Илзэ ЛИЕПА: «Актер рaстет на ролях»

Имя солистки Большого театра хорошо знакомо почитателям хореографии. Балетной визиткой Илзе являются такие сценические бриллианты как «Шeхерезада», «Дама с камелиями», «Молитва» «Гибель розы», «Федра». И вот новая работа — представление «Сон императрицы», которую критика назвала очень интересной, отметив, что Лиепе удалось передать непростую драматическую фабулу произведения, которую поставил Андрей Максимов.

— Илзе, в своей последней работе вы очень похожи со своим славным отцом — Марисом Лиепой, такая сильная энергетика шла от спектакля «Сон императрицы».

— Мы с отцом похожи не только по внешности, но, с годами, я начала ощущать наше внутреннее сходство. 28 июля ему исполнилось бы 65 лет. Он рано ушел из жизни. Но память о нем все равно не гаснет. На его юбилей мы с Андрисом приезжали в Ригу. Вместе братом мы принимали участие в концерте, который состоялся в местном оперном театре. На доме, где мы жилы, установили почетную доску. Сейчас там все изменилось. Хозяин дома сделал огромный мебельный магазин. Но мне очень приятно, что отца помнят на его родине. Меня часто просят рассказать, каким он был. Как по мне — то самый лучший: красивый, талантливый. Я видела весь его репертуар. Но особенно мне он нравился в балетах «Спартак» и «Жизель». Это совершенно разные представления и характеры, но он был очень убедительным в ролях римского полководца Красса и романтического графа Альберта. Очень жаль, что я никогда с отцом не выступала вместе на сцене и даже не принимала участия в репетициях (была еще мала). Но мой восторг перед ним как танцовщиком побудил меня стать балериной. В 60-е годы Марис Эдуардович обновил балет «Гибель розы», который передал брату. Андрис записал на пленку их репетиции. И когда я смотрю на нее, то кажется, что отец рядом.

Кстати, наши родители (мать Илзе — драматическая актриса) совершенно не желали, чтобы мы посвящали себя актерской профессии, ибо знали, как тяжело быть самыми лучшими. Андрис старше меня, но я помню, как в детстве он говорил: «Я хочу стать папой в Большом театре». Я же к профессии балерины шла кругами. Сначала мечтала продавать мороженое, потом захотела стать дрессировщицей тигров... А когда поняла, что без танца не смогу жить, то начала готовиться к экзаменам в хореографическое училище. И нужно же было такому случиться, что именно в это время выходит указ не принимать детей артистов в училище. Чиновники считали, что династия хлеборобов или сталеваров — это хорошо, а в театре — плохо. Лишь через год опомнились, и тогда я начала свое обучение. Если вы считаете, что имя Лиепа мне помогало, то вынуждена вас уверить, что совсем нет. У отца было много недругов в Большом театре, и нам с Андрисом постоянно ставили палки в колеса. Иногда мне казалось, что из кордебалета никогда не вырвусь. Останусь на всю жизнь характерной танцовщицей. Именно тогда начала самостоятельно готовить номера и исполнять их в концертах. В театре у меня не было своего педагога (так же, как когда-то у отца). Сначала переживала, а потом подумала, что может это и к лучшему, ибо могу работать с теми, кто мне понравится.

— На гастролях вы, как правило, показываете модерн-балет, хотя считаетесь классической балериной. А что вас привлекает в современных танцах?

— Не знаю, где провести грань между модерном и современным балетом. То, что вы видели в моем выполнении, мне очень дорого, ибо эти номера для меня поставили Игорь Мойсеев и Андрей Максимов, с которым работать — огромное удовольствие. Среди последних работ —, поставленный в Московском «Театре-модерн» «Сон императрицы». Режиссер Максимов сумел объединить исторический материал и пластику нашего века. Я считаю, что вышло довольно интересно. Моими партнерами были прекрасные танцовщики: Сергей Пинегин и Олег Царев. Со «Сном... » мы объездили много стран и всегда нас тепло принимали. Я люблю современную хореографию, ибо в ней можно больше раскрыться, и я очень ценю, когда для меня что-то специально ставят. Моему брату Андрису, в свое время, также очень много ставили, потому он и работает в различных жанрах. Это удивительное ощущение, когда ты присутствуешь при рождении очередного номера или спектакля и ощущаешь, как твои эмоциональные способности, средства твоей пластики и твоя артистическая сущность сливаются в одно, позволяя по-новому раскрыться именно в такие минуты. Такие мгновения очень ценятся в нашей среде. Не зря говорят: актер растет на ролях.

— Поиск своего «я» привел вас в кино?

— Моя первая картина «Блестящий мир» по Грину, где я играла холодную красавицу. Я болезненно искала ключик к роли. В лентах «Лермонтов» и «Бемби» я снималась вместе с отцом. Интересным оказался сериал «Михаил Ломоносов». Но больше всего мне нравится «Шeхерезада». Это фильм-балет, где мы вместе с Андрисом восстанавливали фокинский шедевр. Брат там выступал и как режиссер. Хочу отметить прекрасную работу оператора Павла Лебешева. Ибо не секрет то, что очень мало людей умеют снимать танец. В «Шeхерезаде» мы часто шли от собственной интуиции. В финале мы нашли ход — интригу, которой у Фокина в спектакле не было. Но я считаю, что от этой новации картина стала лучше.

— Вахтанг Кикабидзе в свое время пел, что его года — его богатство. У вас, артистов, роль — богатство. А еще — ученики. Есть ли они у вас?

— Учениками может похвастаться мой брат. Каждая балерина, которая с ним сталкивается (и я иногда также), неожиданно становится его ученицей. У Андриса потрясающие педагогические способности. Он может деликатно и любовно дать любой балерине фантастический урок не только танца, технического исполнения, подсказать движения и вообще помочь почувствовать себя в роли. Должна вам сказать, что в течение дня бывает несколько телефонных звонков от его учеников из разных городов и стран.

— Насколько ваши героини жизнерадостны и открыты на сцене, настолько их хозяйка, то-есть вы, «другая» в жизни. Ваша гордыня — это ваш комплекс, с которыми вы постоянно боретесь, или это ваше естественное состояние?

— Знаете, артист после сцены, представления, будто выжатый лимон. Хочется побыть одному. Помню, когда-то со своей мамой смотрела в театре «Современник» спектакль при участии Галины Волчек. После окончания зашли к ней поздравить. Но когда я вошла в гримерную, то почувствовала, что с ней еще нельзя разговаривать, она еще неузнаваема, еще живет теми, другими, эмоциями чувствами из спектакля. На сцене артист, как никто другой, расходует очень много своей эмоциональной природы. И что-то от него требовать, стремиться включить его в свою жизнь после спектакля бывает просто невозможно. Иногда я сама тоже бываю зрителем, хочу тоже сказать какие-то теплые слова человеку, что-то получить от него в эту минуту. Но, как профессионал, знаю: иногда это бывает просто неадекватно. Неадекватность не распространяется на всю жизнь. Просто это то мгновение, когда актера лучше не трогать. Это его жизнь, это закулисье, то, что не должно быть видно никому. В повседневной жизни я не коммуникабельная. Не люблю компаний. Я — сама по себе!

— Илзе, ваши театральные костюмы давно приобрели себе славу как пример элегантности в мире современного балета. Говорят, что они — заслуга модельера Валентина Юдашкина. Он вам помогает только в искусстве, а возможно и вне сцены?

— Наша дружба, можно сказать, зародилась с творчества. Несколько лет назад, когда возникла идея специального концерта памяти нашего отца. Тогда Валентин создал две фантастических коллекции: оформление концерта и костюмы для солистов, звезд балета. Работать с ним — большое удовольствие. Каким он конструктивным человеком оказался, как быстро у него рождались идеи, и так же быстро он вникал во все нюансы, приходил на примерки к мастерам Большого театра! Такая же симпатия у нас возникла и в жизни, и когда мне нужно что-либо из костюмов, в частности для номера, конечно, прошу его. В принципе я всегда интересуюсь его творчеством и Юдашкин всегда говорит о своих показах то ли в Париже, то ли в Москве. Если у меня есть возможность, то всегда стараюсь их посмотреть. И вижу, как он растет как художник. Мне кажется, что в жизни все строится на человеческих отношениях, то ли какое-то дело, бизнес, либо творчество. Всегда сделаешь выбор в пользу того человека, который тебе приятен. Согласитесь, что вести деловые отношения с неприятным тебе человеком очень тяжело. Что касается Юдашкина, то это именно тот случай, когда мне человек очень приятен. Он делал костюмы для моего спектакля «Мадам Бовари», и я думаю — это не последняя наша встреча. Я с удовлетворением встречаюсь с ним в повседневной жизни.

— Жизнь балерины всегда в фокусе особого внимания. Чем вы еще увлекаетесь, кроме танца, как питаетесь, какую излюбленную пищу предпочитаете?

— Мой муж — бизнесмен. Детей пока что мы не имеем, а у брата есть маленькая дочурка Феня, которой сейчас уже шесть лет. Это наша общая радость и каждое событие — новый зубчик, новое движение, слово, фраза, поступок — большое событие в нашей семье. Относительно режима питания, то меня достаточно часто об этом спрашивают. Мы питаемся так же, как и обычные люди, и решаем такие же проблемы, как и они. Я, например, очень люблю каши и борщи.

Когда тяжело на душе, то успокаиваюсь, если почитаю хорошую книжку. Нынче, слава Богу, много издается и когда у нас какой-то новый спектакль в театре, то, конечно, под рукой всегда подбирается немалая библиотека. Когда я готовилась к работе в спектаклях «Братья Карамазовы» и «Чайковский», то, книгам отдала много времени. Очень важно почувствовать атмосферу того времени, которую сейчас хочешь воспроизвести. Когда я читала «Братья Карамазовы» Ф. Достоевского, вдруг я поняла, что раньше я эту книгу до конца не почувствовала. В ранней юности я даже не воображала, насколько религиозен этот роман, и была потрясена своим новым открытием, совсем по-другому посмотрев и на хореографию, и на свое присутствие в этом спектакле. Как по мне, в жизни все взаимосвязано. И еще я думаю, что никакая книга, как и роль, не приходят к нам просто так.

— В XIX веке публика боготворила балет и своих прим после представлений носила на руках. Даже сановные лица не пропускали ни одной премьеры. А нынче власть предержащие часто бывают у вас в театре? Много ли лично у вас поклонников?

— Что касается Большого театра России, то в нем всегда знаменательное событие, когда его посещают Президент или другие известные и уважаемые люди. В театре об этом узнают очень быстро, и в нем начинается не совсем обычная жизнь. За кулисы высокие посетители, конечно, приходят, но все это достаточно официально и не так, как было в прошлом веке. Тем не менее внимание всегда приятно и у нас, и за границей, особенно когда после представления высокие гости заходят в гримерную. В наше время — это, наверно, уже какой-то ритуал. А касательно поклонников? Я думаю, что если бы их не существовало, как бы артистам жилось грустно. У меня они тоже есть. После каждого представления получаю цветы и записки с теплыми словами благодарности.