Альпинист Марьян Нищук: «Это больше, чем название...»

Альпинисты львовского клуба «Экстрем» положили начало неполитичной акции «Герои Украины на вершинах мира» (см. «День» №123 от 18 июля и № 139 от 9 августа). Недавно четверо скалолазов — трое львовян и один тернополец — поднялись на одну из безымянных кавказских гор, которая впоследствии получит имя Степана Бандеры. О том, как проходило восхождение на Кавказе, что побуждало альпинистов начать эту акцию, мы говорили с руководителем группы альпинистов Марьяном НИЩУКОМ после его возвращения во Львов.

— Идея о том, чтобы осуществить восхождение на вершину, которую мы должны были назвать шпилем Степана Бандеры, возникла у меня зимой этого года. А львовские и тернопольские альпинисты эту идею поддержали. Почему мы решили положить начало акции «Герои Украины на вершинах мира»? Я уже тридцать лет занимаюсь альпинизмом. За это время поднялся на очень многие вершины, которые были названы именами далеких для меня людей: Дзержинского, Павлика Морозова, Кирова. Эти горы есть на Памире, Тянь-Шане. Как известно, у нас нет ни одной мировой вершины, названной в честь украинского героя. Раньше их никто именами украинских героев не называл, ведь мы как несвободный народ не имели на это права.

— Как грузинская сторона встретила вашу идею?

— Наши грузинские друзья-альпинисты помогли подыскать необходимую вершину и сориентировали нас. Сначала выбор пал на очень сложную вершину. Чтобы подняться на нее, нужно было преодолеть маршрут 5-й сложности. Однако мы остановились на более простой, с точки зрения альпинизма, вершине, чтобы в перспективе на нее можно было осуществлять массовые восхождения. Хотим, чтобы на нее могло подниматься много людей. Мы оставили там памятную доску Степану Бандере, красно-черный флаг с записью о том, что мы там были. На этой вершине никто раньше не был, потому что обычно альпинисты оставляют после себя знаки. А мы их не обнаружили.

— Что нужно для того, чтобы организовать массовое восхождение?

— Первое массовое восхождение — от 50 до 100 человек — планируем в следующем году. Мы хотели бы, чтобы оно было не только украинским, а грузинско-украинским. Ведь с грузинской стороны мы встретили большое понимание и поддержку. Обязательно пригласим туда священника, чтобы он благословил нас. Массовое восхождение организовать непросто, ведь с каждым человеком должна быть проведена организационная работа. Думаю, мы справимся.

— Легко ли было подняться на вершину, на которой до этого никто не бывал?

— Вершина довольно высокая — 4272 метра. При этом она безопасна. Хотя, чтобы осуществить восхождение, нужно пересечь ледовое плато. Поскольку мы не знали эту вершину, перед подъемом консультировались не только с обычными альпинистами, но и со старожилами. В частности, с известным альпинистом, который много лет был начальником отряда альпинистов, Салико Киликашвили. Он был одним из тех, кто нам подтвердил, что эта вершина нетронута. А также с Львом Саркисовым — патриархом грузинского альпинизма. Это уникальный человек, который поднялся в 64-летнем возрасте на Эверест и стал рекордсменом Книги рекордов Гиннеса. Мы с ним хорошие знакомые.

В следующем году планируем подняться не только на эту вершину, но и на другую, которую мы назовем в честь героев УПА. Ориентировочно мы уже знаем, где она есть. Эта гора значительно сложнее пика Бандеры — маршрут 5-й сложности: необходимо будет подниматься 600 метров по вертикали горы.

— Сколько времени может занять процедура присвоения имени вершине?

— Немного. Мне, очевидно, придется еще раз поехать в Грузию для решения формальных вопросов. Это произойдет приблизительно в конце сентября. Тогда и будет присвоено официальное название.

— Очевидно, название вершин именами своих героев — не новая практика. Есть ли что-то подобное в других странах?

— В мире этой практике положили начало немцы и англичане. Они открывали Гималаи и называли их именами своих героев. Территория Советского Союза была оккупирована именами других героев. Опять-таки, Павлика Морозова, Дзержинского, Кагановича. Кстати, Грузия начинает активно отказываться от старых названий. Скажем, вершина «50-летия комсомола». Грузинские альпинисты будут ставить перед географическим обществом вопрос, чтобы это название ликвидировать. Это сделать очень просто, подобное происходит с переименованием улиц.

— Это своеобразный способ обозначить территорию?

— Да. Но подняться на вершину — это больше, чем название. Для нас это определенный символ освободительного движения. И не только для Украины. Степан Бандера мечтал о конгрессе порабощенных народов, ведь проблема порабощения была проблемой многих наций, а не только украинской. Он мечтал, чтобы народы объединились и стали в оппозицию к полицейскому режиму, который и до сих пор существуют в России. Домой я специально полетел не из Тбилиси, а добирался через территорию России. Каждые 2-3 километра у дороги стоит полицейская машина, вооруженные люди в бронежилетах. Мы четко видим, к чему привел этот режим в России. Из-за этого в десятки раз сократилось число туристов, которые едут по территории России на Кавказ. В то же время в Грузии, в районе Казбеги, сотни людей поднимаются в горы. Эта страна открыта миру.

— Какой общественный резонанс имело ваше решение назвать вершину в Грузии именем Бандеры?

— Негативных отзывов я не слышал, значительная часть людей нас поддержала. Мы знаем, что в Украине есть проблема осознания собственной истории. Для кого-то история Украины является навязанной. Но ни я, ни мои коллеги не собираемся убеждать их в том, что история Украины была именно такой, какой она есть. У нас есть свои герои — Бандера, Шухевич, Иосиф Слипый, Андрей Шептицкий. О них сложены сотни песен. У них есть другие герои — Каганович, Троцкий, Сталин. Но о них я не слышал ни одной народной песни.

— Думаете, своими действиями вам удастся привлечь внимание общества к проблемам истории?

— Сразу хочу отметить, что мы не переписываем и не навязываем нашу историю. Она такая, какая есть. Бандера был героем, который не боролся на чужой территории, — в Москве или Петербурге. Он боролся за свою землю на своей территории и погиб от наемных убийц. К тому же, когда он боролся за независимость Украины, у него была доктрина ее защиты. Все знают, что в то время у нас не было государственности. Мы были между молотом и наковальней — между нацизмом и коммунизмом. Эта территория была, как написал Тимоти Снайдер, кровавыми землями. Нам ничего не оставалось, как только защищаться. Теперь мы получили государство, которое почему-то продолжаем защищать, нам приходится защищать свой язык. А нужно наступать. Но готово ли общество это сейчас понять?

Фото предоставлены автором