Ольге Микитенко, безусловно, разрешат петь в «Севильском» по-итальянски

Итак, говоря о возможностях расширения своего не такого уж и широкого репертуара на родной сцене, Ольга Микитенко говорит, что будет просить руководство театра позволить ей петь по-итальянски Розину в «Севильском цирюльнике». Для неосведомленных читателей объясню, что речь идет об одном из двух или трех реликтовых спектаклей, которые еще идут в Киеве не на языке оригинала, а в украинском переводе.

Года два назад я уже дискутировал на страницах «Дня» с бывшим директором Национальной оперы А.Мокренко по поводу языка исполнения оперных произведений на столичной сцене. За исполнением на украинском языке стоит давняя традиция музыкально-драматического театра, к созданию которой причастны Николай Вороной, Максим Рыльский, Мыкола Бажан, Николай Лукаш и другие корифеи украинской литературы, подарившие нам конгениальные переводы либретто классических опер. За исполнением на языке оригинала — коммерческие требования импресарио, которые приглашают на те или иные зарубежные гастроли и привыкли ориентироваться на определенные усредненные стандарты (в частности, и относительно языка).

Подчеркиваю — речь идет именно об обычных усредненных стандартах, а не о «верности замыслу композитора», которой пытаются прикрываться певцы и музыканты. Ведь именно эти преданные сторонники пения «только и только на языке оригинала» почему-то всегда исполняют «Дона Карлоса» Верди в итальянском переводе (хотя оригинал либретто — французский), а «Персидские песни» Рубинштейна — по- русски (хотя тут оригинал — немецкий). И очень удивляются, когда им указывают на эти и другие подобные казусы.

Зато великие оперные режиссеры прекрасно понимали: по-настоящему растрогать, раскрыть замысел композитора может только исполнение оперы на языке, понятном слушателям. Не случайно так стойко сопротивляется переходу на «языки оригинала» Большого театра в Москве легендарный Борис Покровский. Не случайно покойная Ирина Молостова свою последнюю постановку на киевской сцене — «Дон Жуан» Моцарта осуществила в конце 1998 года опять-таки на украинском (хотя и певцы, и дирекция выражали желание ставить оперу на итальянский текст).

Трагедией украинского оперного театра последних лет является то, что фигуры, близкой по масштабу Борису Покровскому, в нем не нашлось. И национальная традиция была принесена в жертву ситуативной коммерческой выгоде.

Но даже сторонники пения «в оригинале» по большей части делают исключение для комических опер (например, для того же «Севильского цирюльника»), где восприятие в большей мере построено на столкновении искрометных остроумных реплик (очень удачные соответствия для которых нашел переводчик либретто «Севильского» Максим Рыльский). Я вспоминаю, как на «заре независимости» Роман Майборода сорвал аплодисменты зала не только блестящим верхним «соль» в конце знаменитой каватины, но и спонтанно сымпровизированным «три купона» вместо нужного «три дублона»...

Не сомневаюсь, что Ольга Микитенко получит желаемое разрешение петь в украинском ансамбле по-итальянски (в этом у нас давно — полный либерализм). Только я на тот спектакль не пойду, уступив эту честь тем, кому в общем-то безразлично, какого «Цирюльника» смотреть: «Севильского» или «Сибирского». Потому что в театре я стремлюсь найти именно театральное зрелище, где воедино слились музыка, слово и драматическая игра. А итальянские вокализы послушаю лучше на одной из четырех или пяти «ла-скаловских» и «метрополитеновских» записей моей фонотеки, где звучат голоса певиц, во всяком случае, не слабее, чем у молодой киевской «примы».