карьеру. Он был отправлен в почетную ссылку, став постоянным представителем СССР при ООН, и в свои 70 лет продолжил активную работу. Вот в Нью-Йорке-то в ноябре 1954-го он скоропостижно и скончался от сердечного приступа и был — заметьте — похоронен в Москве у Кремлевской стены.

Писатель Аркадий Ваксберг отмечал: «Это человек, который в любом случае сыграл исключительно важную роль в истории... Зловещая, страшная фигура, очень интересная не только для историка, но и для литератора… Любопытнейший объект психологического исследования. Палач? Бесспорно! И одновременно — весьма образованный, эрудированный господин (оказалось, одно не мешает другому). В частной переписке молодых лет — слегка сентиментален, ироничен, с чувством юмора (не Бог весть каким, но все- таки). Представить, что из этого заурядного, но милого, культурного, либерального юноши вырастет «тот самый» кровавый Вышинский — невозможно!»

Он не только скончался, но и родился также в ноябре. Было это в 1883 году в Одессе, и был Вышинский сыном аптекаря. Образование получил на юридическом факультете Университета святого Владимира. В 1903-м вступил в РСДРП, а вскоре примкнул не к ленинской фракции, а к так называемой меньшевистской.

Кстати, с Лениным у Ягуаровича были отношения особого рода. После Февральской революции 1917-го Вышинский занял пост председателя 1-й Якиманской районной управы и начальника милиции Замоскворецкого района. На этом посту он подписал приказ по району об аресте Владимира Ленина и Григория Зиновьева и распубликовал его. Представляете, что могло бы быть с кем- то другим в этой связи?! Но Вышинскому Сталин все простил. Диктатору нужен был этот палач на посту всесоюзного прокурора.

В 1925—1928-м Вышинский был ректором Московского университета, в 1931—1933-м — заместитель наркома юстиции РСФСР и прокурор РСФСР, с июня 1933-го заместитель прокурора, а в марте 1935-го — мае 1939-го прокурор СССР. Был председателем специального присутствия Верховного суда по «Шахтинскому делу» в 1928-м и по делу «Промпартии» в 1930 году. Кредо Вышинского — «признание обвиняемого — царица доказательств» — позволяло оправдывать произвол, любые методы следствия, упрощенную форму судебного разбирательства, надменную грубость по отношению к сидящим на скамье подсудимых.

Вот почему и несчастные случаи и аварии были для него актами саботажа. Еще один сталинский слуга — Лазарь Каганович — как-то сказал: «У каждой аварии должны быть фамилия, имя и отчество».

…Много воды утекло с тех пор. И, видимо, сегодня, вспоминая то далекое НЕПРАВОВОЕ время, стоит сформулировать иную аксиому: у каждого нарушения закона также должны быть фамилия, имя и отчество. Иначе не видать нам демократии.