Снова встревожил ахматовский «Реквием»,

В селе Слободка-Шелеховская, на Хмельнитчине, где находится музей выдающейся русской поэтессы Анны Ахматовой, прошли торжества и культурно-творческие праздники по случаю 120-летия со дня ее рождения... Были здесь представители от русских культурно-национальных обществ из Хмельницкого, приехавшие на респектабельном автобусе (хотя учителя-зарубежники из областного центра, которым обещали организовать такую поездку на юбилейную акцию, транспорта не дождались), и из Винницы, немногочисленные гости из Киева, Санкт-Петербурга, прибыл на торжество и генконсул Российской Федерации во Львове Евгений Гузеев. Приехали и те ценители творчества поэтессы, которые здесь бывают ежегодно. Все они вместе прошлись к могиле матери поэтессы Инны Эразмовны и ее родственников Вакаров — тети поэтессы Анны Эразмовны Стоговой и ее мужа Виктора Модестовича Вакара, в усадьбе которых двадцать лет назад был открыт музей Анны Ахматовой, где, собственно, в свое время бывала еще Ганнуся Горенко, где прожила последние годы жизни ее мать. Открыли участники этого шествия в селе улицу имени поэтессы.

На кладбище действо завершилось поминальной панихидой, как мне кажется, самым важным событием среди этих мероприятий, а потом у самого музея, на фоне памятного бюста поэтессы прошел юбилейный культурно-творческий праздник. Еще в прошлом году по инициативе земляка деражнянцев, главы облгосадминистрации Ивана Гавчука были выделены средства из областного бюджета на реставрационно-ремонтные работы в музее к юбилею поэтессы, что позволило его привести в порядок к празднику. В конце концов, именно на средства украинского (!) бюджета содержится музей все эти годы, его небольшой штат во главе с бессменным директором, учительницей-пенсионеркой Марией Ивановной Скорбатюк, отметившей уже свое 80-летие. Музей находится ныне в подчинении областного литературного музея, коллектив которого вместе с областным управлением культуры готовил этот праздник. Сегодня здесь, кажется, слишком большие надежды относительно музея в Слободке возлагают на русскую общину областного центра, возглавленную известным в Хмельницком бизнесменом Борисом Сирчиным, который до недавнего времени позиционировал себя более как меценат украинских культурологических мероприятий. Правда, ныне, кроме связей с музеем-квартирой на Фонтанке в Санкт-Петербурге, в активе русских обществ пока что ничего нет. Кстати, очень странно, что до сих пор ничего не знали о музее в Слободке-Шелеховской в музее на Фонтанке — по крайней мере, так утверждают активисты русской общины Хмельницкого, «познакомившие» его дирекцию со Слободкой-Шелеховской.

Само культурно-творческое действо, к чести его организаторов, за исключением нескольких нелепостей в сценарии, как то «копание» в сложной личной жизни поэтессы, было действительно высокохудожественным, чему способствовало участие камерного оркестра облфилармонии нашего города, великолепные выступления хмельницких певцов, чтецов поэзии Ахматовой и поставленный драматический отрывок из пьесы «Реквием». Собственно, именно тема ахматовского «Реквиема» меня, человека непостороннего в отношении этих событий, примиряла с тем, что я критически воспринимал на всех этих мероприятиях. Говорю и о тех недомолвках и стремлениях избежать правды о творчестве и жизни Ахматовой в выступлениях Евгения Гузеева, наших власть имущих и гостей, говоривших в целом, казалось бы, правильные слова о поэзии Ахматовой, но почему-то это действо время от времени до боли напоминало все происходившее на этом месте двадцать лет назад. Снова были подобострастные заверения в дружбе братских российского и украинского народов, которая никогда не заботила, кстати, саму поэтессу в жизни и творчестве, снова какие-то непонятные намеки, кто кому какой брат. И все это на фоне ахматовской правды в поразительных строках «Реквиема», о котором здесь двадцать лет назад пламенно говорила гениальная украинская поэтесса Лина Костенко, слова которой на этом многолюдном фестивально-гурманском действе вызывали мороз по коже и оскал тех, кто хорошо знал, почему «чистую поэтессу» Ахматову постоянно держал в «черном теле» коммунистический режим, запрещая ее поэзию...

Почему я отмечаю эти детали? Да потому, что в этом музее, на подобных торжествах и сегодня не услышать правду о предыстории его создания, к которому в свое время пришлось приобщиться мне с женой, многим подолянам-активистам неформального культурологического общества «Спадщина», потом активистам создаваемого Движения за перестройку, журналистам «Радянського Поділля», «Корчагінця», «Радио «Свобода», а с осени 1988-го — уже и демократической интеллигенции Ленинграда, Москвы. Идея создания этого музея хотя и возникла в моем доме, я уверен — никогда не была бы реализована без этого огромного сдвига зарождающейся под воздействием перестройки молодой демократии в Украине и России, прежде всего — в нынешнем Санкт-Петербурге, где, оказывается, и не знают сегодня о своих земляках, которым мы должны быть благодарны за едва не основной вклад в создание самого музея, о чем постоянно еще с 1989 года «забывают» цензоры его истории, как и пропаганды творчества Анны Ахматовой на Хмельнитчине, о которой мы, первые неформалы — вот эти украинские националисты, вслух заговорили уже в 1987-ом. Это, собственно, тогда, осенью, моя жена Любовь Федоровна со своими учениками-шестиклассниками за собственные средства приехала из Деражни в Слободку-Шелеховскую и под видом упорядочивания могилы родителей большевика-искровца Владимира Вакара, упорядочила и могилу матери поэтессы Анны Ахматовой, и уголок этого совершенно забытого и заброшенного старого сельского кладбища. Носили эти дети чуть ли не в руках песок на могилы, вырезали дерн, чтобы их обложить, садили барвинок, определяя на глаз, по совету старожительницы села Анны Сатановской, местоположение самих могил, над которыми взяли шефство. Община этого тогда неперспективного вымирающего села не слишком противилась действиям школьников из райцентра Деражни, но и не торопились помогать, так как уже и не помнила или не хотела помнить собственную историю. Тогда же, когда мы — неформалы-«спадщанцы» пытались знакомить хмельницкую интеллигенцию с творчеством Анны Ахматовой, эти дети вместе со своим классным руководителем подготовили целую программу из Ахматовских стихов и летом 1988 года дважды осуществили поездки-экскурсии в Ленинград, удивив своих ровесников в школе, где остановились, своими ахматовскими чтениями; там и встретилась случайно их учительница Любовь Федоровна с ленинградцем, известным организатором музейного дела Евгением Линдом, при участии которого идея создания музея в Слободке начала наполняться реальным содержанием. Именно Евгений Линд сумел поднять на ноги весь демократический Ленинград, впоследствии Москву, выйти на Евгения Евтушенко, академика Дмитрия Лихачева. Кстати, в ту свою поездку в Ленинград юные краеведы из Деражни со своим педагогом разыскали в Пушкино ахматоведа Дмитрия Умникова, вышли на сына поэтессы Льва Николаевича(!) Гумилева (делаю акцент на имени поэта Гумилева для представителя Музея истории литературы из Киева, называвшего его почему-то Сергеем в субботу), совершили даже откровенную крамолу, изменив в расписании своих экскурсий посещение Ленинского «Разлива» на могилу поэтессы в Комарово...

После того, как по инициативе Линда началось ахматовское «посполите рушення» в Ленинграде, мы на Подолье усилили свои акции воздействия на компартийную власть, нашли себе союзников в Киеве, в первую очередь, в лице поэтессы Лины Костенко, которая вскоре возглавила республиканский оргкомитет к 100-летию Анны Ахматовой в Украине. Как здесь не вспомнить о бывшем диссиденте-политзаключенном Николае Горбале, который явочным порядком посетил Деражню и потом подготовил серию сокрушительных репортажей на «Свободе», информацию из которых подхватили другие зарубежные масс-медиа. Именно благодаря этим «голосам» и ссылкой на юбилей Анны Ахматовой, который отмечался тогда по решению ЮНЕСКО, нам удалось поставить завершающую точку в борьбе против создания на Деражнянщине полигона захоронения радиоактивных отходов, который тайно хотела здесь строить компартийная номенклатура. А вклад в это благородное дело внесли ленинградские коллеги-журналисты из известной тогда на весь Союз телепрограммы «Пятое колесо», подготовившие ряд телепередач, их привез сюда именно Евгений Линд, который со своими единомышленниками из Ленинграда стал нашим общесоюзным двигателем идеи создания музея Ахматовой на Подолье! За кадром оставлю все особенности и наши «секреты» воздействия на власть Хмельнитчины, ведь времена тогда были непростые. Так два года наших общих усилий, благоприятная международная конъюнктура — решение ЮНЕСКО и, конечно, перестроечные идеи весной 1989 года, заставили компартийную власть Киева принять решение о создании музея Ахматовой в Слободке, что и было нашей общей победой. Единственно, за чем жалею ныне, что подверг свою жену всем этим испытаниям, когда местные и областные партийные чиновники постоянно в то время «доставали» ее своим дебилизмом. Собственно, понимая, что ничего во властных коридорах не изменилось, она и в прошлую субботу отказалась ехать на эти юбилейные торжества, потому что привыкли мы с поэзией Ахматовой разговаривать наедине, без многолюдной суеты и посетили музей во вторник. А после посещений этих торжеств, на которые ехал как журналист, я ее еще больше понимаю. Недавно собирались ее выпускники — те шестиклассники-семиклассники в 1987—1988 годов, которые уже имеют деток такого возраста, как они тогда, так она уже им, взрослым людям, вспоминая те события, говорила, что судьба выбрала их для этой миссии, и это является самым главным. Признаюсь также, что даже после просмотра сомнительного и контраверсийного по замыслу документального телефильма о музее к нынешнему юбилею Ахматовой, подготовленному областной телерадиокомпанией «Поділля-центр» известным нашим любителем-режиссером Александром Матросовым, не думал, что увижу здесь именно такое действо.

А еще вспомнилось, как двадцать лет назад, в воскресенье, на второй день после открытия музея, мы вместе с Линой Костенко, Евгением Линдом и несколькими подольскими литераторами — Брониславом Грищуком, Николаем Федунцем, Николаем Мачкивским принимали участие в первой панихиде и освящении могил матери Анны Ахматовой и ее родственников Вакаров. По моей просьбе тогда согласился осуществить эту службу светлой памяти благочинный района отец Николай (Климов), который передал тогда музею наиболее ценный экспонат из собственной коллекции — икону Богоматери из усадьбы Вакаров. Мерцали свечи в наших руках и как раз в этом, по-видимому, тогда больше всего нуждалась душа поэтессы и ее родных, которые покоятся на этом кладбище. Рядом с нами стояло несколько слободчан и присланных работников КГБ, которые также осознавали, надеюсь, суть этого таинства. До сих пор перед глазами у меня та панихида, хотя сегодня невольно повторяю строки из ахматовского «Реквиема», которые, к счастью, звучали в прошлую субботу на том эфемерном празднике, те слова, которых, кажется, не хотели понимать мои земляки, усердно прогибаясь перед заезжими российскими дипломатами, где высокопоставленные особы из Кремля ныне воспевают «успешного менеджера Сталина»...

Поэтому простите за эти неюбилейные заметки с торжеств, на которых до сих пор не хотят помнить об упомянутом мной один из ярких фактов возрождения нашей отечественной и русской демократии, тех идей гуманизма, которые несмотря на всю ее аполитичность таки присутствуют в космосе творчества Анны Ахматовой, являющиеся реальной основой для того, чтобы на украинской земле всегда почитали ее поэтическое слово, которое нельзя взять ни в шоры коммунистических или, скажем, имперских идеологов, как бы этого не хотел кое-кто на Украине. Ведь и в дальнейшем будет зеленеть и будет плодоносить молодой «сад репрессированных поэтов», который шелестел в тот день зелеными ветвями за бюстом Анны Ахматовой, как будто напоминая о неистребимости духа ее поэзии и о тех, кого лишь физически уничтожила коммунистическая система. Это тот сад, который осенью 1989-го мы заложили с Евгением Линдом на месте заброшенной, соседствующей с музеем усадьбы, о которой здесь мало кто вспоминает, но которая, пусть и не слишком щедро, но уже плодоносит.