Последний романтик

Вчера в театре им. И. Франко отмечали два события. Аншлаговый спектакль «Сто тысяч» был сыгран в сотый раз, а его постановщику, Владимиру Опанасенко, исполнилось бы 65 лет. К сожалению, три года назад, холодным мартовским днем сердце режиссера навсегда остановилось.

Последние десять лет творческая судьба мастера сценических подмостков была тесно переплетена с театром им. И. Франко. Здесь он поставил свои лучшие спектакли: «Блез», «Грех», «В воскресенье рано зелье копала», «Боярыня», «Сто тысяч», «С любовью не шутят», «Суета» и др. Лучшей памятью о режиссере является то, что большинство из них до сих пор остаются в репертуаре и пользуются зрительской любовью. К добрым словам о постановщике присоединились коллективы театров Львова, Черновцов, Ровно, в которых Владимир Дмитриевич работал в разные периоды. Многие радиослушатели наверняка вспомнят его красивый голос с бархатным тембром по многочисленным радиопередачам.

СВЕТСКИЙ ЛЕВ И БАЛАГУР

Владимир Дмитриевич был импозантным мужчиной. Обожал курить трубку, элегантно носил шляпу и при этом, как чиновник, ходил на службу с папкой. В нем удивительным образом совмещались, казалось бы, несовместимые вещи: светский лев, завсегдатай театральных тусовок и эрудит, весельчак и балагур, тонкий лирик, поэтически относящийся к жизни. Актерское начало в нем сильно преобладало даже в быту. Начнет что-то рассказывать, сам увлечется и начинает фантазировать, да так занимательно, что слушатели раскрывали рты. А когда аудитория буквально лежала у его ног, Опанасенко сам начинал смеяться, что так ловко разыграл собеседников.

Свои театральные университеты проходил спотыкаясь и падая. Институт им. Карпенко-Карого Владимир Дмитриевич окончил с третьего раза (то его отчисляли, то сам уходил). Последний бастион науки он взял на экспериментальном курсе Леонида Артемовича Олийныка. Там актеры и режиссеры учились вместе. Именно в этот период Владимир Опанасенко подружился с Сергеем Данченко. Им нравилось, что «желторотые десятиклассники» Марина Герасименко и Степан Олексенко ловят каждое слово «мужчин, умудренных опытом». Эта четверка сидела рядом на лекциях, за компанию они, порой, прогуливали занятия. Могли, например, уехать на дачу к Марине и устроить на веранде футбольный турнир. Или так растопить печь, что лопались стены. Теплые, товарищеские отношения они перенесли через всю жизнь.

На дипломном спектакле, который Данченко ставил по пьесе И. Друце «Каса маре», Герасименко (Василуца) и Опанасенко (Павелаке) играли главные роли. Это была их первая совместная работа. Спектакль получился тонким, лиричным, его заметили критики, отметила пресса. Затем, по распределению, супруги Герасименко-Олексенко стали работать в театре им. И. Франко, а Данченко и Опанасенко уехали во Львов. Но друг друга из виду не теряли. По словам Марины Константиновны, стоило им только приехать на гастроли во Львов, как Владимир тут же переселялся к ним в номер. В ту пору он жил с женой Натальей в малюсенькой комнатушке на чердаке, где с трудом помещались стол и узенькая кровать, застеленная суконным одеялом. Единственная достопримечательность жилища — карта мира на стене, которую Опанасенко вешал во всех своих последующих квартирах. Бывая в Киеве в командировках, Владимир сообщал о своем визите письмами, оставленными у вахтера театра, написанными каллиграфическим почерком для четы Опанасенко-Герасименко. И неизменно делал на конверте приписку: «Заберите меня в ваш театр, мне давно пора поставить «Гамлета», чтобы старуха Марина успела сыграть эту трагедию». Увы, мечта поставить шекспировский сюжет так никогда и не была им воплощена в жизнь.

ТАЛИСМАН

Владимир Дмитриевич ставил разноплановые спектакли разных авторов, но его «коньком» была украинская классика. Критик Ростислав Коломиец, анализируя творчество режиссера, писал: «сцена у него становится текстово-просветительской, так сказать, радио-декламационной, динамичной, театральной». Когда Опанасенко перешел работать в театр им. И. Франко, его актером-талисманом стал Лесь Заднипровский. Их первая совместная работа — спектакль «Блез».

— До этого я не играл комедий положений, — вспоминает Лесь Михайлович, — а тут большая роль. Более того, до меня ее репетировали другие актеры на протяжении двух месяцев. Опанасенко внимательно присматривался к моему решению образа, а потом всех выгнал, оставив лишь меня. Я играл во всех постановках режиссера. Если не было главной роли, то он предлагал самому выбрать эпизод, считая, что я приношу ему удачу. Несмотря на разницу в возрасте, мы стали хорошими друзьями. За десять лет много пудов соли съели вместе. Помню, как он переживал, что три года не мог пробить пьесу Старицкой- Черняхивской «Гетьман Дорошенко». Последняя наша работа — «Интимная жизнь», поставленная по пьесе Ноэля Кауэрда. Ее Опанасенко ставил уже будучи сильно больным.

Для Богдана Бенюка роль Калитки из «Ста тысяч» стала бенефисной и является одной из лучших в его длинном списке актерских работ.

— Я был знаком со спектаклями Владимира Дмитриевича, но впервые мы встретились во время репетиций пьесы Карпенко-Карого, — рассказывает Богдан Михайлович. — Мне понравилось, что он не стал осовременивать автора, а так расставил акценты, что спектакль остается удивительно актуальным и сегодня. Опанасенко был мудрым и толерантным человеком, прекрасно знающим литературу. То, что он имел актерский дар, помогало ему как постановщику. Он мог сам показать то, чего добивался от исполнителей. С ним было приятно работать. Жаль, что наши пути пересеклись лишь в «Ста тысячах».

Владимира Дмитриевича нельзя было назвать везунчиком. Очень часто то, что он хотел ставить, ему не позволяли, и наоборот — приходилось браться за то, к чему душа не лежала. Но, по словам Заднипровского, если брался, то вначале сам влюблялся в произведение, а затем этим состоянием заражал всю сценическую команду.

ЛЯ МУР

Отдельная страница биографии Владимира Опанасенко — «Женщины в его жизни». Режиссер был чертовски привлекателен, обожал женщин, и они отвечали ему взаимностью. Будучи среднего роста, объектами своего внимания всегда выбирал особ высоких, красивых и статных. Каждый раз, влюбляясь, он говорил друзьям, что это «палке і щире кохання на все життя». Фактически в каждом театре, где он работал, не обошлось без страстного романа. Как заправский ловелас, Владимир Дмитриевич говорил: «Як тільки я вас побачив...», а дамы таяли от стихов, прочитанных хорошо поставленным голосом. Его супруга Наталья долго терпела дон-жуановские выходки мужа, пытаясь сохранить семью. Решилась на второго ребенка. После сорока лет у Опанасенко родился сын Федор. Но, по словам режиссера, ему нужны крылья и муза. Как следствие — брак распался. Опанасенко продолжал влюбляться, последней его любовью стала Оксана, с которой он прожил в гражданском браке 13 лет. Этой женщине выпала горькая судьба: на ее руках умер Владимир Дмитриевич. Режиссер перенес восемь полосных операций и провел в больнице полтора года!

Долгое время врачи считали, что у него больные почки. Владимир Дмитриевич спасался от резких болей народным средством — горячей ванной. Четыре с половиной года назад, в канун Нового года, он попал в районную больницу по скорой помощи. Никому из медперсонала не было дела до посиневшего и скорчившегося режиссера. Друзья, пришедшие на следующий день его проведать, видя, что нет должного лечения, перевезли Владимира Дмитриевича в клинику Шалимова. С этого времени начались его мучения-лечения и схватка со смертью, одна операция за другой. Оксана и его старшая дочь Ирина буквально переселились к нему в палату, дежуря по очереди. И чудо свершилось — Опанасенко поднялся, хотя приходилось жить с трубками и питаться строго по часам. Он вернулся в театр, поставив спектакли «Суета» и «Интимная жизнь».

Но болезнь вновь наступала. Режиссер снова слег и взял за правило ежедневно звонить друзьям:

— Привет, Марисеничка! — так Опанасенко называл актрису Герасименко. — Вот обзваниваю всех, а то могу вот-вот умереть. Хочу, чтобы люди говорили: «Как? Ведь он только вчера мне звонил».

Вышло почти так, как хотел Владимир Дмитриевич. Последним его голос услышал Степан Олексенко, которому он сказал: «Я исчерпал себя». Опанасенко умер в тот день, когда погиб лидер РУХа Вячеслав Чорновил. Актеры, расходясь по домам после репетиций, вышли на майдан Незалежности, а из репродукторов звучал моцартовский «Реквием», и от этой печальной музыки в горле у них стоял ком. Родственники и друзья выполнили волю режиссера и похоронили его на родине, в селе Григороивановка под Нежином. Сейчас франковцы просят представителей Черниговского землячества взять могилу под опеку — ведь кладбище старое, родственники там не живут — а также помочь поставить памятник или хотя бы крест.