От йоги до оперы

Октябрь подарил меломанам столицы незабываемые мгновения — выступления нашей знаменитой соотечественницы, примадонны оперы. Ныне бывшая выпускница киевской консерватории, экс-солистка Национальной оперы Украины уже много лет выступает на ведущих европейских сценах. Ее муж Юрий и дочка Дарина тоже не часто видят Викторию дома в венской квартире. Даже в те немногочисленные дни, которые им удается провести вместе, — Лукьянец буквально рвут на части представители СМИ. В этом году поклонникам примы повезло: любимица публики выступила в двух концертах, которые имели большой резонанс у слушателей. Каждый раз Виктория Лукьянец показывает что-то новое (моцартовская программа на фестивале «Владимир Крайнев приглашает») или хорошо забытое старое (классические хиты в концерте «Слушай вечность», исполненные в поддержку Национального симфонического оркестра). Ее ювелирной филигранной вокальной технике, тому, в каком темпе, с какой чистотой она выводит сложнейшие пассажи, могут позавидовать многие коллеги-певцы

— Виктория, как удается при вашей артистической загруженности удерживать хорошую физическую форму?

— Я занимаюсь йогой, делаю упражнения для пресса. Почему у певцов качаются голоса? Откуда это вибрато, которым грешит наша школа, эти «соловьиные» трели? Это отсутствие физической закалки.

— Ваш голос настолько окреп, что кроме «головоломных» лирико-колоратурных партий, написанных для легкого, подвижного голоса, вам, наверное, уже предлагают петь лирические партии?

— Действительно, меня приглашают петь Лиу в «Турандот» Джакомо Пуччини, Недду в «Паяцах» Руджеро Леонкавалло, где нужен драматизм в голосе. Но я не за все берусь, чтоб не сорвать голос, хочу еще «почирикать» на верху. Хотя некоторые партии центрального сопранового репертуара я уже готова спеть. Например, Маргариту в «Фаусте» Шарля Гуно, Елетру в «Идоменее» Вольфганга Амадея Моцарта.

— Вам удалось переломить ситуацию, когда некоторые наши дирижеры, не желающие возиться с незнакомым репертуаром, говорят певицам: «Ну зачем тебе лишние хлопоты, давай исполним что-то известное». Где вы берете ноты арий, которые в Киеве кроме вас никто не поет?

— Покупаю на Западе за свои деньги и привожу сюда. Например, партитура вместе с оркестровыми голосами арии из оперы Гаэтано Доницетти «Дочь полка», которую вы слышали, стоит 100 долларов. Я покупаю ноты, т. к. считаю, что нельзя петь все время одно и тоже. Нужно уважать публику. Так, в концерте «Слушай вечность» в поддержку Национального симфонического оркестра Украины я включила в программу хорошо известные арии, потому что в зале сидел неподготовленный слушатель. Но, скажем, арию Розины из «Севильского цирульника», которая там прозвучала, я не пела уже давно, потому что в Европе ее поют меццо-сопрано, как это было и задумано автором, Джоаккино Россини. Я с удовольствием повторила ее, ведь мне придется на Рождество петь ее в Музикферрайне («золотой зал» Венской филармонии)

— У вас вся семья музыкальная. Муж поет в Венской опере и преподает. Брат — ударник (играет в знаменитом оркестре Юстуса Франца «Филармония наций » ). Ваша племянница Соломия делает музыкальные успехи...

— Она поступила в музыкальную школу-десятилетку им. Лысенко. В прошлом году был Конкурс молодых талантов, где Соломия пела и получила премию в младшей группе. Ей уже пять лет. Она говорит, что мечтает стать певицей, как и я.

— Виктория, а когда вы стали петь?

— Школьницей. Я пришла в хор Украинского телевидения и радио к Татьяне Копыловой, мне было около двенадцати лет. Пение меня захватило, и я поняла, что не мыслю себе жизни без сцены.

— А ваша дочь Дарина продолжит вокальную династию?

— У нее есть задатки стать певицей, но я не форсирую эту ситуацию. Сейчас дочь учится в Венском университете. Она изучает философию и славистику. Пусть сначала Дарина получит образование, а потом решит, кем хочет стать. Ведь кроме способностей, чтоб сделать карьеру на Западе, нужно иметь очень сильный характер. Нужно постоянно быть в форме, вне зависимости больна ты или здорова, и уже приходя на первую репетицию, знать свою партию напамять. Если, скажем, театр не репертуарный, а ты участвуешь в международном проекте, который рассчитан на 10—12 спектаклей, то потом, после закрытия проекта, нужно самостоятельно с концертмейстером готовить свою партию... Для этого необходима сила воли.

— Виктория, как вы относитесь к нынешней ситуации, когда в опере на первое место выходит не дирижер, а режиссер. Часто он заставляет певцов делать «кульбиты», ездить по сцене на роликах. Вспомним хотя бы резонансную венскую постановку оперы Мейербера «Пророк», в которой вы были партнершей Пласидо Доминго?

— Всего должно быть в меру. Режиссер должен убедить меня, как творческую личность, в правильности своего замысла. Кстати, после премьеры «Пророка» в Венской опере половина зала аплодировала, а половина возмущенно кричала. Так, после многочисленных модерновых постановок «Травиаты» в театрах Кельна, Берлина, Бонна, Сан-Галле, Вены — меня пригласили во Флоренцию. Премьера состоялась в сентябре. Эта постановка получилась необыкновенно красивой.

— Расскажите, а что это была за история, когда французская газета «Ле Монте» написала, что Виктория Лукьянец пела в госпитале?

— Это была постановка в «Опере Бастилии», где я пела вместе с тенором Владимиром Гришко. Режиссер Джонатан Миллер (врач-психоаналитик по профессии) перенес последнее действие в госпиталь для умирающих, больных туберкулезом, скрупулезно отразил атмосферу этого страшного места. На сцене было много крови, на каталках статисты возили «трупы». А мне режиссер не разрешал даже головы поднять с кровати, т. к. больной человек не может порхать по сцене. Не все эту постановку положительно восприняли, но как эксперимент — это было интересно.

— В последний раз вы выступили в спектакле Национальной оперы Украины «Риголетто» в 1998 году. Вам не больно, что вас не приглашают в театр, где вы сделали первые шаги как оперная певица?

— Я появляюсь на сцене Национальной оперы в концертах. Меня прекрасно принимает публика, а это — самое главное.