Женский клуб — оружие или защита?

...Наша группа приехала в Вашингтон в момент очередных слушаний в Сенате по делу Клинтона — Левински. Более того, мы жили всего в двух кварталах от «Мэй Флауэрз» — отеля, где остановилась Моника и который с утра до ночи осаждали журналисты. Поэтому вполне понятно, что все встречи с американцами начинались с вопросов о нашем отношении к секс-скандалу в Белом доме. Вся Америка жила с осознанием важности момента: именно здесь и сейчас творится ее история. И американцы с удовольствием читали, а потом пересказывали всему миру эту фривольную историческую страничку: Америке нравится преподавать уроки, даже если это уроки полового воспитания в продвинутой форме. Не удивительно, что я срезалась на первом же вопросе о Монике, удовлетворяя интерес коллег из «Голоса Америки». Я запнулась, когда корреспондент Ульяна Телюк поинтересовалась, могли бы украинские СМИ освещать подобный секс-скандал. Хорошо россиянам: они на такой вопрос, не колеблясь, отвечают: « Если бы такое случилось, мы бы знали, что Ельцин жив». А что делать нам, затрудняющимся представить Леонида Даниловича в роли секс-символа даже после программы Ирины Зайцевой «Политик без галстука», где наш Президент не только залихватски играл на гитаре, но и игриво приобнимал ведущую пониже талии. Наверное, это потому, что в России президента воспринимают как человека — пусть больного, пусть повязанного с Березовскими и Лисовскими, но человека, тогда как у нас Кучма все больше ассоциируется с канцелярско-бесплотным «гарант Конституции» или «арбитр нации». Если даже допустить, что подробности такого события могли бы просочиться в отечественные масс-медиа, вряд ли бы оппоненты Президента, получив такой шанс, стали б мусолить интимную сторону дела — она бы была лишь ключиком, открывающим дверцу в страну злоупотреблений главы государства. С другой стороны, циничное давление на судебную власть не допускает даже намека на появление на нашем горизонте прообраза независимого прокурора Старра. Все эти «если бы» я перечислила без запинки. Но только потом поняла, почему секс-скандал, наверное, был бы невозможен в Украине. У нас вряд ли нашлась бы женщина, пожелавшая поделиться подробностями такой связи...

Американцы, готовые обсуждать дело Клинтона во всех подробностях, старательно избегают разговоров о том, что в стране с многолетними гендерными традициями женщина может стать не только госсекретарем, генеральным прокурором или сенатором, но и инструментом, орудием политической борьбы и политического давления. Конечно, это пощечина тысячам женских организаций США, старательно формирующим совсем иной имидж американской женщины: уверенной, самодостаточной, равноправной. Стоит сказать, что в Штатах более 50.000 всевозможных женских движений, программ, организаций, в которых состоит практически каждая американка. И это не просто показатель ее деловой, социальной или правовой активности. Я думаю, что стремление подчеркнуть свою принадлежность к любому «женскому клубу» происходит от дефицита простого человеческого общения. И членство в любой социальной группе —это нечто вроде психологической поддержки, заверяющей закомплесованных людей в том, что у них все ОК плане личностного общения.

С другой стороны, многообразие и разноплановость неправительственных организаций и групп — это реализация знаний в сфере правовой культуры, навыки которой в США еще в начальной школе прививают едва ли не сильней, чем азы грамматики или арифметики. Видимо, потому что американцы знают — «третий сектор» (общественные организации) давно заставил власть не только считаться с собой, но и признать его полноправным партнером в реализации практически всех аспектов политической, экономической, социальной жизни.

Пожалуй, поэтому самой интересной, живой в чреде обязательных встреч стало знакомство с Джули Стюарт, организатором и лидером движения «Семья против максимального срока заключения», цель которого — предоставление судьям большей свободы в принятии решений. История создания этого объединения (кстати, насчитывающего более 30.000 сторонников) очень показательна и типична для Америки, где доминирует личностный, а не коллективный фактор (именно это объясняет тот факт, что большинство женских группировок ориентированы на решение проблем своей семьи, своей улицы, своего города и мало кто настроен решать проблемы сразу всей Америки). Брат Джули несколько лет назад был задержан и осужден сроком на 5 лет за выращивание марихуаны. Его сестра тут же взялась доказать, что «преступления, связанные с наркобизнесом, по степени тяжести не могут сравниться с убийством или изнасилованием» и, значит, слишком жесткие наказания в данных случаях не всегда оправданы. Г-же Стюарт удалось привлечь под свои знамена тысячи единомышленников, в основном из числа родственников или друзей осужденных, которые добивались встреч в Конгрессе, организовывали встречи судей, с законодателями и пр. Вряд ли организации удастся осилить «эверест» своей цели — добиться изменений в законодательстве, что практически невозможно. Однако умелое провоцирование общественности на более активное поведение (письма и звонки в офисы конгрессменов, митинги протеста, выступления в прессе) позволили не менее эффективно лоббировать задачи движения: Джули удалось добиться замены пожизненного заключения 15-летним сроком.

Реакция нашей группы, в числе которых были представительницы депутатского корпуса, ясно показала — самое удивительное для нас в этой истории то, что представители общественной организации имеют возможность принимать участие в совместной с парламентариями разработке правовых актов, выступать на заседании парламентской правовой комиссии, организовывать встречи с судьями. Мне, например, трудно представить нашего депутата, который, как правило, отмахивается на ходу от людей возле ВР, приехавших за тридевять земель «искать правды», склонившимся над проектом закона вместе с приезжим избирателем и вносящим туда поправки. Точно так же, как трудно вообразить сенатора, крутящего дули из окна парламента пикетчикам из тех самых общественных организаций.

Но самое большое недоумение вызвал в наших депутатских рядах тот факт, что Конгресс не просто обращает внимание и реагирует на деятельность движения, отстаивающего специфические интересы очень узкой социальной группы, поддерживая (а значит, защищая) право ее представителей решать через структуры власти подобного рода вопросы. Видимо, мы еще не подошли даже к осмыслению того, что в США усвоено на уровне азбучных истин: одно из главных направлений деятельности общественных организаций — это отслеживание нарушений интересов и прав граждан властными структурами и привлечение к ним внимания общественности. Нам не понять этого. Потому, что в нашей стране дистанция между представителями власти и представителями народа — это пропасть, которая увеличивается с каждым днем. 80% наших граждан считают, что их участие в общественно-политических процессах ничего не изменит в реальной жизни. Может быть, потому в Украине зарегистрировано всего 120 женских общественных объединений, и цифра эта весьма условна. Очевидно, неверие в реальные возможности общественных и политических организаций — это одна из причин, по которой заглохла и деятельность двух женских политических партий —«Женщины Украины» и «Женские инициативы»...

Однако для меня самым поразительным было то, что Джули Стюарт не имеет ни малейшего желания делать политическую карьеру. По ее словам, «гораздо трудней, но и эффективней решать проблемы на местном уровне, оставаясь наблюдателем политических процессов». У нас же 30-тысячная организация рассматривалась бы прежде всего как хороший трамплин для старта в большую политику (такой численностью могут похвастаться только самые влиятельные партии).

...Помимо скандала с Моникой у американцев с 1998-го года появилась еще одна «фишка» — США открыли для себя проблему торговли женщинами и стали активно с ней бороться, что выглядит несколько парадоксально, если учесть, что Америка является одним из главных потребителей секс-услуг. Правда, все оказалось довольно просто, я бы даже сказала, как у нас. Эту мысль в рамках кампании борьбы за семейные и моральные ценности подбросила общественным организациям первая леди — Хиллари Клинтон. Мне показалось, что такая эксплуатация идеи борьбы с секс-рабством —удачная находка для прагматичных американцев. Прежде всего выполнение «установки» супруги президента США — это своеобразная отмычка к двери финансирования подобных программ не только из фондов, но и из местных бюджетов. Есть еще одна сторона этой «медали», о которой сами американцы предпочитают умалчивать. Дело в том, что славянские женщины всего за несколько лет составили серьезную конкуренцию местным секс-жрицам. Но это еще полбеды. Славянки, наводнившие Штаты, стали представлять гораздо большую угрозу для добропорядочных американских жен: возросла тенденция разводов, и пришла мода «жениться на русских». И это, пожалуй, чуть ли не главная причина, из-за которой был запущен механизм машины по борьбе с секс-рабством. Скорей всего, такие программы не приносят конкретной помощи жертвам сексуального насилия, хотя бы потому, что борцам неизвестно даже точное их количество. Руководителями таких организаций, как правило, становятся бывшие сотрудники ФБР и других силовых структур, которые отнюдь не настроены ловить за руку сутенеров или проводить совместно с полицией рейды в «кварталах красных фонарей»

Вполне очевидно, что борьба за права женщин, попавших в машину секс-индустрии, как составная часть борьбы за права человека — не более чем красивая «упаковка» для истинной подоплеки этой проблемы. Не удивительно, что США настойчиво пытаются объяснить Украине значимость темы и не желают даже воспринимать в качестве контраргумента тот факт, что активная миграция молодых женщин в поисках более легкой и красивой жизни — только часть клубка наших социально-экономических проблем: повысится уровень жизни — уменьшится и поток мигранток.

Но надо быть честными и со своей стороны: 7 лет относительной демократии в Украине — слишком небольшой промежуток времени для того, чтобы прийти к пониманию того, что вопрос защиты прав женщин, попавших в машину секс-индустрии, — это по большому счету вопрос защиты прав человека, вопрос развития демократии. И в данном случае аморфная реакция общества на эту проблему является лакмусовой бумажкой, тестом на уровень демократии в стране, прав и свобод ее граждан, очевидной даже без заключения ПАСЕ.

А те многочисленные общественные организации, которые внезапно и раньше всех «поняли» государственную важность дела спасения сексуальных рабынь, совсем не показатель развития «третьего сектора» как необходимой части демократического общества — во что очень бы хотелось верить американцам. В данном случае эта вера нещадно эксплуатируется — отсюда и призывы «гораздо теснее дружить с дорогими американскими подругами», что довольно часто выглядят как «дружба» змеи и черепахи...