Гости из «Вандеи»

После почти 10-летнего перерыва я встретилась с моими старыми друзьями — супругами из Донецка. Вспомнили общих приятелей («Одних уж нет, а те — далече»), времена, когда «все были молодыми». Уже через полчаса, несмотря на долгую разлуку, нам показалось, что ничего не изменилось, что все мы такие же, как были. А потом кто-то неосторожно спросил: «А что вы думаете о том, что сейчас происходит в стране, в Союзе? Собственно, против кого или за что вы?» И беседа потекла совсем в другом русле, ибо оказалось, что мы, я и гости, находимся по разные стороны той невидимой баррикады, которая постоянно присутствует между нами.

Было бы преувеличением сказать, что мы расходились во всем, поскольку нельзя по-разному оценивать, никакой логикой нельзя оправдать то зло — политическое и социальное — которое позорит нашу современную жизнь. Но выяснилось, что мои гости, словно слепые от рождения, не заметили ни одного ростка надежды, ни одного светлого луча последних лет. Даже в своей собственной жизни, несмотря на то, что и тут произошли некоторые перемены к лучшему. Начать с того, что г. N (назовем его так) всю жизнь писал стихи, эссе, очерки. И сколько я его помню, мечтал и пытался напечатать хотя бы часть своего творческого задела, хотя бы в одной маленькой книге. Но «до новой эры» это требовало такого количества разрешений, ограничений, рекомендаций, решений, цензуры, высокой протекции, что для обычного человека, тем более для нечлена Союза писателей, было практически невозможным. И вот сейчас я получила от господина N в подарок четыре книжечки стихотворений, изданных в последние годы. «Теперь все упирается только в деньги, — говорит, счастливо улыбаясь, автор, — вся проблема была в спонсоре!» Спонсор нашелся и сейчас финансирует еще одну, пятую книгу моего приятеля. Казалось бы, осуществленная мечта должна перевесить для автора немало бытовых неурядиц. Этого, как ни удивительно, не случилось. «При чем здесь это? — спрашивает раздраженно г. N, — Разве мне государство помогло?» Он также не хочет (или не может?) оценить роскошную возможность высказываться абсолютно свободно, писать все, что думает. Где был бы сейчас автор, если бы только слабый намек на его сегодняшнюю критику государственного строя и действующих политиков-вельмож прозвучал публично каких-то 10—15 лет назад? Теперь он воспринимает это, как должное, и льет слезы по «стабильности», по пенсии в 135 руб., по уважению к ветеранам. Что ему то уважение чиновников, когда его хорошие стихи свет увидели! Можно вспомнить еще и другие новые обстоятельства в жизни моих друзей. Такие, например, как регулярные гастроли их талантливого сына за границей, как посещение супругами родственников в Германии, куда они собираются опять.

Между тем господина N грызет коммунистическая тоска по равенству, тоска, трансформировавшаяся в традиционную ненависть к богатым, ко всем, кто сумел так или иначе (к сожалению, чаще всего «иначе») достичь материального благосостояния. Кроме прочего, из-за того, что «они» с нами не делятся (!). Ну что сказать? Во-первых, пусть действительно делятся, выплачивая положенные налоги (жалко только, что власть не хочет взять эти налоги). Во-вторых, богатые все-таки делятся (например, издают чужие стихи). Главное, собственно, в другом, в том, что у каждого свой талант — один деньги делает, другой — стихотворения пишет. И должен этому радоваться. А бурное море коммерции сейчас никому не заказано — ныряйте, если не страшно.

Был в наших разговорах еще один популярный сюжет — особняки и роскошные дома, которые теперь повсюду сооружают «они». Я почему-то считаю, что новые дома в красивом стиле, отреставрированные старинные здания, пристойные интерьеры различных публичных заведений — это не только для владельцев, но также для каждого. Ведь нас окружает не только своя квартира, но и целый город. Мы уже достаточно пожили среди казарм-коробок и лачуг, среди жести и фанеры, будем теперь любоваться дворцами. Для г. N подобные идеи странны и неприемлемы, — хоть и в донецких «шанхаях», но чтобы все одинаково.

Особенно поразила меня та общая атмосфера в определенных донецких интеллигентских кругах, которую привезли с собой мои гости. Их живописные рассказы сложились в мозаичную картину глухой упорной провинции — украинской Вандеи. Где все окрашено одной единственной краской; где нет национальностей, нет сторон, нет партий (есть только «Партия»); где быть украинцем — это не только предельное плебейство, но и опасность навеки остаться парией; где слово «незалежность», подзабытое даже российскими СМИ, сберегло первозданную свежесть; где со вкусом рассказывают анекдоты об украинском языке (от «новенького» «Чи гепнусь я, дрючком пропертий?» до модного среди людей церкви библейского «Бог вдягнувся силою своєю і підперезався» (хи-хи, підперезався!) и где лояльные умеренные граждане мечтают о «независимости в составе...» Как сказал когда-то Талейран о предреволюционной аристократии Франции, «они ничего не забыли и ничему не научились».