«Глупый ищет видное место, а умного и в темном углу видно»

В 1774 году украинский странствующий философ-просветитель, писатель, педагог Григорий Сковорода составил сборник «Басни харьковскія», предисловие к которым начинается словами: «Любезный приятель! На седьмом десятке нынешнего века, отойдя от учительской должности и уединяясь в лесах, полях, садах, селах и пасеках, которые окружают Харьков, учил я себя добродетелям и брал уроки у Библии. Благопристойными игрушками забавляясь, написал немало басен. Дарю их тебе и подобным тебе. Прими же их, любезный приятель, дружеским сердцем. Не мои это мысли и не я их домыслил: истина не имеет начала. Все не наше, все погибнет, одни лишь мысли наши всегда с нами, одна лишь истина вечна, а мы в ней, как яблоня в своем зерне, скрыты». Ниже приводим несколько выдержек из Басен Григория Сковороды.

— Я не люблю неправдивой маски тех людей и дел, о которых можно сказать малороссийской пословицей: «Тарахтит, шумит, гремит». А что за тем? Лошадиная мертвая голова бежит. Не люба мне сия пустая поверхностность и пышная пустошь, а люблю такое, что сверху — вроде ничто, а внутри — нечто ; сверху вроде ложь, а внутри — истина. Недаром старинная пословица говорит: «Глупый ищет видное место, а умного и в темном углу видно». Мудрецы и в забавах умны и в неправде истинны. Просвещение, вера, милосердие, великодушие, справедливость, постоянство, целомудрие — вот цена наша и честь. Не ошибся мудрец, который разницу между ученым и неученым приравнял к отличию между живым и мертвым человеком.

— Как-то Большой крот написал письмо зверям и воздушным птицам, которые живут на земле: «Какой сумасшедший вам сказал, будто в мире есть какое- то солнце? В мире есть только тьма, а у вас везде врут: свет, день, луч, зарница, радуга, истина. Что за варварство! Любезные мои друзья! Поверьте мне — жизнь не для того, чтобы видеть, но чтобы щупать». Это письмо понравилось многим зверям и птицам — Сове, Сычу и некоторым другим. Но сын Горлицы сказал: «Родители наши лучше тебя для нас учителя. Они родили нас во тьме, но для света». И Голубь не согласился с кротом: «Ты мне и раньше говорил, что в мире солнца нет. Но я, родившись в хмурый день, сам увидел в воскресенье рано утром восход непревзойденно прекрасного всемирного ока». Мораль тут такова: свет и тьма, тлен и вечность, вера и бесчестие весь мир составляют. Но кто тьма — будь тьмой, а сын света — пусть светит. По плодам их узнают их.

— Шершень спросил пчелку: «Скажи мне, Пчела, почему ты такая глупая? Ведь знаешь, что плоды твоего труда полезнее для людей, а тебе самой вместо вознаграждения даже иногда приносят смерть. Однако, вы, пчелы, не перестаете дурака валять — собираете мед. Много у вас голов, но все безмозглые».

«Ты высокий дурак, господин советник, — ответствует Пчела. — Мед есть любит и медведь или шершень. Но для нас, пчел, несравненно большее наслаждение мед собирать, чем его есть. Мы для этого рождены и будем это делать до самой смерти. А жить без этого, даже имея очень много меда, для нас хуже лютой смерти». Какой из этого вывод? Шершень — то образ тех людей, которые живут, паразитируя на других, и рождены только для одного — чтобы есть, пить и др. А пчела — символ мудрого человека, который занимается своим любимым, «сродным» ему (близким его душе) делом. Делом, которое для него — лучший пир. Учитесь у блаженной природы. Спросите вашу борзую собаку, когда ей веселее всего? Ответ будет — когда она гонит зайца.

Многие, пренебрегая природой, выбирают для себя модное и наиболее прибыльное ремесло. Эти люди обманываются. Прибыль не есть веселость духа, а всего лишь удовлетворение телесных потребностей. Душу увеселяет только «сродная» робота. Если же, званием Божьим пренебрегая, пойдешь по призванию своих прихотей или посторонних советников, то не забудь навеки распрощаться со всякой утехой. Труд, книга, песня и сама жизнь оцениваются не длиной, а благолепностью и добротой — «Красота в деснице Твоей …».

— Невозможно не дивиться глупцам, которые делают все, чтобы пробиться в чины, совсем им не подходящие. Какой змей им нашептал на ухо, что чин и одежда изменят их бытие? Общество, состоящее из таких людей, напоминает корабль, на котором плывут одетые как люди обезьяны. А сколько вокруг ослов, которые носят шкуру льва! Зачем? Для того, чтобы жить по своим рабским капризам, беспокоить людей и продираться через гражданские заборы законов?

— Вот послушай, я еще маленьким выучил одну побасенку. Дед и баба сделали себе хату, но не прорубили в стенах ни одного окошечка. Невеселая вышла хата. Что делать? После «дебатов в сенате», решили идти доставать где-то свет. Взяли мешок, раскрыли его в самый полдень на солнце, чтобы набрать, словно зерна, света и внести в хату. Впустую! Уже хотели идти в поход за светом на чужие горы, но им помог бродячий монах. Он сказал: «За ваши хлеб и соль не буду хранить секрет и дам совет». По его словам, взял дед топор и начал прорубать стену, проговаривая: «Свет веселящий, свет животворящий, свет присносущий, свет нелицеприятный! Посети и просветительствуй и освяти храмину мою!» Вдруг открылась стена, храмину наполнил сладкий свет. С тех пор и даже по сей день начали в той стране строить светлые горницы.

— Из суеверия родились споры, секты, вражда междоусобная, а также войны, детские ужасы и многое другое. Ничего на свете нет такого злого, жестокого и упорного, как суеверия, поверья, бессмысленные выдумки, которые предпочитают ложь, а не милость и любовь к людям. Именно суеверия разрушили Иерусалим и Константинополь, обезобразили братской кровью парижские улицы (Варфоломеевская ночь), сына против отца вооружили (во времена религиозных войн). Недаром Плутарх считает суеверие даже хуже безбожия. Суевер в отчаянии, когда кто молится не на Восток вместе с ним, а на Юг. Один сердится, что окунают, другой бесится, что обливают при крещении (киевско- московское обрядовое противоречие). Один проклинает квасные проскуры, другой — пресные облатки (православно-католическое евхаристическое противоречие). Будто Бог — варвар, который враждует из-за пустяков.